— Ей нужно отдохнуть, — сказала Врана, укутывая Гарью в плед, который нашла на полках. — Я с вами подожду. Только лодку отправлю.

— Нет. Я могу идти сейчас, — возразила Гарья.

— Плывите. Я все равно остаюсь, — равнодушно отмахнулся Север, снимая свой черный кафтан и кидая его сестре. Он на своей шкуре испытал как освежает прогулка по озеру. Себе он другую одежду найдет, а пока и в свитере не замерзнет.

Врана, Эл и Хафён посмотрели на него с осуждением. Даже Гарья стрельнула в него сердитым взглядом и хотела было швырнуть кафтан обратно, но сделала вид, что ее заинтересовал единорог, жующий алоэ на подоконнике.

Элексий первый догадался, в чем дело и насторожился.

— О нет, только не говори что ты....

— Я поеду за Марийкой, — произнес Север буднично и твердо, чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что он отпрашивается или предполагает.

— Так и знал! — вскинул руками Эл. — Ну и куда ты поедешь? Тебя там просто сожрут! Ты же еле ходишь!

— Я же не пешком пойду.

— Север, прекрати, — Эл подошел к другу и встряхнул его за плечи. — Нет ее. Тебе показалось, понимаешь?

— Нет. Это ты пойми, — Север встал с лавки и упрямо взглянул на друга сверху вниз. — Я знаю, что это звучит дико и нелогично. Но мое чутье не имеет с логикой ничего общего. Я ее просто чувствую! Она жива! Напугана! И она прямо…

Он занес руку, чтобы показать туда, куда последний раз на Марийку указало чутье — в горы, — но, обескуражено вытаращившись на Эла, повернул руку в другую сторону.

— Здесь. В городе….

Север озадаченно оглядел присутствующих, как будто кто-то из них решил подшутить над ним. Чутье без сомнений тянуло в другую сторону, практически пустив в голове охотника бегущей строкой точный адрес: "Скотовник, Арена". И не только, от Марийки исходило сильное беспокойство, паника и острое желание найти хоть кого-нибудь.

— Она здесь. У арены.

— Стой-стой-стой! — Элексий встал между ним и дверью. — Не глупи, ее не может тут быть. Подумай ты башкой своей, которой, кстати, чуть колесо не проломил! Странно, что ты вообще овощем не стал. Хафён, скажи ему!

— А? — Хафён сурком оглянулся, оторвавшись от своего мешка. — Да-да. Иди ф ним. Не мефай.

Элексий ударил себя по лицу.

— Да пусть уже сходит! — тоном «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не надоедало» устало поддержала Врана. — А ты с ним.

Элексий бессильно простонал.

— Это самоубийство. Если там никого не окажется, я тебя сам убью.

— Спорим на щелбан? — невесело предложил Север и вышел из магазина.

— Пойдем, лошадка, — Эл потащил единорога к выходу. Оторванный от трапезы конь уронил горшок с подоконника и грустно на него оглядываясь, поплелся за хозяином. — Не время жрать. Такая у нас с тобой доля, присматривать за идиотами.

— Ага, нафел! — Хафён вынырнул из своего мешка и резко обернулся ко всем, победно потрясая маленьким мешочком, словно пойманной мышью.

— А… что это? — недоверчиво, но вежливо поинтересовалась русалка.

— Это единорофья пыль и фарафум с фирафевлом.

— Что, прости?

— Короче! Нужно заварифь. Если она это выфьет, ей полегфяет. Кентавру тоже не помефало бы. И фем раненым.

— Ну нет. Фаřафум с фиřафефлом я не ем, — брезгливо насупившись, кентавр поднялся и вышел на улицу.

Он даже не думал, что когда-нибудь компанию охотников предпочтет мирным русалке и упырю угрожающим ему непонятной бодягой.

***

Пересмешники облепили купол арены, как пчелы защитную сетку пасечника. Подлетали и так и эдак; ходили вдоль трибун, подбирая объедки угощений; грызли прутья, но как пролезть на поле не могли сообразить. Оставалось ползать вокруг и облизываться на людей и нелюдей, испуганно глядящих на них из-за решетки.

Главная арка после взрыва в день побега оборотня представляла собой руины похожие на полукруглый скол керамической кружки. Только решетка не пострадала и стала надежным барьером от пересмешников. Путь к ней был давно расчищен от обломков. Пересмешники решили, что это для них, и столпились там целой стаей, мол, мы толпа и вы толпа, выходите, будем толпиться.

