Наиболее яркими представителями этой группы старшины были поэт Василий Капнист, отец и сын Полетика, которые пытались добиться восстановления казачьих войск, сохранения местных прав и обычаев. Капнист даже ездил в 1791 г. к канцлеру Пруссии прозондировать позицию этой страны в случае антироссийского восстания в Украине. Вряд ли кто-то серьезно думал о таком восстании, но все же оставались люди, которые, как Капнист, считали, что «была страна давних запорожских казаков, у которых отняли все их привилегии, бросив их под ноги русским». При этом Капнист вполне легитимно является одним из классиков русской литературы XVIII в., как Тредиаковский или Ломоносов. Одним из факторов, который мог нарушать его душевное спокойствие, был вид, открывавшийся с порога его имения: растущие на холме дубы, на которых были повешены в 1709 г. казаки-мазепинцы. Подобного рода ежедневные напоминания волей- неволей влияют на отношение к миру.

Поколение людей, недовольных ущемлением прав, было воспитано на казацких летописях, в частности Самийла Величко (написанной в 1715–1728 гг.). Не имея ничего особо против российских царей, Величко, тем не менее, не делает тех далеко идущих выводов, к которым приходили летописцы церковные, ведущие лишь историю церкви и династии. Для него было актуальным «украинское пространство», а не православное. Для Величка субъектом истории является «казацкий народ», а не князья и монархи. Это пространство формируется теми землями, куда доходила казацкая сабля, и охватывало оно территории от Перемышля до Полоцка и Смоленска. «Казацкий народ» имеет право на сопротивление нарушению исконных вольностей. Поэтому Величко себе позволяет в Малороссии (вскоре после Полтавы) замечать на счет Петра І следующее: «Разорил Запорожскую Сечь… Полякам отдал потустороннюю [заднепровскую — К. Г.] Украину… изничтожил и весьма закабалил всех малороссиян шляхетского казацкого чина, так и посполитых».

Малороссы

Поэт и тайный сепаратист Василий Капнист и канцлер Российской империи Александр Безбородко. Каждый имел своих многочисленных последователей в украинцах следующих XIX и ХХ вв.

Текст Величка не был очень распространен, в отличие о труда его коллеги Григория Грабянки. Однако и тот, и другой прежде всего интересовались «казацким народом».

В первой четверти следующего ХІХ в. появилась анонимная «История Русов», где проводились те же мысли о нарушении договорной основы украинско-российских отношений и где впервые говорится о краже русскими своего имени у исконных «русов» — термин «украинцы» еще не был легитимен для автора.

Все это свидетельствовало об определенной преемственности. Поэтому, действительно, не стоит говорить о прерывании процесса формирования украинской идентичности после Екатерины, ведь поскольку идентичность такого («почти национального») уровня — продукт усилий и кругозора интеллектуальной элиты, то для подпитки идеи было достаточно лишь нескольких кружков, масонских лож или тайных обществ. Идея выжила, была подхвачена и модернизирована новым поколением, ковавшим уже с середины ХІХ в. современный украинский национализм.

Малороссийская (локальная левобережная) идентичность переросла в новую, более широкую «украинскую», которая начала питаться уже не от казацкой и левобережной, а от уже более широкой общеукраинской почвы.

Сделаем маленькое отступление от ущемления Малороссии и скажем, как выросла Украина на юг в результате военных действий российских регулярных войск и украинских казаков на самом северном в Европе выступе исламского мира — Причерноморье.

В конце XVIII — первой половине ХІХ в. этническая территория украинцев, ограниченная с древнерусских времен в основном лесной и лесостепной зоной, существенно расширилась на юг и восток. Вследствие русско-турецких войн конца XVIII — начала ХІХ вв., ликвидации Запорожской Сечи и прекращения протектората Турции над Крымским ханством, современная Южная Украина полностью вошла в состав одного государства — Российской империи. Это создало условия для быстрого освоения малозаселенного региона, поскольку, хоть значительная его часть и использовалась до того сечевиками, но постоянное население было малочисленным. Проходило заселение в рамках и официальной правительственной, и стихийной народной колонизации, а также переселение крепостных вместе с помещиками, получившими в собственность новые земли.

Освоение нынешних южноукраинских территорий началось еще до разрушения Запорожской Сечи и присоединения Крымского ханства к Русской империи. На землях украинских казаков в 1752 г. были созданы новые административно-территориальные единицы: Новая Сербия и Славяно-Сербия (совр. Кировоградщина и Запорожье). Из Австрийской империи сюда переселилось несколько сотен сербов, венгров, болгар, валахов. В 1754 г. население Новой Сербии пополнилось за счет казаков — выходцев из Левобережной Украины. В Славяно-Сербию переселялись сербские военные отряды, украинские и русские крестьяне и казаки с целью укрепления границы со степью. С 1764 г. на территории Южной Украины было образовано Новороссийскую, а с 1775 г. — Азовскую губернии.

Российское правительство стимулировало поселения иностранных колонистов в Южной Украине, которым выделяли большие массивы лучших земель и льготы в уплате налогов и отбытии повинностей. В особенности много переселенцев прибыло в конце XVIII в., среди них преобладали болгары, сербы, греки, немцы, молдаване. Одновременно, помещики, которые владели землями в Южной Украине, официально с 1781 г. (и без ограничений с 1786 г.) смогли переселять крестьян-крепостных из центральных губерний Украины и России.

Кто более для матери-истории ценен в Новороссии?

Украинец Антон Головатый, отвоевывавший причерноморские земли у мусульман (и ушедший потом на Кубань), или русский Михаил Воронцов, строивший и созидавший на этих землях Одессу? А куда девать француза — Ришелье? Этот осколок исламского мира после 1791 г. начал свою историю заново, и участвовали в ней все, кто мог, — от украинцев и русских до поляков, евреев, немцев и итальянцев, и многих иных.

В то же время активно продвигался и процесс народной колонизации, связанный с поселением на территории Южной Украины государственных крестьян и помещичьих крестьян-беглецов, бывших запорожских казаков, солдат, мещан и пр. Во второй половине XVIII в. преобладал поток стихийных мигрантов из Правобережной Украины, а с конца столетия увеличилось количество переселенцев из Левобережной и Слободской Украины. Стимулировало быстрый рост населения отсутствие крепостничества и большое количество свободных земель.

На протяжении 80-90-х годов XVIII в. на территории Южной Украины российское правительство создало несколько казачьих войск из бывших запорожцев: Бугское, Черноморское, Азовское, Дунайское. Они несли охрану пограничных территорий и в то же время осваивали новые земли, создавая таким образом военно-хозяйственные поселения. Организация таких формирований была воспринята населением соседних украинских краев как восстановление былых казацких вольностей, вследствие чего эти потенциально неблагонадежные войска или расформировывали, или переселяли на Кубань (отчего половина ее стала украинской).

На новоприсоединенных территориях по официальным данным в 1773 г. проживало 107 тыс. человек, в том числе 65 тыс. украинцев, 39 тыс. русских, 2 тыс. валахов, 218 сербов, 184 грека, а также болгары, грузины, венгры, македонцы, немцы, поляки, шведы. Существенно больше потом стало греков, итальянцев, евреев. Юг стал «окном» Украины и прилегающих частей России в большой мир и мировую торговлю.