— Я не могу изменить свою жизнь.

— Нет, можешь. Ты сам строишь свою жизнь.

— Да ну? И как ты себе это представляешь?

— Посмотри, в каком свинарнике ты живешь, — обвел рукой Ричард. — Твой отец — управляющий. Почему бы тебе не проявить немного гордости и не привести в порядок это место?

— Так он ведь управляющий, а не хозяин. Хозяин был алчным сукиным сыном, сдирающим плату, которая многим была недоступна. Орден забрал этот дом себе. А хозяина за его преступления против народа замучили до смерти. Моему отцу дали работу управляющего. Мы просто присматриваем за этим домом, чтобы помогать таким дуракам вроде тебя, у кого нет жилья. У нас нет денег на ремонт дома.

— Денег? Разве нужны деньги, чтобы убрать весь этот мусор в коридоре? — указал Ричард.

— Не я его набросал.

— А погляди на эти стены. Чтобы их вымыть, деньги вовсе не нужны. А пол в этой комнате? Его не мыли лет десять как минимум.

— Эй, я ведь не уборщица!

— А ступени у подъезда? Кто-нибудь в один прекрасный день свернет себе шею. Может, даже ты сам или твой отец. Почему бы тебе для разнообразия не сделать что-нибудь полезное и починить их?

— Я же сказал, у нас нет денег на ремонт.

— А для этого деньги и не нужны. Ее нужно лишь перебрать и заменить прогнившие ступеньки. А их можно вырезать из валяющихся повсюду деревяшек.

Парень вытер ладони о штаны.

— Раз ты такой умный, так чего ж не починишь ступеньки?

— Отличная мысль. Я так и сделаю.

— Да ну? Я тебе не верю. — К парню снова вернулась наглость.

— Завтра, после работы, я починю ступеньки. Если придешь, то я научу тебя, как это делать.

— Может, и появлюсь, чтобы посмотреть на придурка, который будет чинить что-то, что ему даже не принадлежит, и чинить задаром к тому же.

— Вовсе не задаром. А потому, что я тоже хожу по этой лестнице, и чтобы дом, в котором я живу, выглядел поприличней. И мне не хочется, чтобы моя жена сломала себе ногу. Но если ты захочешь прийти и научиться, как чинить лестницу, то сперва наденешь рубашку из уважения к живущим в твоем доме женщинам.

— А если я приду посмотреть, но не стану напяливать рубашку, как какой-то старый пердун?

— Тогда у меня не найдется достаточно к тебе уважения, чтобы тратить время на то, чтобы учить тебя чинить ступеньки. И ты ничему не научишься.

— А если я не хочу ничему учиться?

— Ну, тогда, наоборот, я узнаю кое-что новое о тебе.

— Да за каким лешим мне вообще нужно учиться чинить какие-то дурацкие ступеньки? — закатил глаза парень.

— Вообще-то особой необходимости учиться чинить ступеньки у тебя нет, но если тебе не наплевать на себя самого, то тебе следовало бы хотеть чему-нибудь научиться. Даже самым простым вещам. Человек начинает гордиться собой, только если делает что-то полезное, пусть это всего лишь только починка нескольких ступенек.

— Да ну? Я и так горжусь собой.

— Ты запугиваешь людей и их страх ошибочно принимаешь за уважение. Никто не может дать тебе самоуважение, даже те, кому ты небезразличен. Самоуважение человек зарабатывает сам. А пока что ты умеешь только пыжиться и выставлять себя дураком.

— Это кого ты обозвал… — скрестил на груди руки парень.

Ричард ткнул парня пальцем в гладкую грудь, вынуждая отступить на шаг.

— У тебя всего одна жизнь. Шляться по улицам, оскорбляя прохожих и пугая людей, с твоей бандой — это все, что ты хочешь от жизни? Это все, на что ты хочешь растратить свою единственную жизнь? Каждый, кто чего-то хочет от жизни, хочет, чтобы его жизнь что-то значила, пожелал бы учиться. Завтра я починю эти ступеньки. И завтра мы узнаем, что ты собой представляешь.

Юнец снова с вызовом скрестил руки на груди.

— Да ну? Ну а может, я предпочту провести время с дружками?

