Если я никогда не признаюсь в поисках моей матери, если я позволю ей поверить, что я мертв, тогда она вернется к своему спокойному существованию и исчезнет из поля зрения знати. Если я откажусь общаться с Арном Рэбэлсом и его угрозами, возможно, он поймет, что я не представляю угрозы для его семьи.

Я не мог решить. Вопрос разрывал мое сердце.

В любом случае, часть меня будет потеряна. Одно дело уйти и проигнорировать мои семейные узы, когда я мог представить, что никто на самом деле этого не замечает, но теперь, когда она подняла такой шум, что даже другой дом обратил на это внимание, я не мог игнорировать вопрос.

Если бы я не мог вернуться назад, как бы я решил двигаться вперед?

Кем я хотел стать?

И все же… Я не мог сделать выбор. Как я мог бросить свою единственную семью? Даже если она на самом деле не полагалась на меня, настаивала на том, что с ней все будет в порядке без моей помощи, всегда ли это было правдой? Могу ли я просто уйти и оставить ее на произвол судьбы, даже когда она станет старше, слабее и менее способна на это?

Но как я мог втянуть ее в дворянские замыслы? Я не позволю своим врагам использовать ее как оружие против меня. Я скорее откажусь от любых попыток обмана и отдамся на милость Солу Рамме, чем стану причиной ее гибели.

На что, как я полагал, и рассчитывал Арн Рэбэлс. Оказалось, что он все-таки нашел угрозу, чтобы использовать ее против меня.

Я мог бы расспросить его соседей или, по крайней мере, наблюдать за его приходом и уходом, но у меня не было на это желания. Я полетел обратно в свою квартиру, настолько отвлекшись, что чуть не вызвал панику в воздухе, когда случайно упал слишком низко. Даже этого было недостаточно, чтобы вывести меня из себя.

Вот я и оказался в конце списка. Один Арн ушел, и я все еще не знал достаточно ни об одном из них. Я прошел весь этот путь, приложил столько усилий, и что я должен показать за это в конце? Это может быть любой из них. Конечно, я исключил несколько очевидных вещей, но, когда дело дошло до этого, я не узнал ничего важного.

«Первый» мог бы это сделать. «Третий» мог бы. Или «пятый», или «шестой» легко… Или Рэбэлс. Это может быть и «седьмой»… Или это может быть кто-то, чье имя звучало достаточно близко к Арну и жил поблизости. Я потратил так много времени, столько чужих ресурсов, и для чего?

В конце концов, я просто дурак. Писатель, который прочитал слишком много героических историй, написал слишком много эпических поэм и думал, что я могу сделать невозможное. Даже со всеми, кто мне помогал, даже со всеми невероятно удачными совпадениями, которые сыграли в мою пользу, это не может компенсировать то, что я был только собой.

Я не остановился, когда добрался до жилого района. Я продолжал идти, выше и быстрее, пока мой разум метался по более темным и пустым кругам. Небо потемнело к вечеру, когда я летел дальше.

Кем я себя считал?

Я был никем. Одно глупое совпадение, и моя жизнь закончилась. Я был мертв в тот момент, когда коснулся камня манны. Я просто не был готов это признать. Зачем пытаться оттянуть неизбежное? Зачем тащить кого-то еще вниз со мной?

Я не был уверен, что именно буду делать, поскольку летел еще быстрее, на север и запад, к знакомому центру города. Но я устал притворяться. Я зашел слишком далеко.

Я миновал город и продолжал двигаться на север, пока на горизонте не засиял свет Канды, отражаясь от бескрайнего океана за его пределами, и свет становился все ярче и яснее с каждой секундой.

Пришло время покончить с этим.

Я приземлился на балконе Юры в вспышке фиолетовой молнии. При чем не понимал, как быстро двигался, пока сила не вспыхнула и не исчезла, оставив меня измученным и голодным. Я доковылял до двери и постучал. На этот раз Ани не было рядом, чтобы открыть дверь, а в его гостиной было темно и пусто.

Моя сила болела, пустое напряжение от слишком долгого натяжения за пределы своих возможностей…

Прислонился к двери для поддержки, затем сполз вниз, пока не сел спиной к ней.

