— Да, я чувствую, что борьба с ним будет нелёгкой, — сказал Эвальд. — Но я не отступлю!

— У вас уже есть план действий?

— Пока нет. Сначала я хочу вернуться в Сариолу и узнать, жив ли отец и мои близкие.

При упоминании о Сариоле на лицо графа легла тень грусти.

— Что же, в добрый путь, ваше высочество, и да хранит вас Всевышний!

— Прошу, принц, береги себя! — сказала Элис. — Я буду ждать от тебя вестей.

Она подбежала к нему и обняла его на прощание. Принц поцеловал её, как ребёнка, в чёлку золотых волос. «Нет, — подумал Эвальд. — Я не могу погибнуть, ведь тогда мы никогда больше с ней не увидимся. Всё в руках судьбы, и пусть Всевышний поможет мне!»

Эвальд выполнил необходимые магические действия для перемещения в пространстве, и тотчас перенёсся, куда он хотел. Принц решил, по совету Эмилиуса, не прыгать сразу на большое расстояние, и решил перенестись вначале в порт Энчи. Перемещение прошло легко и безболезненно, но Эвальд всё-таки ощутил лёгкое недомогание от потери энергии. Он оказался на морском берегу, и сразу увидел вдали знакомые очертания города и портовых построек. Необходимо было, по совету мэтра, пообедать и отдохнуть, чтобы восстановить силы организма, затраченные на перемещение, и принц направился на постоялый двор, где он некогда останавливался, не дождавшись Эмилиуса.

Лангрин, хозяин гостиницы, был жив и здоров, правда, он на двадцать лет постарел с тех пор, как принц отправился в своё неудачное морское путешествие. Несмотря на прошедшие годы, он тотчас узнал Эвальда.

— Добрый день, ваше высочество! — приветствовал он принца, когда тот появился на пороге. — Рад видеть вас в здравии. Моряки поговаривали, что вы утонули в море после того, как прошлый раз были здесь, но я, конечно, не верил этим рассказам. Я так и знал, что вы когда-нибудь снова придёте сюда, если уж вы забыли у меня свою вещь.

— Я забыл тут какую-то вещь? — удивился принц.

— Да, господин, и я храню её уже двадцать лет.

Лангрин показал принцу на висевший на стене рог в серебряной оправе, некогда подаренный принцу купцом Витадуччо.

— Действительно, это мой рог! — рассмеялся принц. — Я полагал, что он отправился на морское дно вместе с остальной моей поклажей, а оказалось, что я просто забыл его у тебя. А ты, как я вижу, процветаешь и здравствуешь, несмотря на все сотрясавшие мир войны!

— Война в основном шла в центре континента, сюда докатывались только её отголоски. Да, немало пришлось нам пережить тяжёлых дней, но, слава Всевышнему, всё это позади. А вы разве не участвовали в войне? Я думал, вы знаете о ней больше меня.

— Увы, дорогой Лангрин, я провёл эти годы в дальних странах.

— Наверное, в стране вечной молодости? — улыбнулся хозяин. — Вы нисколько внешне не изменились за двадцать лет. Ну проходите же, садитесь на лучшее место, я угощу вас вином урожая последнего года перед большой войной!

Вино обладало тонким изысканным ароматом, оно было приготовлено из особого сорта винограда, который рос только здесь, на юге Империи. Принц взял бокал и насладился превосходным вкусом напитка.

— Куда же направляетесь вы теперь, господин? — спросил Лангрин.

— На родину, в Сариолу.

— Извините, конечно, но мне кажется, что вам будет небезопасно идти вглубь Империи. Я вижу на вашей груди медальон посвящённого рыцаря, а всем известно, что они объявлены вне закона, как враги Повелителя. Вас же могут арестовать, или даже убить!

— Ха-ха! — рассмеялся принц. — Не позавидую вознамерившемуся арестовать меня! Повелитель — это зло. А я должен, и буду бороться со злом!

— Значит, грядёт новая война, — грустно произнёс Лангрин, — бедствие, в котором наиболее пострадавшими окажутся простые, честные люди, те, кто мирно трудится в мастерских и на пашне. Только начала налаживаться жизнь, города поднимаются из руин, люди едва перевели дыхание от ужасов войны, а вы, принц, готовы вновь ввергнуть мир в кровавый кошмар. Прошу вас, господин, оставьте ваши намерения против Повелителя! Крепкая, сильная власть — это то, что нужно людям, чтобы спокойно жить и работать.

