– Этот баран остался от стада, которым я восстанавливал силы драка после того, как едва разминулся с молнией. Иначе даже до тебя не смог бы долететь, не говоря о родной пещере, – голос гостя был усталым настолько, что без слов было понятно – лучше бы ему отправиться отдыхать, чем отвечать на вопросы дотошного хозяина. Но законы гостеприимства работают в обе стороны: если ты завалился без приглашения, да ещё и в середине ночи, то объясниться придётся. – Сегодня был длинный день, брат. Сначала я любил Шаю во дворе людского замка… Вот скажи, откуда такая прихоть у моих подруг? На мой взгляд, извращение, но упрётся же всеми лапами, гребень ощетинит и хвостом бьет: или в замке, или прочь лети. Но в этот раз… Ты помнишь наш договор с бароном? Конечно же, не с ныне живущим, а с тем, что тебя в скалах нашёл. Отец пообещал роду горных лордов Лесстион в течение двухсот лет подарить зерно магии. Время такое назначил, чтобы можно было неспешно выбрать достойного. Назначенный срок прошёл, но ни отец, ни я не смогли выбрать подходящего претендента. Все члены семьи честны, благородны и смелы по человеческим меркам, но не хватает в их характерах того, что позволило бы не только принять зерно, но и дать ему возможность прорасти.

– Сегодня что-то изменилось? – задал вопрос хозяин пещеры, когда гость сделал паузу в своём рассказе, чтобы отпить терпкого вина, хорошо восстанавливающего силы.

– Да, брат, случилось. Я почувствовал бунт! Отрицание устоев и традиций, готовность к новому, необычному. И знаешь, от кого это исходило? От младшей дочери барона. Почти ребёнок, но пламя в ней уже сейчас нешуточное.

– И? – нетерпеливо подался вперёд собеседник из глубины кресла.

– И я отдал ей дар. Правда, она была в таком состоянии, что, скорее всего, ничего не почувствовала. Потому, когда я проводил Шаю до её пещеры, решил вернуться и объяснить девочке её ответственность и преподать первый урок. Но я не нашёл её в замке. Она сбежала!

– А ты не ошибся, Дар? – слегка нахмурился брат вожака клана. – Что за сумасбродство – в такую погоду идти в горы!

– Чувствую, что была у девочки причина. Я пытался найти её, кружа над скалами, но тут налетела гроза… – ещё один глоток из кубка, и гость встал из кресла. – Прости, брат, но не могу больше беседу поддерживать. Ты не против, если я займу тот угол?

И, получив согласие, Дар направился к выбранному месту, на ходу меняя ипостась с человеческой на драка.

Открыв глаза, Элия никак не могла понять: то ли сон продолжается, потому что ещё окружал её такой же мутный сумрак, как в том помещении, где мужчины, называющие себя драками, вкушали поздний ужин и пили вино, то ли она уже проснулась в сарае, куда с вечера забрела с Арпаком.

Сон… Какой странный. Кажется, что аромат пряностей, дополнявших вкус жареной баранины, ещё витал в воздухе, а жар от пламени, разгоревшегося в огромном камине, до румянца разогрел щёки. Что там было ещё? Тот, чьё имя Дарк, сказал, что он уже одарил избранницу зерном магии. О ней говорили. Жаль, что это всего лишь сон.

Да и как такому не присниться, если с первого мгновения, как пришла в себя в лачуге прибрежной, только о том и думала, как вернуться в горы и найти драков. Что бы ни делала, о чем бы ни говорила – постоянно помнила о цели, ради которой убежала из родного замка.

Хотела было вздохнуть привычно о несбыточности мечты, но вдруг мысль молнией разум осветила: «А вдруг не сон то был, а предвестник магический? Вдруг зерно, невесть как брошенное в меня драком, начало прорастать?»

Попав в монастырь, где тётка-хранительница библиотеки довольно быстро научила её читать и писать, Элия неожиданно для себя пристрастилась к чтению. Только не интересовали девочку пыльные фолианты, описывающие жизнь и подвиги святых во имя Наставника небесного. От теософских рассуждений и толкований одной фразы, сказанной кем-то сто лет назад, растянутых на двадцать страниц, её клонило в сон, начинала мучительно болеть голова и хотелось убежать куда-то подальше. Даже когда приходилось переписывать похожие друг на друга рукописи, юная послушница старалась не углубляться в их смысл.

