— Я — в хлам, — заключает он, и мы снова смеёмся.

Если он в хлам, то я своё состояние даже охарактеризовать не могу. Меня унесло напрочь. Никогда в своей жизни я так не пила.

— Надо прилечь, — Исайя сбрасывает с себя туфли и лезет на огромную кровать, что стоит у стены в центре комнаты.

У меня кружится голова, но мне не тошнит, и я не чувствую себя плохо. Скорее, я вообще не понимаю, что со мной происходит.

— Иди сюда, Фостер, вывалишься ещё в пруд из окна, — хохочет он, и я тоже не могу удержаться.

Слезаю с подоконника и по диагонали ковыляю к нему, пытаясь играючи переставлять ноги. В полутьме вижу, что он лежит, запрокинув руку за голову. Смотрю на него. Он такой красивый, что дух захватывает.

— Ты чего замерла там как грёбаное привидение? — спрашивает он.

— Подумала о том, что ты красивый, — выдаю я и только потом соображаю, что сказала это вслух.

Он смеётся.

— Ты сегодня просто не ты, Тэми…

— Откуда тебе знать? Может это — и есть настоящая я.

Чувствую себя очень решительной и смелой. Похожей на Дженнифер Смит. Она ведь всегда говорит и делает то, что хочет? Кажется, именно этим восторженно восхищался Исайя ещё тогда в сентябре, когда она появилась.

Что бы она сделала, будучи на моём месте?

Я прикладываю к губам бутылку, глотая огненную жидкость, ставлю её на тумбочку и на секунду зажмуриваю глаза.

— Фостер? — он смотрит в мою сторону, даже не подозревая, какая буря у меня сейчас внутри.

Я не хочу больше быть тихоней Тэми. Занудной, скучной и вечно краснеющей. Конечно, во мне сейчас говорит алкоголь, но я хочу хотя бы сегодня делать то, что просит сердце. Сбрасываю босоножки и молча забираюсь на мягкую постель. Залезаю на него, пока он соображает, что к чему. Стаскиваю через голову платье, и мы смотрим друг другу в глаза.

— Фостер, ты спятила? — наконец, произносит он, когда я несмело касаюсь пальцами его живота.

— Давно уже, — тихо отвечаю я, замечая, что он скользит растерянным взглядом по моему телу.

— Ты…

— Помолчи, Исайя, — прошу я. Мне итак трудно сделать первый шаг.

Наклоняюсь и касаюсь его губ. Они холодные и удивительно мягкие. Целую, не думая про то, как всё это выглядит в его глазах. Я так мечтала о поцелуе с ним и мне до сих пор не верится, что это происходит на самом деле.

Мне кажется я сейчас умру, потому что он отвечает, и его ладони ложатся на спину, а затем уверенно опускаются на бёдра. Я чувствую какую-то невероятную лёгкость и накрывающее с головой волнение. Дрожу всем телом, думая только о том, как сильно я хочу быть с ним рядом. Прижимаюсь к нему, отчего он довольно мычит мне в губы, а потом резко переворачивает, оказываясь сверху.

У него совершенно расфокусированный взгляд, и по ходу мы оба очень плохо соображаем, что делаем. Слишком много выпито. Для меня всё сегодня слишком…

Он горячо целует мою шею, а я взлетаю в небо и шепчу одними губами те слова, которые никогда не решусь произнести вслух. Мне так хорошо с ним сейчас, что я боюсь сказать ему то, что совершенно точно отпугнёт его. Возможно позже. А сейчас… я просто хочу забыться в его объятиях и не думать о завтрашнем дне.

Правду говорят, чем выше взлетаешь, тем больнее падать приходится. Той ночью я ещё не знала, что именно это меня и ждёт…

Исайя

Если ад существует, то я попал именно туда. В голове пульсирует боль, веки открываются с трудом, а тело и вовсе будто мне не принадлежит. Эти тусовки меня добьют… Пора бы уже притормозить. Сколько твержу себе, а остановиться не могу.

Сажусь на постели, растирая виски. Отвратительно себя чувствую. Хуже некуда я бы сказал. Или всё же… Взгляд цепляется за ногу, выглядывающую из-под одеяла. В голове проносится калейдоскоп картинок: выпивка, танцы, девчонки… Должно быть, это — одна из них. Я прищуриваюсь от солнечного света и поворачиваюсь влево.

