Затем я уловил движение краем глаза и увидел, как она осторожно бредет сквозь голые деревья к дому, как следует завернутая и тащащая в тележке кучу веток.

Это было такое знакомое зрелище, что у меня на глазах выступили слезы. Я торопливо вытер их, потом упал на землю и, сбросив щит, побежал к ней.

Мы разговаривали до позднего вечера, пока я рассказывал ей о своих приключениях, хотя и опустил часть тьмы и большую часть опасности. Так как я не собирался ввязываться в нечто столь ужасное в будущем, ей не повредило бы поверить, что я немного осторожнее и осторожнее, чем на самом деле. На некоторых вещах не нужно было задерживаться.

А потом, наконец, мы развернулись, чтобы поговорить о будущем. Мои противоречивые надежды и планы относительно того, что делать дальше, не могли быть легко разрешены, но когда я подробно рассказал о возможностях, стало ясно, что мои истинные надежды тесно связаны с надеждами «третьего».

Поистине, в глубине души я хотел изменить мир. Возможно, не на общественном уровне, это было бы слишком амбициозно. Такие цели легко приводили к высокомерной чепухе, которая, будучи записана, могла быть высмеяна как сторонниками, так и недоброжелателями.

Я хотел изменить жизнь. Возможно, это было слишком амбициозно. Но были такие люди, как «пятый», Алиса, Екатерина, которые жили так, как считали нужным. Екатерина воспитывался в культе, она продолжила это наследие со своим сыном, и я знал, что это никогда не делало ни одного из них счастливым. Любое удовлетворение от их работы было за счет других.

Это может быть крайний случай, большинство людей не станут убийцами, но если бы я мог помочь найти лучший путь вперед хотя бы для немногих, моя жизнь не была бы потрачена впустую. Я не знал, какую форму это должно принять, нужно ли мне разговаривать с людьми индивидуально или можно ли помочь одними словами. Мое собственное писательское мастерство в значительной степени основывалось на перегруженных драматических условностях, которые обращались к тем, кто хотел вообразить силу и сбежать от своего мирского существования. Это могло подойти для того, чтобы зарабатывать на жизнь, но никогда не удовлетворяло меня.

Было ли высокомерием предполагать, что я могу создать какой-то более глубокий смысл, какое-то продолжительное воздействие даже с помощью чего-то столь безличного, как слова? Или было бы необходимо, чтобы я отложил в сторону свое призвание и все, чему я научился, чтобы начать заново в тесном сотрудничестве с отдельными людьми?

Простая мысль ускорила мое сердцебиение. Мне не нравились общественные мероприятия, а участвовать в них регулярно с незнакомцами было сродни кошмару. Я сыт по горло этим за месяцы на трассе в середине лета, и у меня не было никакого желания пытаться повторить подобные события, независимо от контекста.

В ту ночь я не пришел ни к какому заключению, но было желание выплеснуть все спутанные мысли и полусформировавшиеся идеи, которые таились во мне. Я оставался там в течение многих ночей, стараясь возвести звукопоглощающую конструкцию на случай, если мои кошмары вернутся.

Они это сделали, хотя и не так яростно, как я опасался. Пройдет много времени, прежде чем я смогу быть уверенным в том, что буду отдыхать спокойно. Но какое-то время можно быть спокойным и без этой уверенности. Бывают моменты, когда тьма рассеивается и на время забывается тяжесть. А пока есть жизнь, которую нужно прожить.

Через несколько недель после моего возвращения я получил письмо от Господина Сола Рамма с просьбой о моем присутствии. Я не слишком торопился исполнить его, но и не слишком медлил. Хотя я действительно хотел прийти побыстрее. Я не мог забыть явный непреодолимый страх, который спровоцировал Господина Сола Рамма при нашей первой встрече, так давно, когда он без усилий прорвал тонкую завесу лжи, которую я создал, и бросил меня с головой в расследование, которое окажется таким хлопотным.

Я так и не понял мотивов его решения. Можно было бы подумать, что самозванец в вашем доме будет поводом для большего беспокойства.

