Но, если мне удастся получить от Лотейна признание, правдивую исповедь, это позволит выявить их в наших рядах, и тогда мы получим подлинный шанс противостоять всему этому. У нас появится шанс спасти Цитадель.

Подумай, что произойдет с нами и с нашим народом, если мы не остановим волшебников врага, действующих среди нас. Они разрушат Благодать. Мы не просто умрем. Наши души не смогут отойти в преисподнюю.

Мы будем подобны людям из города Исидоры, из Гранденгарта. Нашими телами станут управлять волшебники из Древнего мира, а наши души окажутся в ловушке между мирами. Потерянные души будут блуждать в этом мире. Скольких невинных мы обрекаем на такую участь?

А ты хочешь внушить мне, будто думаешь, что такая мрачная участь лучше, чем риск или даже гибель в попытке стать Исповедником? Как? Почему это лучше?

Разве не для этой цели был задуман Исповедник? Разве не это причина, в которой ты уверен настолько, что убеждал Совет в необходимости создать Исповедника? Разве не ты утверждал, что риск очень велик, но попробовать необходимо?

Он смотрел на нее, насупясь, и молчал.

– Пожалуйста, Мерит, не обрекай меня на то, чтобы весь короткий остаток своей жизни я наблюдала за тем, как всему хорошему приходит конец, поскольку нам не хватило смелости рискнуть. Пожалуйста, не поступай так со мной. Пожалуйста, не обрекай нас, наших друзей и наших людей на ужасную участь, которую уготовил всем нам император Сулакан.

Наконец он отвел от нее пристальный взгляд.

– Магда, ты не понимаешь, о чем просишь. Я просто не могу.

Она залилась слезами.

– В таком случае ты обрек нас на бесконечные страдания просто потому, что боишься навредить мне. Но моя безопасность, которой ты добиваешься, иллюзия. Пытаясь оградить меня от вреда, ты лишь причинишь мне еще больший вред.

Стиснув зубы, она схватила его за рубашку.

– Да я лучше погибну в борьбе за жизнь, чем смирюсь с той участью, на которую ты меня обрекаешь. Если ты не согласен помочь, то хотя бы дай мне Меч Истины, чтобы я могла убить этого ублюдка. Отдай мне меч и позволь умереть, отстаивая то, во что я верю.

Его крепкие руки сомкнулись на ее запястьях, и он долго смотрел ей в глаза.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Хорошо, я попробую. Я тоже скорее умру, чем увижу тебя беспомощной свидетельницей гибели всего, что нам дорого. Я постараюсь, Магда.

Она благодарно обняла его.

Он отстранился – слишком поспешно – и снова посмотрел ей в глаза. Магда впервые видела его таким мрачным.

– Не спеши благодарить. Это преображение будет совсем не похоже на создание меча. Мне придется действовать вовсе не так, как я поступал бы, создавая Исповедника по плану. Не получится провести обряд как положено. На сей раз ты действительно ничем не сможешь помочь. Предоставь все мне.

Печаль в его глазах привела ее в замешательство.

– Что ты имеешь в виду? Что ты должен сделать?

– Тебе придется полностью довериться мне. Без тени подозрений. Отдать свою жизнь в мои руки и позволить мне сделать то, что я должен сделать.

Магда подавила растущее беспокойство и кивнула.

– У нас действительно нет выбора. Мы теряем время. Приступай.

Он прикоснулся к ее щеке.

– Мне бы хотелось, чтобы был другой выход, Магда, но если мы хотим провести обряд сейчас, то другого выхода нет.

Положив руку Магде на плечо, Мерит мягко и осторожно прислонил ее спиной к стволу толстого дуба. Темные кривые ветви тянулись над ее головой, словно руки огромного чудовища, задумавшего сжать ее в своих объятиях. Холодный жуткий свет луны падал на угловатые черты прекрасного лица Мерита.

Магда услышала шорох и поглядела на огромную ветку древнего дуба. Там, взгромоздившись на крючковатую ветку, чистил перья ворон.

Она посмотрела в черные глаза ворона. Тот тихо сидел, наблюдая за ней. В последний раз она видела ворона в лабиринте внизу, когда ее преследовал покойник.

Мерит неторопливо вытащил меч. Магда проследила за движением клинка, громко звякнувшего в ночи.

