Отдельной строкой в памяти Никаниэля стоял кфханов Винфри Тэльмонд.

И если после побега из Аканы Ник, в общем-то, простился со своими деньгами и лишь изредка вспоминал ушлого городничего дурным словом, то после недавней встречи он открыл в себе доселе неведомую жажду мести.

Сжав кулаки, эльф вскочил и принялся гневно расхаживать по комнате, не в силах совладать с собственными чувствами.

Нет, после смерти Элельен принц, безусловно, тоже всем сердцем желал покарать виновного. Но тогда его эмоции заглушила тоска, а следом надежда на воскрешение возлюбленной.

Кроме того, та злость не была персонализирована. Без конкретного объекта ненависти она распылялась в пространство, не находя выхода. И даже после ареста предателя Маглегала, Никаниэль не смог повесить всю вину на одного лишь лорда. Тем более до королевского суда. Да и вряд ли тот сам держал в руках кинжал, оборвавший жизнь Элен.

Здесь же у Ника был конкретный образ. Персона. Личность. Человек, которого можно было смело объявить врагом и поклясться отомстить. Который самим своим существованием олицетворял боль и унижение. И который больше никуда не денется!

— Винфри Тэльмонд! — сквозь зубы прорычал Никаниэль, подобно дикому зверю, и осторожно коснулся забинтованных ушей, специально вызвав волну боли.

На фоне этих событий казался сущей мелочью даже факт того, что по указке Талириона и, разозленного смертью сына Имбоса Ника разыскивает весь Ночной Базар. Да и скрывать свою личность принц уже привык.

А уж случайная смерть барда и вовсе выглядела теперь совсем незначительным событием. Жалко парня, и не более того.

Хотя балладу, все же, хотелось бы дослушать.

Ну и, конечно же, странное пророчество…

Разложив все по полочкам, Ник почувствовал заметное облегчение. До этого он словно пытался жонглировать десятком предметов различных размеров и форм: от маленьких шариков, до подожженных многогранных звезд с острыми краями. Теперь же мысли текли плавно будто широкая равнинная река, которой некуда торопиться — что бы не происходило, она все равно однажды доберется до конечной точки.

Так и принц, успокоившись, даже приступил к работе над магическими каналами, что ему ни разу до этого не удавалась в удушающих пределах Города Теней.

Все будет хорошо, и он со всем справится — былая уверенность вновь поселилась в сердце Никаниэля.

Малеммил вернулся только к вечеру. Солнце уже давно зашло и Никаниэль сидел, наколдовав небольшой шар света. Он не боялся, что тот может его выдать. Сквозь узкие щели-окна, расположенные под самым потолком мог просочиться разве что комар. Да и то, сложив крылья и подогнув ноги.

Оказавшись в убежище, Малем отбросил плащ в угол, положил на стол источающий аппетитные запахи сверток и плюхнулся на пол с задумчивым выражением на лице. Что уже само по себе было ему весьма не свойственно. Нику даже показалось, что друг чем-то обеспокоен.

— Помнишь, когда шли к «Сундуку», ты спрашивал меня на счет странностей в Тике? — немного помолчав, произнес Малеммил, глядя принцу в глаза.

Никаниэль настороженно кивнул.

— Знаешь, кажется ты был прав. Что-то действительно не так.

Теперь уже и Ник почувствовал себя не в своей тарелке. Если даже Малем, плевать хотевший на проблемы посторонних, заметил изменения, значит дела обстоят действительно хуже некуда.

— Что случилось? — спросил принц, предполагая самое худшее.

— Помнишь ту проповедь возле храма? Ты еще сказал тогда, что-то вроде «зреет шторм», «бурлит волна» или типа того. Так вот, похоже ты был прав.

Малеммил замолчал, подбирая слова, а Ник настороженно ждал, не желая сбивать друга с мысли. Даже противно жужжавшая пол дня муха, наконец села на стену и теперь ехидно потирала лапки в предвкушении скорого откровения.

— Выйдя от Люсинды, — принялся рассказывать Малем, — я хотел пошататься по тавернам и кабакам, узнать чего полезного про Винцесса и его невольничий рынок. И практически сразу наткнулся на точно такую же группу. Только речь там вел отнюдь не жрец и даже не послушник, а обычный такой гном. Причем даже не старый.

