Четверо волшебников кивнули.
В дверях Кэлен на секунду застыла — под ярким дневным солнцем, обдуваемая холодным ветерком — и огляделась по сторонам. И увидела капитана Райана, он стоял, прислонившись к молодому клену. Когда Кэлен направилась к нему, капитан вытянулся по стойке «смирно».
— Брэдли, принц Гарольд сказал тебе, зачем он сюда приехал?
Кэлен обратилась к нему «Брэдли», а «не капитан Райан», и офицер понял, что можно сказать все как есть.
— Да, Мать-Исповедница. Он сказал, что должен вам сообщить: ему приказано вернуться к его королеве, чтобы защищать Галею. Более того, ему приказано привести назад в Галею всех находящихся у вас на службе галеанских солдат.
— Тогда что ты тут делаешь? Почему ты и твои люди не подчинились, раз уж он должен был привести всех назад?
Капитан поглядел на нее ясными голубыми глазами:
— Потому что мы дезертировали, Мать-Исповедница.
— Что?
— Принц Гарольд отдал мне приказ, как я только что сообщил. Я сказал ему, что это не правильно, это только во вред нашему народу. А он ответил, что не мне это решать.
Сказал, что мое дело не думать, а выполнять приказ. Я сражался с вами бок о бок, Мать-Исповедница. И мне кажется, знаю вас лучше, чем принц Гарольд. Я знаю, что вы преданно защищаете всех жителей Срединных Земель. Я сказал ему, что Кайрилла делает глупость. А он разозлился и рявкнул, что мой долг — выполнять приказ.
И тогда я заявил ему, что в таком случае дезертирую из галеанской армии и остаюсь с вами. Я думал, что он прикажет меня казнить за такие слова, но тогда ему пришлось бы казнить всю тысячу, потому что остальные считают так же, как я. Очень многие вышли вперед и высказали это ему прямо в лицо. Тогда он скис и позволил нам приехать сюда вместе с ним. Надеюсь, вы на нас не сердитесь, Мать-Исповедница?
В этот момент Кэлен никак не могла заставить себя выступать в роли Матери-Исповедницы. Она крепко обняла молодого офицера.
— Спасибо тебе, Брэдли.
Обхватив его за плечи, она улыбнулась:
— Ты думал головой. Разве можно на это сердиться.
— Когда-то вы сказали нам, что мы — барсуки, пытающиеся проглотить целого лося. И сдается мне, что сейчас вы хотите сделать то же самое. Если и существует барсук, способный заглотить лося целиком, то это вы, Мать-Исповедница. Но мне кажется, мы не позволим вам проделать это без нашей помощи.
Они повернулись и увидели генерала Мейфферта во главе группы солдат. Они выносили из избушки тело принца Гарольда.
— Я так и думал, что это плохо кончится, — заметил молодой капитан. — С тех пор как с Кайриллой все это приключилось, принц Гарольд был сам не свой. Я всегда любил этого человека. И мне было больно оставлять его. Но он попросту совсем перестал соображать.
Кэлен ласково держала руку на плече юноши, пока они наблюдали, как уносят тело.
— Мне очень жаль, Брэдли. Как и ты, я всегда была о нем высокого мнения. Мне думается, он так долго видел, как страдает его сестра и королева, что это просто сломило его. Постарайся сохранить о нем хорошие воспоминания.
— Конечно, Мать-Исповедница.
— Мне нужно, чтобы один из ваших людей доставил послание Кайрилле, — сменила тему Кэлен. — Я собиралась отослать его с Гарольдом, но теперь нам понадобится гонец.
— Я об этом позабочусь, Мать-Исповедница.
Кэлен только сейчас поняла, что вообще-то очень холодно, а она даже не взяла плаща. Когда капитан отбыл — ему предстояло разместить своих людей и назначить гонца, — Кэлен вернулась в избушку.
Кара подкладывала в огонь поленья. Верна с Эди ушли.
Уоррен искал какую-то карту — в углу, в корзине с картами и диаграммами.
Он было направился к выходу, но Кэлен ухватила его за руку. Она заглянула волшебнику в глаза, зная, что эти синие глаза куда старше, чем кажутся, Ричард неустанно повторял, что Уоррен — один из умнейших людей, что ему доводилось встречать. Помимо этого, говорили, что настоящий талант Уоррена — это прорицания.
