Серый, до того робевший, вспомнил о Тай и сделал шаг вперёд.

— Ваше Величество! Прошу позволить взять с собой мою невесту, — и замер, сам в шоке от собственной смелости.

Император, до того любовавшийся реакцией воинов на награду, приподнял бровь и задумался.

Со стороны приёмной раздался какой-то шум. Дверь открылась. В неё, отодвинув посохом дворецкого вошёл сухощавый старец в чёрной мантии, расшитой серебряными нитями. Что-то в его облике заставляло вспомнить о хищных птицах. Возможно, острые черты лица, или похожая на крылья за спиной накидка.

Поравнявшись с Петровичем и Серым, старец остановился и поклонился правителю, после чего произнёс скрипучим голосом:

— Здоровья и процветания, мой Император.

— Что привело тебя в столь неурочный час, Оракул? — подозрительно спросил монарх.

«Оракул, значит. Так вот ты какой, северный олень», — мелькнуло в голове у Петровича, но все мысли вылетели, когда старец повернулся и устремил взгляд на них с Серым.

Если король словно пронизывал взглядом, Оракул практически выворачивал души наизнанку, рассматривал до мельчайших подробностей, с усмешкой возвращая обратно. Этот взгляд заставлял вспомнить все проступки и прегрешения, начиная с младенческого возраста. Серый отвёл глаза, Петрович выдержал, сказался опыт. В глазах старца мелькнуло нечто похожее на уважение.

Оракул взмахнул свободной рукой, в ней появился стеклянный шар, заполненный клубящимся туманом, после чего перевёл взгляд на Императора и спросил:

— Я слышал, этих воинов отпускают в их мир, это так?

— Да, герои заслужили свою награду, — ответил Император.

Оракул выпрямился, глаза его заволокло серебряной дымкой. Он произнёс ставшим глухим голосом:

— Александру Петровичу и Сергею Светлову, известным в этом мире как Петрович и Серый возвращаться на Землю нельзя.

Тишина, установившаяся в тронном зале после слов Оракула, не имела ничего общего с той, звенящей, после выступления Ижена в лагере. Эта тишина придавливала, угнетала, тревожила.

— Объяснись, — приказал Оракулу Император, нарушая безмолвие.

Старец, чьи глаза стали обычными, тряхнул шаром в руках и подошёл вплотную к Серому.

— Смотри, — велел он невольно попятившемуся попаданцу с Земли. — Попав в свой мир, ты не успеешь дойти до дома. Тебя собьёт насмерть самоходная повозка. Кажется, у вас их называют машинами.

Внутри шара что-то замелькало, послышались звуки, странные для этого мира, но знакомые Петровичу и Серому: визг тормозов и скрежет шин, глухой удар и вой сирены.

— Хватит! — воскликнул Серый, который не только слышал, но и видел своё возможное будущее. Он стал светло серым, так бледнея, и закрыл лицо руками.

Оракул развернулся к Петровичу, по его скорбному лицу было ясно: и тут ничего хорошего ждать не придётся.

— Твоё сердце остановится ровно через год, после того, как ты вернёшься, — произнёс он.

Из шара вновь донёсся вой сирены и тихий женский плач, почему-то его перекрывавший.

— Я понял, — произнёс Петрович, опуская руку на шар и останавливая этим мельтешение внутри. — Мы благодарны за предупреждение, отец.

Оракул онемел от подобного обращения и застыл с вытаращенными глазами. Петрович переключил внимание на друга. Он хлопнул Серого по спине, приводя в чувства, как тогда, когда они только попали в этот мир.

— Вот всё и разрешилось, — произнёс он. — Тебе не придётся делать выбор. Родители похоронят твоё тело, и не будут мучиться от неизвестности долгие годы, в поисках без вести пропавшего сына. Ты же останешься здесь со своей Тай.

Император пристально глянул на Петровича, первым уловив подтекст в последних его словах.

— Если я правильно понял, — начал он, — ты, воин Петрович намерен воспользоваться наградой и вернуться в свой мир?

Петрович склонил голову, выпрямился и ответил:

— Вы совершенно правы, ваше Величество.

— Но ведь тебе отпущен всего год жизни там! — воскликнул Император, которому не удалось скрыть потрясения.

