«Громада» вскоре раскололась на две части: одни, сторонники продолжения упорной культурно-просветительской работы, последовали за историком Антоновичем, другие, более радикальные, — за Драгомановым, издававшем в Женеве журнал «Громада» (1878–1882). Это позволило последнему творчески свободно выразиться и сформулировать ряд политических идей, укрепивших народническую украинскую политическую традицию, коренящуюся еще в идеях кирилло-мефодиевцев, в том числе того же Костомарова. Она была господствующей в украинском движении в России до 1918 г., а наиболее известным последователем этой традиции в политике был глава Центральной Рады историк Михаил Грушевский. В оценке исторического пути Украины народничество уделяло внимание, прежде всего, народным массам, которые и выступают как главный двигатель истории. При этом деятельность элит, государственная традиция отодвигались на второй план или игнорировались.

Такие взгляды способствовали симпатиям украинских народников к социалистическим идеям. Любые действия украинских деятелей минувшего, направленные на ограничение народоправия (даже если это была попытка «национального освобождения»), воспринимались как вредные. Драгоманов, весьма разноплановый и эрудированный автор, обогатил это направление идеями Маркса, Энгельса, Лассаля, французского позитивизма, эволюционизма Спенсера, да еще и русских народников — Чернышевского, Лаврова, Михайловского. Он скорректировал оценку народных движений в зависимости от их последствий — способствовали они прогрессу страны или нет. Его общественно-политической программой стал, по сути, либеральный конституционализм: такие цели, как высвобождение гражданского общества, демократизация, децентрализация, развитие местного самоуправления, ориентация на европейские примеры (о чем мы уже упоминали).

Реализацию всего это ожидалось возложить на обновленную Россию, перестроенную по федеративной модели.

Идеи были, понятно, хорошие, но при жизни Драгоманова Россия никак не продвинулась в этом направлении; однако «народоправие» и «федерализм», «местное самоуправление» стали альфой и омегой украинского освободительного движения (четко обозначив весьма низкий порог его политических притязаний — все большее казалось фантастикой). Вообще же нам ограничить Драгоманова какой-то одной политической традицией просто невозможно: он был либералом в той же мере, что и социалистом; как и всякий человек, живущий интенсивной интеллектуальной жизнью, он часто сам себе противоречил; как для теоретика, а не реального политика, для него все «прогрессистские» идеологии были различными вариантами возможного. (Заметим, что непротиворечивы в своих мнениях только идиоты, остановившиеся в развитии.)

Еще одним результатом Эмского указа стало тесное сотрудничество надднепрянской и галицкой украинской интеллигенции. Монархия Габсбургов была не в пример либеральней Романовской. В 1873 г. по инициативе надднепрянцев Александра Конисского, Михаила Драгоманова, Дмитрия Пильчикова и на средства левобережной меценатки Евгении Милорадович основывается Литературное общество имени Тараса Шевченко (будущее мощное Научное общество Шевченко), издаются газеты и журналы. Запретительные меры в России вызывают негодование галицких украинцев, что приводит к некоторому снижению влияния местного москвофильского движения (о нем — далее). Тогда же, под впечатлением от объединения Италии Пьемонтским королевством, распространяется идея восприятия Галиции как «украинского Пьемонта» — источника национального возрождения и освобождения.

В то же время сближаются украинские и российские радикалы. Именно в русское революционное движение и уходили наиболее нетерпеливые украинцы, недовольные скромными требованиями своих более сдержанных товарищей. Однако заметим, что в некотором роде свою негативную роль Эмский указ все же сыграл — он не уничтожил украинское движение, но ограничил его такими формами работы, опыт которых потом никак не пригодился, а скорее навредил в ситуации политического и социального взрыва и созидания государственности в 1917–1918 гг.

В 1897 г. по данным переписи населения, украинский (малорусский) язык признают в качестве родного 72,5 % жителей подроссийской Украины. Однако очевидно, что эти люди проживали преимущественно в селах. Население городов возрастало в основном за счет миграции русских. На конец ХІХ в. среди жителей Киева выходцы из этнической России составляли 54 %. Это означало, что социальные изменения, вызванные модернизацией империи, неумолимо ускоряли ассимиляцию и обрусение. Все большее число людей получало образование, минуя фазу «украинской» грамотности. Быстро растущие полиэтничные и русскоязычные города становились растворителем сельской эмбриональной украинской идентичности, хотя само возрастание числа грамотных и образованных было и потенциальной перспективой для украинского движения, — но если бы ему позволяли более активно вмешиваться в этот процесс… В целом же социальные и демографические изменения вели к росту социальной напряженности и неудовлетворению широких масс своим положением. Правда, сами «широкие массы» вряд ли могли четко сформулировать свои идеологические предпочтения. В этом контексте и русские либералы, и украинофилы были ничтожным меньшинством на фоне миллионов безграмотных крестьян. Сама же империя так и не удосужилась ввести некие легальные «клапаны» для «выхода пара» социального недовольства. Эффективность и мощь великого государства потом окажутся столь же великой иллюзией, но для того, чтобы это понять, понадобится революция.

На рубеже веков старое украинофильство уже начинало выглядеть анахронизмом, забавой для ученых-гуманитариев и людей с этнографически-антикварными наклонностями. Новое поколение, как всегда, было критично и радикально — и в России, и на Украине. Результатом стало появление нелегальных партий, организованных на западных идеологических основаниях, несколько адаптированных к местным условиям. В более демократичном Львове в 1890 г. образуется Русско-украинская радикальная партия, а в 1891 г. в Каневе возникает Братство тарасовцев, критикующее «кабинетный» характер старого украинофильства.

В 1895 г. во Львове выходит в свет первый манифест новейшего «самостийничества» — брошюра «Украина irredenta [неискупленная — К. Г.]» Юлиана Бачинского, в которой декларируется обусловленная национальным чувством претензия украинцев на независимость. Само понятие «ирредентизм» означает борьбу за объединение народа, разделенного между разными государствами. В Украине идея «ирриденты» трансформировалось в идею «соборности» — объединения украинских земель.

В 1896 г. в Киеве возникает социал-демократическая организация, в 1897 г. — Украинская общая внепартийная организация (идейно наследовавшая «Громады»), ставшая основой либерально-демократического движения. Потом партии множатся: наиболее многочисленной и активной была нелегальная Революционная украинская партия (РУП, 1900). Интересная история ее первоначальной программы — брошюры Миколы Михновского «Самостийная Украина»: партия сочла лозунг независимости слишком радикальным, что вытолкнуло из нее самих «самостийников». Симпатии руповцев к марксизму обусловили сомнения части из них в том, а не выдуман ли вообще национальный вопрос буржуазией? Хотя в Украине его никак не могла придумать буржуазия, ибо «украинской буржуазии» практически не существовало. Было лишь несколько десятков обеспеченных людей, в основном потомков казацких родов, которые спонсировали украинское движение, любя его (словами мецената Евгена Чикаленко) «не только до глубины души, но и до глубины кармана». Хотя это явление не носило массового характера среди «представителей буржуазии», у украинских «революционеров», оно видимо, не вызывало особых симпатий. В 1905 г. РУП переживает раскол по национальному вопросу (камнем преткновения стал пункт об автономии), из нее вырастают две социал-демократические организации. Большинство сформировало Украинскую социал-демократическую рабочую партию (УСДРП). Ее членами были такие известные потом деятели 1917–1920 гг., как драматург и писатель Владимир Винниченко и публицист Симон Петлюра. Их целью была демократизация России и автономия Украины в ее составе. Петлюра еще явно не был «петлюровцем».