Искать или звать лошадь она не стал, опасаясь, что вместо нее вернутся пересмешники. Он дохромал до леса, отломил там от куста палку-помогалку и поковылял дальше.

Мороз яростно кусался и пробирал до костей. Ноги давно замерзли в чужих кожаных сапогах, руки даже в варежках и при постоянном движении сводило от холода, а в горле першило от частого тяжелого дыхания на морозе. Шапка от пара обросла по краю ледяными кораллами. Штаны попались "убойные". Они как чугунные латы защищали от лишних движений. А благодаря дырке на колене в них было свежо, и потому невозможно было вспотеть, что исключало риск обморозиться насмерть.

Делая очень короткие вынужденные передышки, Север продирался сквозь рыхлый и тяжелый снег с таким трудом, будто тянул за собой огромные сани с дровами. Усталость опутывала тяжелым корабельным канатом. Север готов был упасть без сил, оказалось, что мягкой посадки не получится. Сугробы мельчали с каждым шагом, пока не истощились до легкого покрова, как после первого снегопада.

Радуясь, что выбрался из снежного плена, Север все-таки остановился отдохнуть. Сняв обледеневшие варежки, он стал дышать на побелевшие руки и в этот момент впереди за изогнутой сосной он заметил человеческий силуэт. Кто-то стоял, будто выглядывая из-за дерева.

— Эй! — хрипло крикнул Север, и собственный голос, даже сиплый, показался до жути неуместным в окружающей тишине, как упавшая на кухне кастрюля в четыре утра.

Незнакомец не отвечал и вообще не шевелился.

Тогда Север сам двинулся ему навстречу. Обошел кусты, ненароком ссыпав на себя снежную труху, перешагнул бревно и увидел впереди лед. Выглядывающий оказался обычным необычным деревом, вывернутым, как выжатая после стирки тряпка. За ним, в плотном белом тумане стояло полчище таких же неестественно извернувшихся кроваво-красных колючих стволов, торчащих из бесконечной глади льда. Север постучал по нему палкой, походил. Лед не хрустнул и на нем не появилось даже маленькой трещинки. "Это то самое болото, которым пугала Врана?" — скептично усмехнулся про себя Север. — "Да оно до дна промерзло. Если и можно провалиться, то разве что по колено. Тут любой дурак пройдет, не только оборотень".

Он крепко сжал в руке палку и уверенно, почти с вызовом шагнул в туман. Мгла не содрогнулась, мир не обрушился. Жуткие деревья не напали на него. Бледная поволока плавно отрезала его от мира звуков, точно попавшая в уши вода. Но это не тревожило, а даже наоборот — дарило ощущение защищенности.

Охотник продвигался медленно, но уверенно, с интересом косясь на затейливо растопыренные деревья. Собственное дыхание гулко отражалось в голове, а затем резко пропало. Теперь кто-то дышал сзади. Север знал, что в пещере бывает так же — свои шаги слышишь как чужие.

Издалека долетел тонкий свист, похожий на стон окарины. Охотник постоял немного, всматриваясь вдаль, а потом беспечно фыркнул: показалось. Ничего удивительного — в такой тишине начинаешь слышать собственные мысли.

Совсем рядом раздался клокочущий рык. Север резко повернулся и уставился в глаза оскалившегося волка, не понимая, откуда он тут взялся. Парень зажмурился, а когда открыл глаза, увидел хитровывернутый сучок, похожий на готового к прыжку зверя. Север пренебрежительно хмыкнул и покачал головой. Он старался больше не вестись лишние звуки, повторяя себе, что на болоте никого нет и не может быть. Смотрел прямо, шагал твердо. Не тащился, но и не бежал.

В заложившем уши беззвучии возник повторяющийся гул, как будто кто-то дул в пустую бутылку с намерением выбесить. Дудение становилось все ближе, хотя его источник оставался неизвестным. Звук стал до того раздражающим и «увесистым», что вызывал тошноту.

Не выдержав, Север зажал руками уши, и в этот момент что-то схватило его за запястье. Он дернулся, приготовившись дать отпор, но никого не увидел. То, что коснулось его, оказалось растопыренной веткой, которой он сам подставил руку. Охотник ухмыльнулся, а потом рассмеялся невесело, но безудержно.

— Сюда, — прошелестело за спиной. Или это уже в ушах помехи от бешено пульсирующей крови.

