— Влад..., — дрожащим голосом позвал он, не зная чем ему помочь.

Волчок хрипел, и вяло, но упорно шевелил лапами, по-своему выбираясь из болезненного исступления и борясь за воздух.

Ждать было некогда — нужно еще найти Гарьку и отвести ее к лодке. Север чуял ее страх, ее смятение где-то там, наверху. Оставалось только унести Влада отсюда.

Охотник потянулся к нему, чтобы взять на руки. Оборотень грызливо вскинулся и цапнул. Молодые волчьи зубы ободрали костяшки пальцев и проткнули кожу на ладони. Север отдернул руку, зашипев от боли, и отодвинулся.

Суча лапами, волчок кое-как встал и привалился боком к стене — так было проще дышать. Он все время сглатывал, рычал и ронял кровавую слюну на ступени. Красные глаза безумно таращились вникуда — как у чумного пса.

Приходя в себя, Влад повернул качающуюся как у кивающей собачки голову и изумленно посмотрел на растерянного охранника — нет — на Севра, на его укушенную руку и обернулся вниз. Где-то там, несколькими этажами ниже с гулким рычанием раздавались болезненные вопли Лютомира, его хриплый безумный смех и глухие удары.

Пошатываясь на заплетающихся лапах, Влад побрел наверх. Север еще раз попытался взять его на руки, чтобы было быстрее, но получил ту же реакцию.

— "Не трогай!" — огрызнулся оборотень, стараясь быстрее шевелить непослушными словно бетонными лапами. — "Хочешь помочь — найди мне чешуйку."

— Ты что, серьезно? Тебе нельзя идти! Ты не должен вообще ничего делать.…, — запыхался он едва поспевая за ускорившимся волком. — Да погоди же ты!

Влад дождался Севра в коридоре, пустом и вымазанном в крови и копоти.

— "Я слушаю тебя. У нас есть немного времени, пока Татий развлекает Лютомира."

— Татий? То есть староста? — Север вспомнил огромного волка, которого видел когда покидал Чистый. — Тощий дед превращается в эту огромную...?!

— "Да! И он тоже хочет чешуйку, если ты не забыл."

— Влад, — устало простонал Север. — Ну… Отдай ты ее. Не ему, но кому-нибудь другому. Не будь дураком!

— "Не отдам. Сам говорил, нельзя заменить одного психа на другого. Ни люди, ни навий народ не готовы к такому дару, — он невесело усмехнулся и пафосно добавил. — "Чем больше сила, тем больше ответственность"

Север, конечно, снова не знал источника мудреной фразы, но оценил ее глубокий смысл по достоинству:

— Дурак что ли? Какого лешего ты должен отвечать за чужие ошибки? Не ты все это начинал! Ты даже не знал об этом всем, пока я не притащил тебя сюда. И не тебе заканчивать. Это, блин, не твое собачье дело! Ты умеешь обращаться в волка, да это здорово. Но ты еще ничего не знаешь о Нави.

— "Как это? Ты мне вроде что-то там объяснял. Ты что, опять что-то забыл?"

Север сел перед волчком на корточки и схватил его за мохнатые щеки.

— Влад, мать твою..., — зарычал Север сквозь зубы, — Это не смешно.

— "Сев, мы уже это проходили", — терпеливо сказал Влад, тронутый отчаянием, с которым Север пытался его отговорить. — "Я знаю, что не должен. Но я хочу. Кроме меня никто это не может сделать. Так что тут только два варианта: или я это сделаю или ты мне не помешаешь."

Север с мрачной физиономией отпустил Влада и встал. Он не находил ситуацию подходящей для шуток. Но, глядя на волчью улыбку и его неуместно-дурашливое виляние хвоста, сдался, смирившись с упертостью Влада.

— Пошел ты.

— "Пойду. Скажи, куда. Хитрожопый князь перепрятал чешуйку."

Север стал озираться, нащупывая чутьем Змеев дар и, чтобы не терять времени, заодно поискал сестру. Когда нашел, с каменным лицом посмотрел на волчка.

— Наверху… Где Гарька.

Во дворце все стихло. Все-таки тесные коридоры не очень удобное место для разборок. С улицы все еще глухо доносились крики, ругань, лязг, гул и треск. Вопреки опасениям никто не ломился в окна Гарьиных покоев. Хотя наверняка нашлась бы тварь, которую не смутил бы ни четвертый этаж, ни голая стена без подступа к окну. Поэтому Гарья ни Аресий продолжали сидеть в полной темноте и тишине.

