В ущелье дул пронизывающий ветер. Облака сгущались, закрывая солнце. Кэлен, Ричард и Кара поднялись в густой темный хвойный лес. Высоко над головой верхушки деревьев сгибались под ветром, но внизу было тихо. Звук шагов заглушал толстый ковер бурой хвои.

Подъем был крутым, но не отвесным. Выше расстояние между огромными соснами увеличивалось. Кроны стали уже не такими густыми и пропускали чуть больше света. На скалах вверху не росло ничего, даже мох. Местами, чтобы подняться, приходилось хвататься за выступы камней, или корни. Кэлен глубоко вдохнула холодный воздух. Как приятно размять мышцы!

Они вышли из леса — туда, где завывал ветер под серым предвечерним небом. Теперь они были в кривом лесу.

Мох, покрывавший камни ниже по склону, здесь не рос, зато виднелся желто-зеленый лишайник. Редкие низенькие кустики торчали тут и там в щелях между камнями. Но самыми странными были деревья, которые, собственно, и дали название этому мрачноватому месту. Из-за того, что ветер почти всегда дул здесь в одну сторону, ветви тоже росли только с одной стороны стволов, и деревья походили на кошмарные, застывшие на бегу скелеты.

Выше кривого леса росли одни лишайники, а еще выше лежал снег.

— Вот мы и пришли, — сказала Кара.

Они обнаружили волка, лежавшего в расщелине у заляпанного высохшей кровью невысокого острого выступа. Повыше этого места стая серых волков пыталась завалить матерого пятнистого оленя. Олень отшвырнул невезучего волка ударом копыта, тот перелетел за выступ, упал вниз и разбился. Кэлен провела пальцами по густой желтовато-серой с черными кончиками шерсти. Шкура в отличном состоянии, у Кары будет на зиму прекрасный тулуп.

Ричард с Карой принялись обдирать шкуру, а Кэлен подошла к краю скалы. Прикрыв уши воротником, она стояла на пронизывающем ветру и наблюдала за приближающимися облаками. И то, что она увидела, несколько удивило ее.

— Ричард, на нас надвигается не дождик, — сказала она. — Это снег.

Он на мгновение оторвался от работы.

— Не видишь в долине какой-нибудь приют-сосны?

Кэлен внимательно оглядела простиравшуюся внизу долину.

— Да, вижу парочку. Тучи еще далеко. Если вы поторопитесь, мы успеем, пока не пошел снег, спуститься и даже набрать дров.

— Мы почти закончили, — ответила Кара. Ричард поднялся, чтобы посмотреть самому. Окровавленной рукой он машинально слегка выдвинул из ножен свой настоящий меч, затем сунул обратно. Привычка, которую он приобрел, проверяя, легко ли выходит меч из ножен. Беспокоящий жест. Ричард не доставал меч с того самого дня, когда вынужден был перебить всех людей, которые напали на них в Хартленде.

— Что-то не так?

— Что? — Ричард заметил, куда она смотрит, и перевел взгляд на меч. — О! Нет, все нормально. Просто привычка.

— Вон там есть приют-сосна, — указала Кэлен. — Это ближайшая, да к тому же она и побольше.

Ричард тыльной стороной ладони отбросил волосы с глаз. Пальцы его были в крови.

— Еще дотемна мы будем сидеть под ветками у костра, попивая чай. Я могу натянуть на внутренних ветках полотнище, а снег создаст дополнительную изоляцию. Мы отлично отдохнем в тепле и уюте и поутру двинемся в обратный путь. Чуть ниже снега не будет, только дождь.

Холодный ветер пробрался под воротник, Кэлен поежилась под теплой волчьей шкурой. Подступала зима.

Когда два дня спустя они вернулись домой, оказалось, что рыбки в банках умерли. Для возвращения Ричард выбрал самый легкий путь по перевалу, именно там они несколько месяцев назад ехали сюда с каретой, лошадьми и прочим скарбом. Кэлен, конечно, того путешествия не помнила, она почти все время была без сознания. Казалось, с тех пор прошла жизнь.

Теперь к их дому вела короткая тропинка, протоптанная от перевала. Можно было пойти и другой дорогой, узкой и трудной, но это дало бы небольшой выигрыш во времени.

Какое счастье оказаться наконец дома, в тепле и уюте, и скинуть опостылевшую поклажу!

Пока Ричард ходил за дровами, а Кара — за водой, Кэлен достала тряпицу с собранными днем жучками, собираясь побаловать рыбок, — и тихонько застонала, обнаружив, что они все сдохли.

