— Единственная, прошу меня выслушать, — с невозмутимым достоинством молвила высокородная дева, которую тоже не под забором нашли.

Императрица благосклонно кивнула.

— Единственная, я не могу стать придворной дамой. Мой отец не давал на это ни своего согласия, ни благословения. Более того: как раз сейчас он решает мою судьбу, — демонстративно покосилась она в сторону фальшивого жениха.

Боялась, что Викрат её выдаст невовремя вздёрнутыми бровями. А то и вовсе предательскими возражениями: врёт, не слушайте поганку! Но тот лишь вежливо склонил голову, подтверждая слова отданной на его попечение невинной девы.

— Вот как, — весьма спокойно приняла отказ назлия. — Это меняет дело. Ты пока, — подчеркнула она, — не сможешь стать моей приближённой.

По зале пронесся ветерок шепотков и завистливых вздохов. Ещё бы! Какой-то деревенской выскочке с навозом между пальцами пожаловали место не третьесортной придворной дамы, подающей королеве панталоны. Даже не старшей придворной, делавшей госпоже маникюр.

Приближённая — это наперсница монаршей особы. По сути, подруга на жаловании. Самый близкий человек — не считая родню. А бывает, что и ближе.

— Но я напишу твоему отцу, — весьма благосклонно пригрозила императрица.

— И я ему напишу, — мстительно пообещал супруге император. — Вопрос с её местом при дворе не решён, — пригрозил уже он.

И кому? Собственной жене-назлии. Силён мужик — восхитилась Руана, приложив руку к сердцу. Она просто не верила ушам: не успела вбить пробный клин, как уже трещины во все стороны. Глаза Радо-Яра прямо-таки горели огнём очищения ведьмы от скверны.

Вот, что называется «довыделывалась». Как бы теперь не допрыгаться.

Колючка

Когда невиданную гостью, наконец, отпустили с миром и предупреждением на будущее, началась процедура благословения. Викрат — как большой придворный чин, имел право стоять почти у самого трона. Куда он и отошёл, освободив центральный проход к монаршей чете.

Само собой, господин Таа-Дайбер утащил за собой и Руану, законное место которой вообще «в хвосте поезда». В связи с чем, по рядам придворных опять пронёсся недовольный ветерок претензий и осуждения.

— Может, я лучше… — попыталась, было, Руана внести конструктивное предложение не бесить без нужды народ.

— Стой, где стоишь, — проворчал Викрат нечто до боли знакомое.

А она что? Ей велели — она исполняет. Стоит, скромненько сложив руки на животе. И во все глаза следит за первой парой, плывущей к тронам с видом балетного принца с его белой лебедью.

В принципе, самые обычные ребята. Жених — расфранчённый таар лет двадцати: симпатичный, томный, ухоженный и благовоспитанный мальчик. Довольно сильный маг — оценила Руана своим новым видением подноготной. А будет ещё сильней, когда отточит мастерство.

Невеста совсем девчонка: лет четырнадцать-пятнадцать. Ещё толком не оформившаяся в женщину. Но непередаваемо гордо несущая на себе богатейшее расшитое серебром платье с необъятной юбкой и рукавами буфф. Трудно представить, сколько сие богатство весит — бедняжка аж вспотела его таскать.

Как и толстую маску на лице. Она боялась лишний раз улыбнуться, дабы всё эта красотища не потрескалась. Девочка очень симпатичная — возмущалась Руана, хмурясь и кусая губы — юная, со свежей кожей. Что, слишком много ей одной? Нужно непременно её попортить? Превратить в такое же чучело, как завистливые старые тётки. Чтобы всем, как говорится, поровну.

Викрат пихнул скривившуюся критиканку локтем, и Руана спохватилась: натянула на лицо бездушную резиновую улыбочку. Он прав: нечего портить людям праздник, который для них именно им и является. Независимо от твоего просвещённого, однако, никому не нужного мнения.

Его величество встретил молодожёнов благосклонной улыбкой. Можно даже сказать: сердечной — это у него здорово получалось. Молодожёны были сверх меры польщены и смущены.