Перестав смеяться, охотник насторожился.

— Север! Иди сюда! — повторилось отчетливо и громко.

Север рывком обернулся и, не успев ни за что схватиться и даже понять, что произошло, в один миг ушел под воду.

Вынырнув, Север зажмурился от слепящего солнца. Теплого, как вода и пахнущий речкой воздух. Глинистый берег был в цвету, голубое небо по-летнему зеленело в жарких сумерках. Все выглядело как сон, лучше, чем в жизни, но не оставляло сомнений, что все настоящее. Настоящая речная вода попадала в рот, оставляя настоящий привкус тины, настоящее солнце блестело на воде, а на берегу ждала настоящая, живая, ничуть не постаревшая мама.

— Мам! — крик вырвался сам собой, и Север закашлялся от попавшей в рот воды. — Мама!

— Иди сюда, говорю, хватит брязгаться. Домой пойдем, — ласково отозвалась женщина, отвернулась и медленно пошла по высокой иссушенной солнцем траве.

— Мам, подожди! Я сейчас! — пропищал Севка жалким голоском.

Он беспорядочно греб руками, но берег не становился ближе. Мокрая зимняя одежда и сапоги тянули мальчика вниз, обращая все его старания в бесполезное барахтанье. Ему даже было плевать, откуда на нем взрослая шуба и сапоги посреди лета. Нужно было любой ценой выплыть и догнать маму, которая шла не оглядываясь и почти растворилась в летних сумерках.

— Помоги! — из-за подступающей паники, голос был слабым и не убедительным, будто Севка просто балуется. — Мама! Ма..!

Что-то схватило мальчика за ногу и его крик оборвался. Север отчаянно брыкался, пока неведомая тварь все крепче сжимала на его ноге сильные пальцы и с легкостью тащила ко дну, в темную зеленую муть. Вода там была ледяная, и Север непроизвольно вдохнул. Резкая боль пронзила грудь словно нож. Руки и ноги свело судорогой.

Что-то мощно ударило в живот. Вместе с вырвавшимся из него потоком воды, север чуть не выплюнул собственные легкие. Согнутый спазмом, он неосознанно уперся рукой в чье-то колено, через которое его перегнули. Попытка вдохнуть обратилась в громкий надрывный кашель пополам с мучительным стоном. Помимо своего голоса, он услышал над собой загнанное дыхание, срывающееся на всхлипы.

Едва Север совладал с приступом удушения и попытался отпрянуть, неизвестный спаситель прижал его к себе, дрожа и продолжая сбивчиво завывать.

Первым делом Север подумал, что это мама. Но однажды он уже позорно ошибся с тем же предположением. Снова Врана? Вряд ли она бы за ним поехала. И голос не ее. Слишком противный. Тогда остается один последний вариант.

— Хафён, это ты?

Сквозь рыдания пробился смешок.

— Дурак! — прошипела Гарья, резко поменявшись в настроении, и грубо спихнула брата на снег.

— К-кто бы г-говорил, — простучал зубами Север, перекатываясь и медленно поднимаясь на колени. Его била дрожь не только от холода, но и от слабости после пережитого ужаса.

Он поднялся на ноги и попытался отжать свою дубленку и штаны, которые впитав в себя прилично воды, вдруг стали мягкими как ползунки.

— А шапка где?

— Что? — слабо выдохнула Гарья, оторвавшись от отжимания своей шубы, и с язвительным спокойствием кивнула на прорубь. — Вон т-там. Сам ныряй.

Север вдруг понял, что они стоят не посреди болота, а на твердой земле. Он повернулся и увидел медленно затягивающуюся полынью в двух шагах от берега.

— Но я же… так д-далеко ушел…, — он растерянно зачесал рукой мокрые волосы.

— "Далеко"? — фыркнула Гарья, выжимая рукава. — Ты по б-берегу топтался к-как пень блаженный.

— Зато ты у нас умница. Беременная в ледяную воду полезла. Че те в Чистом не сиделось?

— А это тебя не касается. Шевелись! Я из-за тебя щас околею!

Вопрос "а как Гаря добиралась" отпал сам собой, когда Север увидел чуть подальше от берега привязанного к хрупкой маленькой елочке исполинского оленя. — Что, никто не заметил, как ты уезжаешь наэтом?