«Когда я в бурном море плавал…» Когда я в бурном море плавал, И мой корабль пошел ко дну, Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол, Спаси, помилуй, — я тону. Не дай погибнуть раньше срока Душе озлобленной моей, — Я власти тёмного порока Отдам остаток чёрных дней». И Дьявол взял меня, и бросил В полуистлевшую ладью. Я там нашёл и пару вёсел, И серый парус, и скамью. И вынес я опять на сушу, В больное, злое житиё, Мою отверженную душу И тело грешное моё. И верен я, отец мой, Дьявол, Обету, данному в злой час, Когда я в бурном море плавал, И Ты меня из бездны спас. Тебя, Отец мой, я прославлю В укор неправедному дню, Хулу над миром я восставлю, И соблазняя соблазню. «Истомил меня пасмурный день…» Истомил меня пасмурный день, Извела одинокая скука. Неотступна чуть видная тень, — Повторений томящих порука. Впечатлений навязчивых сеть… Разорвать бы постылые петли! Не молитвой ли сердце согреть? О весёлых надеждах не спеть ли? Но молитвы забыты давно, И наскучили песни былые, Потому что на сердце темно, Да и думы — такие всё злые! «Верить обетам пустынным…» Верить обетам пустынным Бедное сердце устало. Тёмным, томительно-длинным Ты предо мною предстало, — Ты, неразумное, злое, Вечно-голодное Лихо. На роковом аналое Сердце терзается тихо. Звякает в дыме кадило, Ладан возносится синий, — Ты не росою кропило, Сыпало мстительный иней. «Люблю тебя, твой милый смех люблю…» Люблю тебя, твой милый смех люблю, Люблю твой плач, и быстрых слёз потоки, И нежные, краснеющие щёки, — Но у тебя любви я не молю, И, может быть, я даже удивлю Тебя, когда прочтёшь ты эти строки. Мои мечты безумны и жестоки, И каждый раз, как взор я устремлю В твои глаза, отравленное жало Моей тоски в тебя вливает яд. Не знаешь ты, к чему зовёт мой взгляд, И он страшит, как острый край кинжала. Мою любовь ты злобой назовёшь, И, может быть, безгрешно ты солжёшь. «Я не лгу, говоря, что люблю я тебя…» Я не лгу, говоря, что люблю я тебя, Но люблю для себя и ласкаю, губя. Что мне счастье твоё, что мне горе твоё! Я твоё и своё сочетал бытиё, — И на вечном огне, на жестоком огне Мы в безумной с тобою сгорим тишине, И пылая, сгорая, друг друга любя, Позабудем весь мир, позабудем себя, И великую жертву Творца повторим, И сгорим перед Ним, и развеемся в дым. «Измученный жгучею болью…» Измученный жгучею болью, Горячею облитый кровью, Пойми, где предел своеволью, — Я муки сплетаю с любовью. Мучительный труд я приемлю От вечной, незыблемой Воли, — Кто создал и небо, и землю, Тот создал и таинство боли. В безумном восторге мученья Дрожит беззащитное тело. Забыты земные влеченья, И всякая похоть сгорела. Вся прелесть и нечисть земная Свивается призрачным дымом. Единою болью стеная, Ты равен святым херувимам. К престолу Творца и Владыки В нетленную радость вселенной Твои воздыханья и крики Восходят хвалою смиренной. «Мы поклонялися Владыкам…» Мы поклонялися Владыкам И в блеске дня и в тьме божниц, И перед каждым грозным ликом Мы робко повергались ниц. Владыки гневные грозили, И расточали гром и зло, Порой же милость возносили Так величаво и светло. Но их неправедная милость, Как их карающая месть, Могли к престолам лишь унылость, Тоской венчанную, возвесть. Мерцал венец её жемчужный, Но свет его был тусклый блеск, И вся она была — ненужный И непонятный арабеск. Владык встречая льстивым кликом, — И клик наш соткан был из тьмы, — В смятеньи тёмном и великом Чертог её ковали мы. Свивались пламенные лица, Клубилась огненная мгла, И только тихая Денница Не поражала и не жгла. «Предметы предметного мира…» Предметы предметного мира, — И солнце, и путь, и луна, И все колебанья эфира, И всякая здесь глубина, И всё, что очерчено резко, Душе утомлённой моей — Страшилище звона и блеска, Застенок томительных дней. От света спешу я в чертоги, Где тихой мечтою дышу, Где вместе со мною лишь боги, Которых я сам возношу. Бесшумною тканью завешен Чертога безмолвный порог. Там грех мой невинно-безгрешен, И весело-светел порок. Никто не наложит запрета, И грубое слово ничьё Не бросит внезапного света На слово иль дело моё. Я древних заклятий не знаю На той стороне бытия, И если я кровь проливаю, То кровь эта — только моя. |
