Я под цоканье копыт лошади слушал голос моего попутчика из повозки и про себя думал, что, в принципе, какая-то романтика в этом есть.

Кажется, я даже задремал. Проснулся от голоса амбала:

— Эй, гноме, вставай давай! — открыв глаза, я увидел над головой звездное небо.

Стряхнув с себя сонливость, огляделся по сторонам. Ребята уже почти успели поставить наш цветастый шатер в мягкой луговой траве недалеко от маленькой деревеньки, где спящие хаты, видимо, даже не догадывались, какой сюрприз их будет ждать с утра.

Стрекотание цикад, яркий кружок почти полной луны в небе — это все настраивало на какой-то особенно романтично спокойный лад. Вот видит Великий Омм, если умел бы, картину нарисовал… Чтобы вот это вот звездное небо, шатер, луна… Эх…

— Ну чё, гном, выспался? — вмешался в ход моих размеренных мыслей голос Могучего Бурдюка. — Айда старосту деревни бить! В этом плане «Девки и грибная запеканка» — передовой цирк! Мы сами «приглашения» по домам иногда разносим. Тут хат мало, если старосте не навешаем, завтра вообще фиг кто придет!..

Амбал развернулся, подзывая к нам парочку ребят, которые слонялись без дела. Я ошалело таращился по сторонам, пытаясь уложить в голове то, что услышал. Весь спокойно-романтичный настрой канул в бездну.

Офигительно! Такого поворота событий в моей биографии еще не было! Ну, видит Великий Омм, будет чего внукам рассказать, если, конечно, доживу… Сплюнув под ноги, я стал проверять заряд своего огнестрела.

— И кого это там нелегкая принесла на ночь глядя! — орал из-за двери мощный бас, пока мы — Могучий Бурдюк, Прыжок в Подливу, Стремительный Пендель и я — мялись, как бедные родственники, у тяжелой дубовой двери.

Хата старосты деревни нашлась не сразу. Мы где-то минут десять стучали в окошко крайней избушки, пока к нам не выглянула сонная физиономия, милостиво пояснившая, что «староста живет в во-о-о-он той крайней хате, вы ее, кстати, ни с чем не перепутаете — там рядом кузня».

Вот у меня, как только я про кузню эту самую услышал, прямо в боку кольнуло! Гномья чуйка мне подсказывала, что это самое «личное приглашение в цирк» к старосте дорого нам обойдется. Вот и сейчас, даже не смотря на близость ребят, я нервничал. Судя по шуму, доносящемуся из-за двери, огромным сапожищам у порога и забористым громким матюкам, староста местной деревни вообще не из тех, кто смиренно встречает подобные превратности судьбы.

Цирк не цирк, традиции Пангеи или нет — пофигу. Большая вероятность того, что наше приглашение нам же и вернется. Бурдюку вернется фингалом в глаз, Пенделю тем же пенделем, Прыжку — метким ударом сапожища в убегающую спину, ну а мне моим же огнестрелом по башке…

— Да иду я, иду! Вашу ж за ногу… — наконец, в непосредственной близости от нас послышался мощный бас старосты кузнеца и дверь распахнулась. — Чё надо? Я староста…

Вот что творилось в башке у Могучего Бурдюка, когда он рассматривал плечистого громилу, на голову его выше себя, я даже не представляю. Адекватный вменяемый человек никогда бы не поступил так, как поступил Бурдюк. Но, видимо, хозяин цирка как раз таким не был… Как там говорил про него Стремительный Пендель? Одно слово — «идейный»…

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… — размахнулся от плеча рука хозяина нашей труппы и в нос старосте деревни прилетает удар кулаком. — Здра-а-асьте, уважаемый. Приходите к нам в цирк…

Улыбаясь слабоумной улыбкой, Могучий Бурдюк вежливо слегка поклонился и уже готов был разворачиваться от порога обратно. Действительно… Бурдюк сделал свое дело, Бурдюк может уходить…

Староста хлюпал расквашенным носом и рассматривал нашу веселую компанию с таким выражением, которое обычно бывает у выброшенной на берег рыбы.

— Ишь ты… Цирк приехал… Ну ща обратно поедите… — рукавом белой рубахи вытер нос староста и уже в хату заорал: — Хлопцы, бегом сюда, тут батьку вашего бьют…

Когда за спиной кузнеца послышался гулкий топот нескольких пар ног, я с удивлением подметил, что почему-то слишком спокоен. Почему? Великий Омм его знает…

Ночь просто красивая. Луна. Цикады. Живописный пейзаж.