Малеммил задумчиво потер пальцем лоб.

— Я, конечно, удивился, но не предал особого значения. Вот только буквально на соседней улице церковь Трех Основ поливала помоями уже женщина в лохмотьях. И слушали ее, как столичного менестреля — затаив дыхание. — Малем сделал паузу, давая другу возможность проникнуться его открытием. — Короче, я походил, послушал. Трехосновников хулят чуть ли не из каждого факела. И знаешь, что мне показалось самым странным?

— Что сама церковь никак не отвечает?

— Что сама цер… — Малем осекся. — Ты тоже заметил что ли?

Никаниэль лишь предположил, но, похоже, попал в самую точку. По крайней мере, подобное поведение соответствовало бы его представлению о новой религии.

Когда боги отвернулись от людей, и жрецы настолько отдалились от паствы, что стали жить с прихожанами как будто в разных мирах, неизбежно возникла пустота. А природа не терпит пустоты. Нужно отдать должное тому, кто догадался этим воспользоваться.

Церковь Трех Основ, не требуя от людей практически ничего и проповедуя при этом простые, всем понятные истины, да еще и помогая беднякам, весьма быстро захватила сердца жителей королевств. А вот епархия, не воспринимая новое веяние всерьез, спохватилась слишком поздно.

— Я думаю церкви не нужно кричать о себе на каждом углу. — предположил Никаниэль. — Им и так верят. Скорее, они обсуждают свои планы внутри общин и уже потом доносят до рядовых членов.

Малеммил посмотрел на друга, как на пустивший побеги верстовой столб. Но быстро справился с эмоциями и даже вернул на лицо некоторое подобие привычной ехидной улыбки.

— Совсем забыл, что ты у нас не пальцем делан. — усмехнулся он. — Учителя тебя, небось, хвалили?

— Да, это тебе не травки с места на место перекладывать. — не остался в долгу принц. — Тут думать нужно.

— В следующий раз — лечишь себя сам. — Малем гордо мотнул головой, изображая обиду.

— Прости, прости. — Ник поднял руки и широко раскрыл глаза в шутливом испуге. — Ты тут самый умный. Я не достоин даже сидеть рядом с вами, господин Малеммил.

— Вот то-то же!

Друзья тепло улыбнулись друг-другу. Добродушная пикировка принесла обоим толику облегчения, и даже тесное пространство убежища стало ощущаться немного уютнее.

— Так значит бойни не будет? — с надеждой в голосе спросил Малем.

— Будет хуже. — мрачно осадил его Никаниэль. — Если ничего не изменится, будет война.

— Да тут постоянно войны. — беспечно махнул рукой Малеммил.

— Но не такие…

Сидевшая на стене муха, закончила потирать лапки и вновь принялась летать по комнате, монотонно жужжа. Она хотела было покуситься на принесенную Малемом еду, но тот отогнал ее ленивым жестом. Кувырнувшись в воздухе, насекомое не сразу смогло поймать нужный ритм и угодило прямиком в узорчатую паутину в самом углу жилища.

— Что будем делать? — поинтересовался Малеммил, наблюдая как к прилипшей мухе спешит восьмиглазый хозяин ловушки.

— Нужно поскорее вызволять некроманта и сваливать к кфхану из этой поганой клоаки! — выпалил Ник, с удивлением обнаружив, что его отнюдь не тянет встревать в местные конфликты и уж тем более их решать. — Хотя… — однако, вопреки желаниям, неоконченные дела у него еще оставались. — Так ты, в итоге, что-нибудь выяснил?

Бросив на друга взгляд, скорее одобрительный, чем осуждающий, Малем кивнул и принялся распаковывать принесенную еду.

— Аукцион будет через четыре дня. В полдень. — он выложил на тарелку аппетитный кусок сочного мяса. — И раньше мы вряд ли что-то сделаем. Иди ешь, это тебе.

— А ты?

— Я уже поел.

Никаниэль отрезал себе шмат, наколол на острие ножа и прямо так отправил в рот.

— Оказалось, что у Винцесса кроме минотавра и тех двоих, есть еще несколько охранников, которые знают с какого края браться за оружие. — продолжил Малем. — Уродец не экономит на безопасности. И знаешь почему?