— Именно поэтому-то твоя жизнь и зависит только от тебя, — пожал плечами Ричард. — Не могу сказать, что совершил что-то очень уж значительное в своей жизни, но я всегда сам делаю свой выбор. В данный момент я предпочитаю починить ступеньки и слегка привести в порядок место, где я живу, вместо того чтобы хныкать и ждать в надежде, что кто-то другой это сделает за меня. И горжусь тем, что умею делать это сам.

Починка лестницы не сделает тебя человеком, но придаст тебе немного самоуважения. Если хочешь, приводи с собой друзей, и я научу вас всех, как использовать ваши ножики на что-то более полезное, чем размахивание ими перед носом у прохожих.

— Мы ведь можем прийти тебя оборжать, облом.

— Ладно. Но если вы с корешами хотите научиться чему-то полезному, то лучше вам для начала показать мне, что хотите учиться, проявив уважение, и прийти в рубашках. Вот первый стоящий перед тобой выбор. Если сделаешь неправильный выбор, то в дальнейшем возможность выбирать у тебя станет еще более ограниченной. И меня зовут Ричард.

— Как я уже сказал, ты запросто можешь оказаться посмешищем. — Он скорчил рожу. — Ричард.

— Да смейся, если хочешь. Я знаю себе цену и мне нет необходимости доказывать что-либо тому, кто сам себе цену не знает. Если хочешь учиться, то знаешь, что тебе делать. А если еще хоть раз посмеешь угрожать мне ножом или, паче чаяния, моей жене, то тогда совершишь самую последнюю из многочисленных ошибок в своей жизни.

Парень предпочел проигнорировать угрозу и проговорил с еще большей бравадой.

— И кем же я могу стать? Очередным придурком вроде тебя, вкалывающим до седьмого пота на жадюгу Ицхака и его транспортную компанию?

— Как тебя зовут?

— Камиль.

— Что же, Камиль, я работаю за зарплату, чтобы содержать себя и мою жену. У меня есть кое-что ценное: я сам. Кто-то ценит меня достаточно, чтобы платить мне за мое умение и время. В данный момент, став грузчиком, я сделал очередной раз выбор. И я решил починить ступеньки, потому что таким образом улучшу свою жизнь. — Ричард сузил глаза. — И вообще, при чем тут Ицхак?

— Ицхак? Так он же владелец транспортной компании.

— Ицхак всего лишь старший грузчик.

— Ицхак когда-то жил здесь, до того, как Орден забрал дом себе. Мой отец его знал. Вообще-то говоря, ты спишь в его кабинете. И тогда эта транспортная компания принадлежала ему. Но он предпочел алчности путь просветления, когда ему предложили выбор. И согласился, чтобы городская рабочая ячейка помогла ему научиться стать достойным гражданином Ордена. И теперь он знает, что ничуть не лучше остальных. Даже меня.

Ричард оглянулся на стоящую посреди комнаты Никки, внимательно следившую за разговором. Он напрочь о ней забыл. Ему расхотелось дальше вести беседу.

— Завтра вечером я узнаю, придешь ты посмеяться или учиться. Это твоя жизнь, Камиль, и твой выбор.

Солнце только что встало. Рассеянный свет проникал на склад через высокие окна. Завидев приближавшегося с очередным списком разгрузки Ицхака, Ричард спрыгнул с подставки, на которой сидел.

Ричард не видел старшего грузчика почти неделю.

— Ицхак? Ты в порядке? Где ты пропадал?

Крепыш торопливо подошел.

— И тебе привет.

— Ой, извини. Привет. Я беспокоился. Ты куда запропастился?

— Собрания, — скривился тот. — Вечные собрания. Сидел то в одной конторе, то в другой. Никакой работы, одни собрания по тому поводу или этому. Пришлось нанести визит разной публике, чтобы договориться об отгрузках необходимых людям товаров. Иногда мне кажется, что на самом деле никому не нужно, чтобы в город вообще поставляли какие-то товары. Для них было бы куда проще, если бы все получали деньги, но при этом не работали. Тогда им не придется подписывать бумажки и беспокоиться, что в один прекрасный день их могут призвать отчитаться за то, что они это сделали.

— Ицхак, это правда, что эта транспортная компания когда-то принадлежала тебе?

Тот аж задохнулся.

— Кто тебе это сказал?

— Так как? Эта компания действительно принадлежала тебе?

— Полагаю, до сих пор принадлежит, — пожал плечами Ицхак.