— Опомнись, о чём ты говоришь, Лангрин! — укоризненно сказал принц. — Ты и не ведаешь, какие чудовищные злодеяния совершил Гилморг, чтобы получить эту власть. Ты думаешь, кто развязал эти жуткие войны, в которых погибли миллионы воинов и мирных жителей, крестьян и горожан, их жён и детей? Все эти смерти на совести чёрного колдуна!

— Но разве не верите вы, господин, в перерождение души человека? Кто был злым, может стать добрым.

— Может ли стать добрым продавший душу Нечистому? Нет, дорогой мой Лангрин, ты не знаешь всего, и поэтому не можешь судить справедливо. Он убил моих друзей, и отнял у меня родину. Я не знаю, жив ли мой отец, не исключено, что и он стал жертвой того, о чьей доброте говоришь ты. Я сам был в плену у этого добряка, который намеревался предать меня лютой смерти, и только чудом мне удалось ускользнуть.

Лангрин не нашёлся, что ответить принцу. Эвальд встал из-за стола и положил на стойку золотую монету с профилем Гилдериана.

— Прощай, мне пора. Возможно, ты услышишь ещё обо мне, — сказал принц и вышел, прихватив свой рог в серебряной оправе.

Покинув город, Эвальд снова совершил перемещение в пространстве, и, немного отдохнув, переместился снова. Он был в центре Империи. Повсюду были следы прошедшей войны. Кое-где виднелись руины замков и городов, уже поросшие травой и кустарником. На полях, в траве, кое-где белели кости павших воинов и валялось их оружие, уже полностью проржавленное и рассыпающееся в прах. Их смерть тоже была на совести Гилморга. Мир, казалось, уже опомнился от кошмара и постепенно залечивал раны. Жизнь полностью вошла в колею. Эвальд видел весёлых крестьян на пашне, ремесленников в кузницах и мастерских, караваны купцов, но эти радужные картины были обманчивы. Всё это было частью зловещих планов тёмного владыки, которому было на руку, чтобы народ вздохнул и расслабился, чтобы сознание людей смирилось с мыслью о его владычестве, и только затем приступать к исполнению своих планов. Мир находился под властью зла, и Повелитель Гилморг был слугой Нечистого, поэтому недалёк был день, когда земля покроется тьмой, разверзнется бездна, прекрасный сияющий мир превратиться в ад, и Владыка преисподней воцарится на земле. Надо было торопиться, чтобы остановить Гилморга.

Но неужели придётся ввергнуть людей в новую бойню? Нет, подумал принц. Если я и буду с кем-то воевать, то не с народом, а исключительно с Гилморгом.

К вечеру Эвальд оказался на родине, в Сариоле. Его окружала суровая природа севера, сосны и скалы, вересковые поля и сухие болота. Их безмолвное величие было так не похоже на знойные пески Алхиды, где он был ещё утром. Всё здесь было ему очень знакомым и родным, и дорогие его сердцу пейзажи навевали воспоминания детства.

Эвальд стоял на вересковом поле, за лесом высились шпили королевского замка. Сердце Эвальда забилось. Родной дом! Как давно он не был там! Печаль наполнила его сердце, когда он вспомнил, что его дом уже не принадлежит ему. Несомненно, многое изменилось здесь за прошедшие годы, и, скорее всего, тут его вовсе не ждут. Принц вздохнул, и двинулся по тропинке к замку. В одной руке он нёс щит, в другой котомку с припасами. Одет он был скромно, и скорее напоминал воина-наёмника, чем рыцаря, и тем более принца.

Королевский замок находился в центре города, носившего то же имя, что и страна — Сариола. Эвальд медленно шёл к городу. Как встретят его там? Жив ли кто-нибудь из королевской семьи?

Навстречу ему стали попадаться путники, но никто не узнал его. Как немного нужно времени, чтобы память о том, кого знали все в королевстве, совершенно изгладилась из сознания народа! «Нет, нет, — успокаивал себя принц, — все они молоды, и поэтому они не помнят меня. Люди старшего поколения, несомненно, меня узнают».

Он вошёл в большие городские ворота, сложенные из серого гранита, перед которыми каменные львы держали в зубах массивные цепи, и зашагал по мощёной брусчатке улицы, по обоим сторонам которой высились красивые домики с узорными крышами и шпилями. «Здесь ничего не изменилось, — подумал Эвальд, — я опасался, что родной город окажется разрушенным войной. Но война, кажется, не коснулась этих стен. Почему же Сариола оказалась под властью Гилморга?»