— В чем дело? — спросила, идя с полным бурдюком, Кара.

— Похоже, они умерли от голода, — ответила Кэлен.

— Такие маленькие рыбки редко живут долго в банке, — пояснил Ричард, складывая в камин березовые поленья.

— Но они прожили довольно долго, — возразила Кэлен, будто желая убедить его в обратном.

— Ты ведь не дала им имен, да? Я говорил тебе, чтобы ты их никак не называла. Предупреждал, что не надо к ним привязываться, что ни к чему хорошему это не приведет.

— Кара одну назвала.

— Вовсе нет, — запротестовала Кара. — Я просто хотела показать тебе, о которой из них говорю, вот и все.

Когда огонь разгорелся, Ричард, улыбаясь, поднял голову.

— Ладно, я принесу тебе новых.

Кэлен зевнула:

— Но эти были самыми лучшими. Они во мне нуждались.

Ричард рассмеялся:

— Ну и воображение у тебя! Они зависели от нас, потому что мы искусственно облегчили им жизнь. И бурундуки тоже перестанут искать корм на зиму, если мы все время станем их подкармливать. Конечно, у рыб не было выбора, мы держали их в банке. А живи они сами по себе, им вовсе не требовалась бы наша помощь. Ладно, их легко поймать сетью. Я наловлю новых, и они тоже станут в тебе нуждаться.

Через два дня, в мрачную пасмурную погоду, после обеда Ричард отправился проверить удочки и наловить еще пескариков. После его ухода Кара собрала ложки и положила в ведро с водой.

— Знаешь, — сказала она, оглядываясь через плечо, — мне тут нравится, правда, нравится, но начинает действовать на нервы.

Кэлен счищала из мисок объедки в деревянный бачок.

— Действовать на нервы? — Она поставила тарелки на тумбу. — Это ты о чем?

— Мать-Исповедница, это место довольно миленькое, но я тут скоро свихнусь! Я Морд-Сит! И начала давать имена рыбкам в банке! Добрые духи! — Кара повернулась к ведру с водой и принялась мыть ложки. — Тебе не кажется, что пришло время убедить лорда Рала возвращаться?

Кэлен вздохнула. Ей нравился этот домик в горах, нравились тишина и уединенность. Но больше всего она ценила возможность быть с Ричардом наедине. Здесь их никто не трогал. Впрочем, и по суете Эйдиндрила она тоже скучала. По людям, по городским пейзажам, по толпам на улицах. Там, конечно, не так мило, но и в городах тоже есть своя притягательность.

Обладая немалым опытом правления, Кэлен давно привыкла, что люди не всегда хотят ее помощи, не всегда понимают ее действия, но она должна поступать так, как считает нужным в их интересах. Ричард же подобным опытом не обладал и не умел, столкнувшись с ледяным равнодушием, спокойно продолжать выполнять свой долг.

— Конечно, Кара. — Кэлен поставила бачок с объедками на полку и подумала, не уготована ли ей участь Матери-Исповедницы, всю жизнь прожившей в лесу, вдали от своего народа. Народа, сражающегося за свободу. — Но ты ведь знаешь мнение Ричарда. Он считает, что это было бы ошибкой. Более того, он говорит, что не имеет права поддаться желанию, когда разум велит этого не делать.

Голубые глаза Кары решительно сверкнули.

— Ты — Мать-Исповедница. Разрушь заклятие этого места. Скажи ему, что ты нужна там и что ты возвращаешься. Что он тогда сделает? Привяжет тебя к дереву? А если ты уедешь, он последует за тобой. А значит — вернется.

Кэлен решительно покачала головой.

— Нет, не могу. После того, что он нам сказал… Так не поступают с человеком, которого уважают. Пусть я и не совсем с ним согласна, но понимаю причины, по которым он так действует. Я слишком хорошо его знаю и боюсь, что он прав.

— Но возвращение вовсе не означает, что ему придется возглавить нас. Ты просто вынудишь его следовать за тобой, — ухмыльнулась Кара. — Может, когда он увидит, что там творится, сам возьмется за ум.

— Именно поэтому он и увел нас далеко в горы: он боится, что если вернется, увидит происходящее, то вмешается. Я не вправе играть на его чувствах и загонять в угол. Даже если мы вернемся и он удержится от вмешательства в сражение, такой поступок с моей стороны, такое принуждение возведет между нами непреодолимую преграду. — Кэлен снова покачала головой. — Он слишком верит своему видению. Я не стану принуждать его возвращаться.