Но были в библиотеке книги, которые и выбросить прежним хранителям жалко было, и читать такое казалось грешно. Прятались они на самые дальние и высокие полки, чтобы ни один проверяющий, даже случайно, увидеть их не смог. Отцы-контролирующие особо и не искали. А вот страдающая взаперти девочка-подросток, которой не хватало не только свежего воздуха, но и физической активности, облазила все стеллажи вдоль и поперёк. Опираясь на свой небольшой опыт, Элия уже поняла, что самые скучные тексты сокрыты в больших и толстых томах, с которых сдувают пылинки, а их обложки натирают специальным составом для пущей сохранности. Листая же тонкие, покрытые таким слоем пыли, что казались обёрнутыми в пушистый мех, книжечки, Элия узнала, что отважные рыцари существуют исключительно для того, чтобы совершать подвиги и отправляться в опасные путешествия ради одного взгляда прекрасной дамы, а разбойники всех мастей сплошь благородны и милосердны к своим жертвам, разговаривают с ними почтительно, ограбив, отпускают с добрыми пожеланиями. Правда, среди этого хлама девочке попадались и познавательные книги, написанные нормальным живым языком. Не заумным псевдонаучным и не слезливо-возвышенным, а таким, каким говорят живые люди.

Должно быть, именно это привлекло девочку и заставило прочитать их от корки до корки, а иные ещё и по нескольку раз. Жаль, что набралось подобных полезных книг в монастырской библиотеке всего-то четыре штуки. Зато какие! «Введение в магию» мэтра Туриуса, написанное легко запоминающимися куплетами; «О пользе размышлений и наблюдательности» Рундино Минойского, предлагающего полагаться не столько на слова советы дающего, сколько на дела его; «Верность слову» Ятуко Шози, считающего честность основой духовной чистоты и силы; «Радость бытия» философа Лака, призывающего избегать общения с людьми, носящими в сердце злобу, учиться радоваться каждой мелочи и почаще улыбаться. Были ещё две, но как ни старалась Элия разобрать строчки, расплывались они перед глазами, словно не желали отдавать свои знания.

Казалось, что за прошедшие годы забылись прочитанные наставления, но часто ловила себя девушка на нежелании слушать злые сплетни подруг о тех, кого рядом не было, да и врать она не любила, даже в мелочах. Значит, не только отложились в памяти, но и на характер повлияли те наставления великих учителей из пыльных книг.

А после сегодняшнего сна ещё и некоторые строчки «Введения в магию» вспомнились: «Твоё желанье – это ключ, воображенье – сила. Представь, как будет, захоти, получишь по охоте».

– Бессмыслица какая-то, – отмахнулась от всплывших не ко времени стихов девушка и начала собираться на выход.

Арпака вместе с ослом в сарае не было, как и следов их пребывания. Протиснувшись в узкую щель тяжёлых ворот, Элия увидела на траве, сияющей на солнце росой, тёмную дорожку. Путники прошли, капельки влаги или на землю упали, или в одежду впитались, и не осталось на стеблях и листьях украшений, которые подарила им заря.

Решив, что, скорее всего, парень повёл осла к реке, где они напьются, а хозяин ещё и умоется, баронесса решила подождать спутника у кустарника, разросшегося вдоль берега. Вдруг Арпак купаться надумает, а тут она к воде выйдет. Неудобно получится.

Скинула суму с мелочёвкой женской на землю, нашарила в ней гребень, из дому прихваченный, подавила невольный вздох – как там родители? – и принялась расплетать косу, чтобы собрать волосы заново. В путешествие девушка отправилась в мужской одежде, той, что из дома уходила, – так идти удобнее и вопросов меньше. Потому и шаперон на голове – под ним и лицо, и косу скрыть проще. Под шляпой, такой, как у Арпака, ничего не спрячешь.