Я прибыл в назначенное время. Арн Рамма, «первый», кого я встретил с таким именем, кивнул мне, когда я вошел, и последовал за мной, чтобы закрыть за нами дверь.

На этот раз Сол сидел в формальной столовой, а не в зале для аудиенций, как в мой первый визит. Он жестом пригласил Арна и меня сесть, что мы и сделали.

— Дитрий. Мне сказали, что вы завершили свое расследование.

Я кивнул.

— То, что вы оказали большую помощь каждому дому в этом процессе.

Я пожал плечами, не совсем убежденный на этот счет.

— И что мои подозрения о вашем происхождении неуместны, и вы могли бы претендовать на любое количество выдающихся семейных линий, если бы захотели. Ваша семья скрывалась от мира, чтобы скрыть свои секретные техники, которые передавались из поколения в поколение, пока вы не стали случайным получателем древней силы, превосходящей любую в нашем нынешнем мире, разблокированной несчастным случаем событий, связанных со смертью Астаза Зори.

— Полагаю, это правда, — уклонился я.

Я не был уверен, какую историю придумает собеседник, но, объединив мою первоначальную неуклюжую ложь с формой правды, это могло сработать.

— Надеюсь, вы убедились, что мой племянник безукоризненно выполняет свои обязанности?

Я взглянул на «перовго», который казался рассеянным. Наблюдать, поскольку это было его обязанностью, но по-настоящему не интересоваться происходящим.

— Да, он хороший человек. Я не нахожу в нем вины.

Было странно говорить это, как будто мое мнение имело какой-то вес, но Господин кивнул, как будто это имело значение.

— Достаточно ли вы уладили свои дела или вам требуется дополнительная помощь? Я бы не сказал, что гостеприимство Рамма к нашим забытым потомкам далеко не полное.

— Я не знаю, где я буду жить, но я не требую, чтобы вы меня обеспечивали.

Я провел достаточно времени, подпитываясь от других. Все было хорошо, пока я погряз в обмане, преследовал Арна и не имел другого выбора, но если я был свободен от каких-либо подозрений и защищен от будущих расследований моего происхождения, это освобождало меня от действий.

— Тогда я должен настоять на том, чтобы вы приняли награду в качестве компенсации за ваши усилия. Ты, конечно, займешь место в том из наших городов, который тебе больше всего подходит.

— Я не могу обещать остаться здесь навсегда. Я хотел бы путешествовать без давления постоянных светских мероприятий.

Господин Сол Рамма махнул рукой.

— Это не имеет значения. Вы можете делать то, что хотите. Дом будет твоим в любом случае.

Мы обменялись любезностями, но вскоре аудиенция подошла к концу, и нас отпустили. Арн проводил меня в контору с инструкциями об обмене «комиссии» на участок земли и сопутствующее жилье. В городе не было свободных мест, но, поскольку он простирался только на половину поверхности горы, места для строительства было предостаточно. Процесс выбора земли и дизайна для моего будущего дома казался очень странным, но с помощью Арна и клерка мы сузили выбор и остановились на месте, выходящем на запад, немного ниже, чем большинство домов, очень близко до края щита, отделяющего верхний город от нижнего. Большинство построек такого низкого уровня носили административный характер, либо для хранения или перевозки товаров между городами, либо для учета их поступления из соседних городских районов. Для меня эта позиция казалась подходящей. Я больше не был ни простолюдином, ни истинным дворянином, а чем-то средним.

Тем не менее, хотя все, казалось, в конце концов шло хорошо, я беспокоился о своей судьбе. Тем, кто так много потерял, казалось медвежьей услугой, что я остался не только невредимым, но и возвышенным и вознагражденным.

Мое будущее может быть обеспечено, но что насчет моих друзей и союзников, которые так много сделали для меня?

Я решил перестать откладывать это. У меня было несколько свободных дней, пока шло строительство, прежде чем я должен был заказать мебель для интерьера. Я не буду удовлетворен, пока не поговорю хотя бы еще раз с Рикком и «третьим». Я решил, что не буду давить на них, если они захотят избавиться от меня, но если наша дружба пошатнется, это не будет из-за моей небрежности.