— Что ж, Таа-Нулат, — с сугубо мужской панибратской снисходительностью приступил к делу император, — ты всё-таки исхитрился раздобыть себе замечательную жену. И красавица, и умница, и отлично обучена вести хозяйство. Так ты, пожалуй, и при дворе больше оставаться не захочешь? Зачем тебе старые нудные ворчуны вроде меня? У тебя впереди самое сладкое времечко.

Одобрительный гул, перемежающийся смешками, показался Руане каким-то неискренним. Хотя в теперешнем её настроении всё искажается, принимая самые неприглядные черты. Нужно прекращать — приказала она себе, стараясь не упустить ни словечка, ни жеста в происходящем.

— Вовсе нет, единственный, — степенно ответствовал мальчик, стараясь выглядеть посолидней. — Я помню свой долг. И дорожу честью служить своему императору.

Между тем, невеста боялась поднять глаза. То ли законченная скромница, то ли не хотела привлечь внимание коронованного сластолюбца. Это она зря — поняла Руана, оценив интерес императора на троечку с минусом. Тебе, милая — внезапно тепло подумалось ей о невесте — точно ничего не грозит.

— Ну, раз так, — тоном благодушного покровителя молвил император, — благословляю этот брак.

Тут Викрат и ещё несколько магов — таары с яранами вперемежку — вышли из толпы к молодожёнам. Обступили их, вынули из ножен свои кортики и подняли вверх. Затем принялись опускать руки так, чтобы кончики лезвий сблизились над головами молодожёнов. Соорудили нечто вроде защитного конуса. И когда промеж ножей выстрелила невыносимо яркая молния, провозгласили грозным хором:

— Под защитой империи! Отныне и до последнего удара сердца! Смерть тому, кто покусится!

По всей видимости — задумалась Руана — покусится на имущество и честь молодой семьи? В том числе и на юную жену? Тогда как понимать тревогу Таа-Дайберов? Их уверенность в том, что с Ати всё пройдёт не так гладко. Это ж получается, что даже не император, а лучшие мужи отечества берут их брак под свою защиту.

Или все их клятвы лишь для красного словца? Фольклорные танцы с бубном? А против сюзерена ни одна собака не тявкнет?

Пока размышляла и задавалась вопросами, круг потенциальных клятвопреступников разомкнулся. Мужчины вернулись на свои места. К сожалению, не все из них обратно на свои. Радо-Яр, к примеру, не стал вновь подниматься на подиум под крылышко сестрицы. А преспокойно втиснулся в первый ряд придворных и гостей рядом с Руаной. Буквально плечом к плечу с ней.

Её взгляд сам собой переполз на императрицу — та внимательно наблюдала за братцем. И ничуточки не удивилась его выходке. Знает о его намерениях с выкрутасами — поняла Руана — и рассчитывать на её защиту бесполезно. Тогда — разозлилась она — и служба этой коронованной крысе теряет всякий смысл. Лучше уж прислониться к самому императору.

Во всяком случае, тот будет постоянно на глазах. Если же Руана завоюет его устойчивый интерес к своей персоне, он может и прислушаться к её просьбе не трогать Ати. Пускай она и ловила себя на мысли, что всё меньше верит в подобный исход. Уж больно надуманной казалась расписанная перед ней угроза.

Как это и случается в жизни сплошь и рядом, благие надежды рассыпались прахом, едва поманив. Первая пара молодожёнов получила весьма сердечное, но лаконичное благословение императрицы, и её сменила вторая. Благодушествовавший прежде император встрепенулся. Встал в стойку, источая глазами дивное сияние незамутнённой совестью похоти.

Эта новобрачная была исключительно красива. К тому же, не настолько глупа, чтобы уродовать себя местной средневековой косметикой. Правда, общий вид слегка портило сквозившее из её глаз нескрываемое высокомерие. Ну, так подобные пустяки видны лишь тем, кому не застит глаза разгулявшееся либидо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как императору, который уже мысленно укладывал красотку на своё никогда не пустующее ложе. Представляя, как та будет на нём смотреться. Естественно, в неглиже. До её ли высокомерия категорически занятому мужчине? Тот сейчас и пожара под собственным троном не заметит. Пока его оттуда не стащат силой.