Отдых… Это было прекрасно. Я мог бы подождать Юру здесь.

«Элис… Просто… Отдохни минутку…»

— Дитрий? Что ты здесь делаешь?

Я резко очнулся, мгновенно насторожившись, втянув свою силу в пузырь ауры, прежде чем осознал присутствие «учителя».

Голос Юры произвел на меня такое впечатление…

Сила заскрежетала, потратив целую лишнюю секунду, прежде чем обернуться вокруг меня и встать на место. У меня в голове было ощущение, будто меня несколько раз шлепнули в реку, и Юра не исцелил меня. На улице было еще темно, но голубое и радужное сияние города давало достаточно света, чтобы разобраться в том, что меня окружало.

— Дитрий? Ты в порядке?

Я выдохнул и прислонился спиной к двери, моя сила рассеялась с чувством облегчения. Юра не атаковал, что не могло не радовать.

— Что случилось?

Я покачал головой, не зная, с чего начать.

— Ты выглядишь ужасно. Входи.

Он распахнул дверь, и я последовал за ним. Я молча выудил угрожающую записку Арна Рэбэлса и передал ее ему, прежде чем рухнуть на ближайший стул.

Он прочитал его, нахмурившись.

— Элис? Лим? Хм. Я не знал, что ты вне семьи. Будет ли это проблемой?

Я покачал головой.

— Это не то. Это не все… Только я не могу…

— Вот, подожди. Остановись на минутку, расслабься. Я велю принести немного еды.

Я с благодарностью кивнул, искренне удивляясь, что он иногда может быть таким жестоким и в то же время таким заботливым. Когда-нибудь он станет хорошим родителем. Или, может быть, хорошим братом? Да, это было, не так ли? Он считал себя старшим братом Астазаа или чем-то вроде него. Вот почему он зациклился на этом расследовании.

И я солгал ему. Я поделился информацией ровно столько, чтобы он мне поверил, убедил его помочь мне, и утаил все, что действительно имело значение.

Поэтому, когда он вернулся, я рассказал ему все. Спотыкаясь, временами прерываясь, мой разум инстинктивно пытался отвлечься от повторного переживания того, что я видел, но я сказал ему. О моем ложном происхождении, о подозрениях Сола и о том, что именно я увидел в ту ночь, когда был убит Астаз.

В первый день нашей встречи было разумно воздержаться.

Я не знал его тогда, не знал, могу ли я доверять ему. Но с тех пор он снова и снова проявлял себя. Мне не к кому было обратиться, и я был так далеко от своей головы. Я не мог сделать это один.

Юра слушал, его лицо становилось все более мрачным, а хмурый взгляд — более выраженным, но я продолжал. Я рассказал ему все, что смог вспомнить, мои заметки о Арнах из Рамма и моем путешествии на Рэбэлс. Угрозы Арна Рэбэлса, моя мать, все это.

Было таким облегчением передать это бремя кому-то другому, вместо того, чтобы пытаться нести все это самому. Я не был уверен, какую роль мог бы сыграть в этом фарсе, но наконец смог прекратить попытки играть героя. Один человек не мог сделать все в одиночку. Я должен был понять это с самого начала.

Когда я закончил, он сидел молча. И неловко обратил внимание на заброшенный поднос с бутербродами, начиная неуклюже перебирать их, пока ждал ответа.

Просто не мог смотреть на него…

Страшно представить, что он сейчас будет думать, чувствовать. Но я был голоден, и с этой проблемой я мог справиться.

Поднос был наполовину пуст, прежде чем Юра заговорил.

— Дитрий Лим, или же — Элис. Я бросаю тебе вызов, ради мести за того, кого ты обидел, от имени Астаза Зори-Раммы.

Голос Юры был напряженным, я слышала в нем боль, гнев. Только тогда я заметил купол синей силы, окружавший нас.

Я медленно проглотил то, что вполне может быть последней вещью, которую я съел в своей жизни, сердце внезапно заколотилось.

— Могу я сказать «нет»? — спросил я, нерешительно поднимаясь на ноги.

— Ты сознался. Отказа не может быть.

В его тоне не было ни легкости, ни намека на сострадание, не осталось отголоска нашей дружбы.