Гарья расположилась на полу, привалившись спиной к кровати, и вслепую распускала рукав рубашки. Стоило вытянуть одну мешавшуюся нитку, как пальцы сами вылавливали следующую.

Не было сомнений в том, что великий замысел Лютомира и Аресия сыпался на глазах, как замок из песка. Гарье было гадко и стыдно от того, с каким облегчением она ждала этого конца, как плохой актер, которого от позора спасла неожиданная отмена спектакля. Все равно роль была незаслуженная. Жертвоприношение стало для Гарьи ярким доказательством, что никакой она не боец и не защитник. Она трусиха, которая сидит и ждет, когда все само случится, чтобы потом подстроиться к новой жизни. Только какой будет эта жизнь, с оборотнем под ручку? Ни за что. С нее хватило одного чудовища. Как только все утихнет, она убежит и вернется в деревню. Там домов много — занимай любой. Разгонит чертей и будет одна жить. Севка вряд ли согласится составить ей компанию, да и ей самой гордость не позволит об этом даже заикнуться. Поздно. Сама все мосты сожгла. Только окарину было жалко.

Нитка собрала ткань гармошкой и оборвалась. Теперь конец было не поймать, а рукав остался с уродливым "шрамом". Это раздражало. Как и возня со стороны двери. Судя по постоянному скрипу, пыхтению и шуршанию, Аресий не сидел в кресле, подпирающем дверь, а выплясывал польку, жонглируя капустой.

— Тя блохи что ли едят?! — шикула Гарья.

— От тебя набежали!

— Тихо! — цыкнула Гарья, вставая на ноги. — Кто-то идет.

Аресий нехотя затаился. Из коридора действительно послышался гулкий недовольный бубнеж, и приближающиеся шаги.

— «Кто-то»! — фыркнул Аресий. — Это отец. Или слуги.

С тихим щелчком тьму робко потеснил маленький огонек зажигалки. Аресий запалил свечку, поставил ее на стол рядом с чешуйкой в мешке и принялся освобождать дверь. Гарья остановила коленом кресло, которое он потащил.

— Рехнулся? А если это не он?

— А кто еще?! Никто не знает что мы здесь! Сгинь!

— Щас сам сгинешь!

— А-а. Понял, — Аресий перестал тянуть кресло и растянул тонкие губы в самодовольной улыбке. — Ты хочешь подольше побыть вдвоем? Как в нашу ночь? Знаешь, мне даже понравилось. Не ожидал что ты такая страстная.

Гарью передернуло от упоминаниятойночи, и от тона каким это было сказано — сладкого как трупный запах залежавшейся в подвале дохлой крысы. Девушка резко двинула кресло к двери, больно задев Аресия подлокотником.

— Че творишь, дура?! — он грубо отпихнул ее и тут же с ответного пинка растянулся на полу. — Ты что совсем охренела?!

Он вскочил и злобно глянул на Гарью. Ее предостерегающий взгляд и приложенный к губам палец убедили повременить с местью и затаиться.

Створки двери шевельнулись, уперлись в засов и вернулись в исходное положение.

— Пап это ты?! — подал голос Аресий, за что получил подзатыльник. — Еще раз меня тронешь…!

— Гарька, ты там? — вопросили с той стороны.

— Север?

— Уходите! — пригрозил Аресий. — Не то хуже будет!

— А. Вы вдвоем там, — язвительно смутились за дверью. — Извиняюсь, если прервал.

— Че приперся?! — рявкнула Гарья.

— Не бойся. Вас никто не разлучит. Мы только возьмем чешуйку и уйдем.

— Мы?

— Я и Влад.

— Лучше проваливайте! — вспыхнул Аресий. — Щас придет мой отец и…!

— Не придет. Он занят. На него немножко напал огромный оборотень.

— И что он ему сделает?! Какие вы тупые! Моего отца нельзя убить. Даже если вы его на кусочки порвете, он будет жить, пока срок не выйдет!

— Или пока он сам не попросит о смерти, — вспомнила Гарья рассказ Лютомира о второй жене.

Она вцепилась в кресло, своротив его в сторону. Аресий еле успел отскочить, но сразу ухватился за подлокотник и пихнул кресло обратно к двери, откуда ее снова грубо отодвинула Гарья. Несчастная мебель выплясывала чечетку, пока ее толкали и вертели то туда, то сюда.