Поганое ощущение появляется моментально. Потому что я вижу рыжие волосы, разметавшиеся по подушке и молочно белую кожу оголённой спины. Осознание того, кто лежит рядом со мной, заставляет чертыхнуться трижды. Это определённо Тэми Фостер…

Твою мать!

Я пытаюсь вспомнить то, что происходило. И обрывки — вообще мне не нравятся. Почему я её не остановил? Прикладываю пальцы к виску, всё ещё пытаясь унять мигрень. Такое чувство, что в голову загнали дятла и попросили найти червячка…

Девчонка кряхтит и, очевидно, тоже начинает приходить в себя. Н-да… вот её в моём списке потенциальных побед однозначно не было. Её я, в принципе, никогда не рассматривал в таком ключе. Слишком пугливая, забитая и себе на уме…

Почему-то на задворках сознания всплывают слова Дженнифер: «Как хочешь извиняйся теперь, но, чтобы она тебя простила, понял?»

Извинился называется…

Встаю с постели, поднимая с пола шорты, и едва не падаю, пока пытаюсь натянуть их. Господи боже. Всё медленно плывёт по кругу и искривляется. Щурюсь от яркого света, заливающего гостевую комнату. Задвигаю штору поплотнее и поворачиваюсь к Фостер.

Она уже сидит у изголовья кровати и смотрит на меня так, словно ждёт торжественную речь.

— Ты как? — только и могу выдавить из себя я.

— Отвратительно, если честно. Голова очень болит, — признаётся тихо рыжая, до подбородка натягивая белоснежное одеяло.

— Иди в душ, если тебе надо. Потом спускайся вниз, — говорю я девчонке, замечая разочарование на её лице.

Не знаю, чего она от меня ждала… Не завтрака же в постель? И не признаний же в самом деле?

Достаю из блистера таблетки от похмелья, заботливо оставленные вместе с бутылкой воды на тумбочке. Выхожу из комнаты, поворачивая налево. Внизу, у бассейна хозяйничает недовольная Камилла. Не особенно хочется попасть под горячую руку, а потому я быстренько направляюсь в сторону кухни.

— И тебе, доброе утро, свинтус, — всё же бухтит Камилла, толкая ногой пылесос.

— Привет, булочка. Вижу, ты не в духе, а потому и не пристаю со своим специфическим чувством юмора.

— Иди уже. Там Дина завтрак приготовила.

— Ой да ладно, сам разберусь, — отмахиваюсь я, поднимаясь по лестнице. — Где Дороти?

— Ты про квочку, шарахающуюся здесь посреди пустых бутылок? — Камилла вскидывает бровь. — Она в саду. Вчера кто-то из твоих друзей — дегенератов нацепил на неё побрякушки с брюликами. Курица пустилась в бега. Ловили толпой, пока не запугали до смерти. Пришлось мне её спасать.

Я хохочу. Идиоты! Надо бы поберечь мою Дороти от подобных стрессовых ситуаций.

Поднимаюсь на второй этаж с другой стороны бассейна. Прохожу мимо просторного обеденного зала и толкаю резную дверь на кухню. Дина, в этой своей жутко сексуальной униформе, уже колдует у духового шкафа. Не зря папаша запретил мне с ней заигрывать… Эта цыпочка — очень даже ничего! Старый козёл. Может он сам на неё глаз положил?

Я внимательно разглядываю вид сзади. У неё неплохая фигура. Дина резко оборачивается, замечает, куда направлен мой взгляд, и стремительно краснеет.

— Мистер Ричи, — испуганно пищит, — завтрак уже почти готов.

Нервно улыбается и открывает дверцу, доставая круассаны, чей божественный запах тут же заполняет ноздри.

— Выглядит аппетитно, — очень двусмысленно заявляю я.

— Если желаете что-нибудь ещё…

— Я бы тебя съел на завтрак, — ухмыляюсь я, поигрывая бровями.

— Ну что вы такое говорите, — она качает головой и начинает суетиться у стола, старательно не поднимая глаз.

— Ты разбиваешь мне сердце, Дина! И я уже просил обращаться ко мне исключительно по имени.

По-свойски кладу руку ей на талию и прижимаю к себе. Она всё же весело хихикает. Все женщины — одинаковые по натуре. Строят из себя непокорную добычу, а по факту, стоит только расщедриться на комплименты, пустить вход природное обаяние — и всё.

— Исайя? — у двери стоит Фостер и гневно стреляет глазами в мою сторону. — Извини, что помешала!