— Домой, то есть в Явь? Тогда зачем тебе в гоřод? Тут Поштоřа за гоřой, — Йур указал взглядом за спину Влада.

— По-что?

— Там вампиřы. Они в Явь шастают, как на прогулку.

Лицо Влада перекосило на чем-то среднем между радостью и отвращением.

— Хочешь, я тебя пřовожу?

Влад удалялся в лес. Совсем один. Без никого.

Кентавр, конечно, хороший человек, но малознакомый. Хотя и Севром его тоже не связывали годы неразрывной дружбы. Но, вообще, Владислав Зайцевич считал себя достаточно самостоятельным и смелым, чтобы безсопровождения отлучиться по нужде.

Он проболтал с Йуром полночи, и сгрыз с ним на пару корзинку мелких диких яблок. Утром дикие, зеленые плоды в аварийном порядке постучались изнутри. Как порядочный человек, Влад не хотел иметь дело с последствиями своей ошибки прямо возле чужого жилья, да еще и на виду. Он помнил, что пересмешники в этот ранний час спят, а кроме них в лесу никого нет. Его даже не напрягали утренний полумрак, из-за которого было видно хуже, чем через повязку на глазах. Пробирающий до костей холод и настойчивое урчание в животе не располагали к фантазиям о жутких силуэтах бродивших в темном лесу. Влад и сам сейчас не сильно отличался от них.

Стараясь не терять землянку из виду, он на всякий случай помечал путь: ставил к деревьям палки или прутики и с особым усердием топтал желтую траву. Заприметив впереди удобный овражек в лопухах, он позволил себе отойти еще дальше и уединился в нем.

Беспричинная тревога настигла его в самый неподходящий момент. Как правило, только когда человек уже добежал через весь огород до деревенского туалета, он вспоминает что боится темноты и бабаек. Порыв ветра поднял с земли листья, загудел в кронах. Лес с любопытством нависая над чужаком. То, что таилось за деревьями последние два дня, готовилось явить себя. Подгоняемый ощущением, что кто-то снова на него смотрит, Влад быстро закончил дела, ящеркой выскочил из оврага и зашагал обратно к стоянке. Бежать не решался, чтобы не потакать зародившемуся страху и не спровоцировать "того кто сидит в пруду". Что-то подсказывало, что улыбка ему не поможет.

Протоптанная тропинка куда-то пропала. Кругом была стена из переплетенных веток деревьев, будто они решили взяться за руки и не выпустить человека из леса. Непримятая трава по пояс колосилась на ветру. Влад остановился, чтобы не заблудиться еще больше. Он крутился на месте, пытаясь найти хоть что-то знакомое, мимо чего он проходил. Затем прислушался, надеясь уловить треск веток, которые кентавр ломал возле костра.

Земля ухала будто от чьих-то тяжелых шагов, но Влад понимал, что это колотится от страха его собственное сердце.

Нужно было успокоиться. В конце концов, Йур — еще жеребенок, а как-то живет тут один. Будучи частично лошадью, он, наверняка обладал нужными для выживания инстинктами и не стал бы жить в опасном месте. Значит, бояться было нечего, здесь только ветер и деревья. И воображение, которое как ему и полагается, просто разыгралось в незнакомом месте. Влад, глубоко вдохнул, разгоняя мурашки, задержал дыхание и прислушался снова. Где-то совсем близко журчала вода. Это было до жути странно. По дороге в лес Влад не встретил ни одного водоёма. И все же беззаботное переливчатое журчание развеяло тягучее ощущение западни.

Идя на звук воды, Влад вышел к прогалине перед скалистым возвышением. На ней торжественным пламенем краснели кусты сочных крупных ягод. Из щели в скале, маня своей хрустальной чистотой и звонким переливом, бил родник; прыгал по обточенным до гладкости камням и исчезал в траве.

Влад присел и, подставив руки под ледяную струю, закрыл глаза от наслаждения. Эта вода — не чета той, что набиралась в бочки кентавру вместе с мошками, трухой и листьями. Возможно, это и есть та самая живая вода, что и во флягах у охотника. И хотя после первого глотка не последовало того же вдыхающего жизнь ощущения, Влад ничуть не разочаровался и пил, пока от холода не свело зубы. Затем ополоснул лицо и причесал мокрой рукой запылившиеся спутанные волосы, с тоской думая о горячем душе. Потом он встал, последний раз провел мокрыми ладонями по лицу, открыл глаза и окаменел.