— Не всего, а целый год жизни, ваше Величество, — возразил Петрович. — Целый год, чтобы показать жене, как сильно я её люблю, чтобы помочь дочкам и вправить мозги зятьям, чтобы сводить внуков на рыбалку, чтобы выпить вместе с тёщей, наконец. Год, это совсем не мало.

— Что же, я принимаю твой выбор, — произнёс Император и склонил голову в честь уважения. Не многие удостаивались такого. После чего правитель посмотрел на Серого и сказал: — Воин Серый, с этого момента признан подданным империи со всеми правами. Советую сохранить первоначальный контракт, за это время оглядишься, и решишь, чем заняться. Что же, друзья, давайте поздравим наших героев с полученной наградой. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — грянуло в зале.

Награждали попаданцев с Земли последними, а вот покидали зал первыми, вместе с легатом. Они прошли через строй других легионеров и безопасников, отдающим им честь.

Пока в портальном зале маги настраивали портал, Петрович отдал полученный массивный кошель Серому и произнёс:

— Разделишь на три части. Одну отдашь матушке, две остальных — подарок на свадьбы тебе и Рине.

— Но как же… — начал Серый, но Петрович остановил его, произнеся:

— Нет, домой я ничего не возьму. У нас с Крошкой общий счёт, как я объясню появление большой суммы? Скажу, в другом мире заработал? Прости, но я хочу провести время с родными, а не в психушке.

Легат, пока его воины разбирались с вознаграждением, с кем-то говорил по амулету связи. Наконец, в арке портала заклубился зеленоватый туман. Представители шестого отряда шагнули туда, возвращаясь в лагерь.

В штабе их ожидали Рина и Большой Змей, а вскоре к ним присоединились Тимс Корин и Тай, тётушка Нея и Ижен, доставленные магом-координатором порталом. Ради особого случая легат дал на это разрешение. Весть о том, что Петрович уходит разнеслась по лагерю, как разносится пламя по сухому лесу. Вскоре около штабных домиков было не протолкнуться. Петрович, переодевшийся в земную одежду в кабинете легата, сразу после того, как вышел на крыльцо попал в объятия всадников родного ритона, оттеснивших всех остальных. Только попрощавшись сами, друзья подпустили к Петровичу остальных.

— Пора, — сказал легат, активируя портал. Этот портал выглядел старинным зеркалом с массивной рамой, внутри клубился серебряный туман.

После того, как дал последние наставления приёмной семье и крепко обнял их, Петрович подошёл к Намирей и нежно провёл по её щеке тыльной стороной ладони. Они замерли на миг, прощаясь не только друг с другом, но и с несостоявшейся любовью.

Петрович двинулся к порталу, но обернулся и попросил Серого:

— Присмотри за Молориком. Я не могу смотреть ему в глаза. Вы поймёте, почему я ухожу, а он, хоть и умный, всего лишь зверь. Ну, как говорится: долгие проводы, лишние слёзы. Друзья-однополчане, я не боюсь вас оставлять. Когда мы встретились, вы были салажатами, теперь же — настоящие мужики. Спасибо за всё. В этом мире остаётесь вы и частичка моего сердца. Прощайте!

Отдав честь, Петрович вошёл в портал.

— Ему отпущен всего год в том мире, — произнёс легат, — но он сделал свой выбор.

Неожиданно раздался треск веток и топот. Молорик, протиснувшись сквозь кусты, выскочил на площадку перед штабом и, не сбавляя скорости, кинулся в портал. После того, как он скрылся в серебряном тумане, портал исчез.

— Господи, пусть он превратится там не в лошадь или в корову, — прошептал Серый.

Рина обнялась с Намирей, и они обе заплакали. Многие сослуживцы тоже не сдержали слёз. Лишь тётушка Нея, поглаживая уткнувшегося в неё внука, не пролила ни единой слезинки. Она смотрела куда-то вдаль, с лицом человека, принявшего важное решение.

Петрович, войдя в портал, на краткий миг потерял сознание. Очнулся он, сидя на скамейке в парке. Рядом стояли его пакеты. На небе ярко светило солнце. Одно! Яркая зелень листвы резала глаза. Всё случившееся в чужом мире могло показаться сном или бредом, но в воздухе ещё висело зеркало портала, постепенно уменьшаясь в размерах. Внезапно оттуда на скамейку рядом с Петровичем выкинуло кота породы сфинкс, после чего портал исчез.