Магда облизнула губы.

– Что ты собираешься делать?

– Использовать Меч Истины, чтобы помочь тебе переродиться в Исповедника.

Тревога Магды с каждой секундой становилась сильнее.

– Переродиться? Как? Что ты собираешься с ним делать?

Он смотрел на нее словно бы издалека.

– Ты мне доверяешь?

Ей хотелось, чтобы он не спрашивал об этом снова и снова.

– Я же говорила – да, доверяю.

– Тогда пожалуйста, Магда, не спрашивай.

Она кивнула.

– Извини. Скажи, что мне нужно делать.

Мерит одной рукой придавил ее плечи к дереву.

– Нужно позволить мне сделать то, что я должен сделать.

Держа меч в другой руке, он приставил кончик лезвия к центру ее груди.

В карих глазах Мерита она видела гораздо больше, чем просто свечение дара. Он смотрел с нежностью, и в то же время его глаза лучились сдерживаемой страстью. Но еще она видела в них мудрость, уравновешенность, знания и странный гнев, с каким она никогда прежде не встречалась. Что-то из этого, знала она, порождал Меч Истины. Тем не менее, что-то было его собственным.

Магда видела ярость во взгляде Мерита, когда впервые встретилась с ним и сказала, что Исидора мертва. По натуре он был способен на безграничную жестокость, однако умел обуздывать ее и сосредоточиваться на том, что делает.

Вот и сейчас он был сосредоточен.

На сочетание ярости меча с таким гневом было страшно смотреть.

Магда опустила взгляд и увидела раскаленный добела клинок.

– Мерит…

Клинок превратился из раскаленного добела в непроницаемо черный, словно она смотрела в пучину преисподней. В воздухе вокруг Магды, словно трещинки, побежали нити – светящиеся чистой белизной нити Магии Приращения и зловеще черные, как провалы в бытии, нити Магии Ущерба. Она оказалась завернутой в магический кокон, и окружающий мир померк.

Магда не сумела полностью сдержать страх.

– Мерит…

– Ты действительно стремишься к этому, Магда? Ты уверена?

За поволокой грусти она видела в его глазах любовь.

– Да. Всей душой и всем сердцем. Кем я была, кем я буду – все в твоих руках.

– Тогда сегодня, Магда Сирус, ты переродишься в Исповедника. – По его щекам текли слезы. – А если я потерплю неудачу, пусть меня заберут добрые духи. Я не хочу жить в этом мире без тебя.

Она удивленно моргнула, услышав это.

Ослепительное белое свечение и непроглядная тьма закружились по всей длине клинка; волны этого мерцания вызывали тошноту.

– Тогда доверься мне, – сказал Мерит, наконец решаясь.

Магда провела языком по иссушенному нёбу.

– Я доверяю тебе, Мерит. Я доверяю тебе свою жизнь.

И тогда он, одной рукой прижимая ее плечи к дереву, другой вонзил меч ей в сердце.

Беззвучный гром сотряс до основания мир вокруг Магды.

В лесу посыпались дубовые листья и хвоя; быстро расширяющимся кольцом, расходящимся вдаль в ночи, поднялась пыль.

Глаза Магды расширились от потрясения.

Издав предсмертный крик, она прекратила свое существование.

Народу собралось много. Люди толпились вокруг высоких черных полированных мраморных колонн, с обеих сторон окаймлявших галерею, ведущую к палате Совета, собрались возле статуй в мантиях, напирали на стоящих впереди, вставали на цыпочки. Всем хотелось увидеть.

Мягкий гул их голосов эхом отражался от сводчатого потолка, с которого по краям свисали красные шелковые знамена, символизирующие кровь, пролитую в защиту народа Срединных земель. Ковер с вытканными вдоль кромки названиями сражений, тоже красный, служил напоминанием об этих боях и о множестве жизней, отданных во имя того, чтобы могли жить другие.

Магда прошла под шеренгой длинных красных шелковых знамен, свисавших со сводчатого потолка и символизировавших кровь, пролитую в защиту народа Срединных земель. Ковер с вытканными вдоль кромки названиями сражений, по которому она шла, тоже был красным и служил напоминанием об этих боях и множестве жизней, отданных во имя того, чтобы могли жить другие.