В нескольких шагах перед ним, среди неподвижных корней деревьев, едва заметно покачиваясь, стояла длинная, уродливая, грязно-черная нога, сплетенная из древесных побегов, земли и сырой, разбухшей древесины. Странная конечность расходилась на кривые длинные, пальцы, врастающие в землю.

Чувствуя, как в жилах холодеет кровь, Влад поднял глаза. Над ним, примерно на высоте дорожного знака нависало лицо. Назвать его человеческим или хотя бы обезьяньим язык не поворачивался. Оно и на лицо-то было похоже случайно, скорее — нелепая, подвижная маска, слепленная из пластилина крайне несчастным ребенком. Живое нечто не имело глаз, но внимательно рассматривало человеческое существо постоянно меняющими расположение пустыми глазницами. Его обличающий, неотрывный взгляд приковал Влада к месту, внушая полную беспомощность.

Голова закружилась. С предобморочным стоном Влад качнулся назад и, запнувшись о кочку, машинально выставил ногу назад. Это простой рефлекс вывел его из ступора. Видя, что безликое существо никак не отреагировало на резкое движение, а продолжало висеть точно огородное чучело, Влад стряхнул остатки оцепенения и побежал прочь.

Утро охотника началось с сюрпризов-наоборот — это когда то, что ты получил с большим трудом и берег как зеницу ока, неожиданно исчезает.

Влада не было ни в землянке, ни возле нее. Север нашел только свою куртку, висевшую на колышке у костра. С перепугу он даже забыл, что у него есть чутье, с подозрением, если не с обвинением уставившись на кентавра.

— Ушел по нужде и не веřнулся, — небрежно бросил жеребец, эффектно, со смачным хрустом ломая копытами березку толщиной с мужское бедро.

У Севра дернулся глаз, но в остальном охотник сохранил холодный пренебрежительный вид. Впрочем, вопросы и некультурные замечания оставил при себе и отправился искать дезертира сам.

Далеко ходить не пришлось. Он увидел Влада издалека и уже заготовил порицательную речь, начинавшуюся с вопроса "Ты совсем страх потерял?". Но не успел и рта раскрыть. Влад с выпученными глазами пролетел мимо него, даже не притормозив. Север замешкался, посмотрел ему вслед, потом на лес и, хоть и не поняв, что случилось, тоже побежал обратно.

Йур только начал обтесывать тонкие ветки с березки, как из леса, выскочил Влад и юркнул в его дом. Когда туда же с не меньшей стремительностью залетел охотник, жеребец навострил уши и завертел головой, прислушиваясь. В лесу было тихо, но на всякий случай он решил тоже спрятаться, за компанию.

Он вооружился луком и стрелами. Север — чугунной трубой. Оба стояли у входа, готовясь встретить защищаться. Около минуты слышалось только шумное дыхание Севра и Влада, но никаких признаков приближающейся опасности чуткие уши кентавра так и не засекли.

— А что случилось-то? — спросил он.

Охотник пожал плечами, и все внимание перешло к Владу, который, ни жив ни мертв, прилип спиной к самой дальней стенке.

— Огр..., — сглотнул он. — Огромное… Б-без г-глаз… Гол-лова...

— Тьфу ты! — Йур опустил лук и вышел на улицу.

Его реакция прогнала охвативший Влада первобытный ужас, оставив тревожное недоумение. А от ухмылки охотника стало даже стыдно.

— Лешего, что ли, увидел? — снисходительно поинтересовался Север, будто у ребенка испугавшегося козы.

— А я знаю?! Он не представился! — насупился Влад.

— Нет, я, конечно, понимаю твои чувства. Рожа у него та еще. Но вообще, его можно не бояться, он невинен, как бабочка.

— Да что ты говоришь?! — Влад сердито вышел из дома, отшвырнув полог прямо в лицо охотнику.

— Тут нечего стыдиться, — безуспешно пытаясь скрыть улыбку, утешал Север. — Я тоже в первый раз чуть не обделался от его морды.