Никогда еще в такой атмосфере люлей не получал… Да блин! Вообще по жизни люлей не часто отхватывал! Общие драки с братьями не в счет. Я же адекватный гном. Первый без причины на рожон не лезу.

И как вот вообще так вышло, что мне надо Пангею спасать, а я сейчас в этой глухомани готовлюсь люлей отхватывать. Где же это я так свернул не туда? Что бы Мастер Серафим на этот счет сказал мне?..

Когда за спиной кузнеца показались две одинаковые белобрысые рожи, я на инстинктах успел отпрыгнуть за небольшой возок с сеном, оставленный кем-то прямо посреди двора.

Трясущейся рукой полез в карман за дробью для огнестрела. Убивать, само собой, никого не буду. Какие бы у нас на Пангее сумасшедшие традиции не были, убийство в любом уголке считается делом грязным и Богу Омму не угодным.

Попробуем крестьян припугнуть, тем более я уже слышу, как там Бурдюк говорит что-то из разряда «и вы, хлопчики, в цирк тоже заходите, приглашаю…».

Когда у порога хаты отчетливо послышался шум начавшейся драки, я, убедившись, что огнестрел заряжен, выпрыгнул из своего укрытия.

— Всем стоять! — рявкнул я и, прицелившись, шмальнул в заботливо пристроенный хозяином на крышу железный флюгер.

Эхо выстрела и звонкое «дзы-ы-ы-ынь», кажется, разнеслось на всю деревню.

Один из сыновей кузнеца, который как раз в это время пытался башкой нашего остроухого утрамбовать и без того куцую клумбу возле дома, замер и испуганно обратился к старосте:

— Бать, ишь чё твориться-то! Бородатый коротыш у них с огнестрелом!

Я с трудом удержался после «бородатого коротыша» от выстрела, эмм…, к примеру, в колено этому умнику. Нет. Не честно, тем более с рунами. У меня сейчас особая дробь, я даже белке в глаз не промажу.

— Спасибо, гноме! — услышал я, как радостно булькает из-под лавки Прыжок в Подливу.

Видимо, пока я за возком с сеном заряжал огнестрел, и ему успели слегка накостылять сыновья кузнеца.

— Будем рады видеть вас завтра в цирке! — с выражением слабоумного дружелюбия на своей физиономии рявкнул Бурдюк, повторяя свое «приглашение».

Наш небольшой отряд, покряхтывая и хромая, пока я держал на мушке кузнеца с сыновьями, поковылял обратно к шатру.

Я же, убедившись в том, что мои попутчики отошли уже на безопасное расстояние, закинул огнестрел на плечо и потрусил за ними следом.

— Увидимся завтра в цирке, гном! — услышал я бас кузнеца за спиной.

Ну а почему бы и нет, староста. Увидимся завтра в цирке.

— Да-а-а-а-амы и господа-а-а-а-а… — громогласно вещал Бурдюк, обращаясь к зрительному залу, — только сегодня и только для вас «Девки и грибная запеканка»!

Улюлюканья и привычных для цирка шумных аплодисментов мы не дождались. Да и не диво.

Я с философским спокойствием разглядывал зрительный зал, подмечая какую-то странную торжественную сосредоточенность момента. На всех крестьянских лицах прямо в области кустистых бровей можно было приметить небольшую складочку, символизирующую мысль. Мысль шевелилась в головах. Головы ее дружно думали.

Вообще, Бурдюк зря волновался. Народ пришел.

Как только над деревенькой забрезжил рассвет, крестьяне настороженной гурьбой, гуськом потянулись к шатру.

Староста деревни был первым. Молча передал Бурдюку объемистый кошель со словами:

— Это за билеты. Тут за всех…

— Пендель! — рявкнул хозяин цирка, подзывая нашего остроухого. — А ну-ка пересчитай…

Пока эльф, бубня себе под нос, считал медяки и головы заходящих в наш цветастый шатер, Бурдюк, вежливо взяв под руку старосту деревни, стал ему объяснять:

— Пожалуйте сюда, извольте здесь разместиться… Арена у нас будет в центре, а зрительный зал тут сбоку…

Когда две плечистые фигуры проследовали внутрь в глубину шатра, я свое внимание переключил на лица крестьян. Странное дело, все как один были похожи. Вчера, когда мы передали лично «приглашение» старосте, я этой похожести кузнеца и его сыновей значения не предал, теперь же… Теперь я задумался.