— Уоррен, скажи, мы все погибнем в этой безумной войне?
Его лицо осветила застенчивая, но лукавая улыбка.
— А мне казалось, ты не веришь пророчествам, Кэлен.
Она выпустила его руку.
— Пожалуй, нет. Забудь.
Кара вышла следом за Уорреном — она направилась на поиски дров. Кэлен устроилась поближе к огню и уставилась на статуэтку «Сильная духом», стоявшую на каминной доске. Зедд успокаивающе положил руку ей на плечо.
— То, что ты сказал Гарольду о том, что нужно думать головой, пользоваться своим умом, было очень мудро, Кэлен. Ты была права.
Ее пальцы коснулись гладкой, вырезанной из ореха статуэтки.
— Это то, что сказал Ричард, когда рассказывал мне, как наконец пришёл к пониманию того, что должен делать. Он сказал, что единственная власть, которой он может подчиняться, это власть разума.
— Ричард это сказал? Именно эти вот слова?
Кэлен кивнула, не отрывая взгляда от статуэтки.
— Он сказал, что первый закон разума гласит: что существует, то существует, что есть, то есть, и что на этом нерушимом железном принципе основывается всякое знание. Он сказал, что это основа, откуда произрастает жизнь. Он сказал, что мышление означает выбор, а желания и чаяния не есть факт и не являются способом познания. По-моему, этот пункт Гарольд блистательно подтвердил. Ричард сказал, что разум — это наш единственный способ понимания реальности, наш основной инструмент выживания. Мы можем и не затруднять себя думаньем, отказаться от данного нам разума, но не в нашей власти избежать падения в ту пропасть, которую мы отказываемся видеть.
Прислушиваясь к потрескиванию огня, Кэлен блуждала взглядом по статуэтке, что Ричард для нее вырезал. Не дождавшись от Зедда комментариев, она оглянулась на него. Старый волшебник смотрел в огонь, по его щеке катилась слеза.
— Зедд, что стряслось?
— Мальчик сам до этого дошел. — В голосе старика звучали одновременно одиночество и гордость. — Он понимает это… и совершенно правильно толкует. Он даже сам сформулировал его и применил.
— Дошел до чего?
— До самого основного правила, Шестого Правила Волшебника. Единственная власть, которой ты можешь подчиняться, это власть разума.
В его ореховых глазах отражался огонь очага.
— Шестое Правило — это ось, вокруг которой вращаются все остальные правила. Это не только самое важное из них, но и самое простое. И тем не менее именно его чаще всего нарушают или игнорируют, и именно оно — наиболее презираемое. Но им необходимо овладеть, невзирая на извечное возмущение бесчисленных глупцов.
Ничтожность, несправедливость и саморазрушение поджидают тех, кто его игнорирует, ибо полуправда гибельна даже для верных учеников, глубоко верующих и бескорыстных последователей.
Вера и чувства — ласковая основа зла. В отличие от разума вера и чувства не устанавливают границ для любого заблуждения, любого чаяния. Это — сильный яд, дающий одурманивающую иллюзию морального права на любое преступление.
Вера и чувства — это тьма в сравнении со светочем разума.
Разум — это квинтэссенция истины. И полностью понять и оценить жизнь можно только с помощью разума, подчиняясь лишь его власти. И отказываясь от власти разума, отторгая самостоятельное мышление, человек обрекает себя на смерть.
К утру следующего дня ушла примерно половина галеанской армии, подчиняясь приказу своей королевы и принца Гарольда. Оставшиеся, как капитан Райан и его молодые солдаты, предпочли сохранить верность Д'Харианской империи.
Лейтенант Лейден — бывший генерал — и все кельтонское войско тоже к утру отбыло в Кельтон. Лейден оставил Кэлен письмо, где написал, что, учитывая решение Галеи порвать с Д'Харианской империей, он вынужден вернуться домой, чтобы защищать Кельтон, поскольку, вне всякого сомнения, эгоистичные действия галеанцев приведут к тому, что Имперский Орден наверняка доберется до долины реки Керн и будет угрожать Кельтону. Он также высказал надежду, что Мать-Исповедница, безусловно, осознает, насколько велика угроза Кельтону, и понимает, что он вовсе не дезертирует и не бросает ее и Д'Харианскую империю, а всего лишь стремится защитить свой народ.