— Ну что. Она там? — тихо спросил Элексий, щурясь от противного снега.

Они с Севром спрятались за углом здания напротив.

— Вроде. Кажется, — неопределенно промямлил Север не без страха рассматривая пересмешников. Но потом опомнился и твердо добавил. — Кхм. Конечно, там.

— Может, на поле? — предположил Эл, нехотя поддавшись Севкиной уверенности. — Север, мы тут у них на блюдечке. Если Марийка там, я отправлю ее в Чистый первой же лодкой. Лично приведу. Но сейчас мы не можем ничего сделать. Твоей сестре плохо. Пойдем, а?

Север, кажется, вообще не слушал. Он как завороженный пялился на пересмешников.

— Смотри.

— На что? — нехотя обернулся Элексий.

— Они, похоже улетают?

Пересмешники теряли интерес к арене и по одному взмывали в небо, пропадая в тучах. Несколько птиц завернули лихой круг над головами охотников, заставив их испуганно присесть, но, так и не напав, улетели.

— Скоро утро, — тихо с улыбкой сказал Элексий, глядя вслед улетающим тварям. Он уже и забыл, что пересмешники улетают перед рассветом, и про сам рассвет тоже. Казалось, эта ночь никогда не кончится.

— Я пошел, — сказал Север и побежал через дорогу к арене.

Элексий махнул на него рукой и остался. Кому-то надо караулить лошадь, нервно топтавшуюся сзади на поводу.

— Бунтаřь, — недовольно прокартавили за спиной.

Эл с перепугу так резко обернулся, что шею свело.

— Это да, — выдохнул он, прислонившись к стене. — Ты-то зачем приперся? Я думал ты все, выдохся.

— Я уже вдохся обřатно. Подумал, вдřуг во что вляпаетесь.

— Да тут не вдруг, тут конкретно и неотвратимо. Пошли уже, че.

Север долго разглядывал толпу через решетку, не осмеливаясь звать подругу во всю глотку. Какая-то его часть (не самая любимая, ибо умников никто не любит) понимала, что Марийки тут и правда быть не может, и он только напугает народ, выставив себя дураком. А вымоченная под дождем замерзшая толпа и так была не в настроении, требуя немедленно открыть выход.

Герса резко дернулась. Север получил по челюсти поперечиной и быстро вынул лицо из «окна» решетки.

— Внимание! — захрипел мегафон. Север узнал голос Никодима. — Пересмешники улетают. Но выходить крайне не рекомендую! Подождите пока мы проверим безопасность улиц. Помощь и питание будет доставлена сюда так быстро, как это возможно!

— Пошел ты! Охотники тоже мне! — возмущались люди. — Помощь они пришлют, как же! Пока дождешься, с голоду помрешь!

— Сами сидите в своей клетке! — поддакивали им русалки и сатиры. — А с нас хватит!

Север прижался к стенке, пропуская всех и заодно высматривая Марийку. Сердце билось как сумасшедшее, готовое разорваться, как только встретятся знакомые зеленые глаза. Надежда на это гасла вместе с редеющей толпой. Когда поток незнакомых людей и существ закончился, Север вышел на арену, внимательно обходя взглядом поле. Стенки нескольких камер были опущены. Парень метнулся в левое крыло, выглянул в коридор.

— Марийка!

Эхо пронеслось по скотовнику, вернувшись пустым звоном: "… ийка… ка… ка". Север прошелся по коридору, заглянув в каждую клетку. Затем, поскальзываясь в песочно-снежной слякоти и шатаясь от усталости, направился через арену в другое крыло. Он повис на скрипучей дверце клетки чтобы действительно не развалиться в проходе. Ноги уже не держали. Хотелось упасть прямо на грязное сено и ждать смерти.

— Марийка! Есть кто-нибудь?

Ни ответа, ни шороха. Часто и тяжело дыша от накатившей злости, он снова напряг чутье.

Сосредоточиться не получалось. Только череп затрещал по швам — мозг словно решил выйти через глазницы. Зарычав, Север со всей силы хлопнул дверцей. Та, звонко ударившись о раму, с трубным скрипом отошла, и Север хлопнул ею еще раз, выходя из камеры обратно на поле.

Элексий ждал его там уже в компании командира.