Что, черт возьми, только что произошло?

Мое дыхание вырывается короткими, резкими рывками, когда я смотрю в окно ему вслед, в темноту. Мне так грустно, и я чувствую облегчение, и напряжение, и возбуждение, что ложусь на кровать и ласкаю свой клитор, пока не кончаю по-настоящему сильно дрожа, когда оргазм разрывает меня на части. А потом я поворачиваюсь на бок и плачу в подушку, потому что все это было хреново.

То, как он смутил меня до чертиков.

То, как смотрел на меня.

Говорил со мной.

Жестоко обращался со мной.

То, что он заставил меня почувствовать.

Все это.

Дерьмо.

ПАКС

Рэн: Джона Уиттон, подтвердил посадку на рейс AAL1 в Лос-Анджелес из Нью-Йорка. Он возвращается домой.

Это все, что мне нужно было услышать. Очевидно, Чейз не хотела, чтобы я был в ее комнате. Хотя ее тело хотело. Она хотела, чтобы я трахнул ее, но не хотела брать в руки ничего из того дерьма, которое я выкладывал, и это было чертовски отстойно.

Так что я сбежал.

В тот момент когда прихожу в Бунт-Хаус, я врываюсь на кухню, выхватываю бутылку виски, которую держит Дэш прямо из его гребаной руки, а затем бросаюсь наверх и запираюсь в своей комнате.

И не выхожу в течение двадцати четырех часов.

Время от времени я слышу стук за оглушительно громким дэт-металлом, который играет, но я игнорирую тех, у кого хватает наглости стоять по другую сторону двери моей спальни.

По воскресеньям я бегаю один. Весь гребаный день. Я беру упаковку с большим количеством воды и тонну протеиновых батончиков и пробегаю в общей сложности семьдесят километров по невыносимой жаре, взбираясь и спускаясь по горам, пока меня не тошнит. Только когда поскальзываюсь на каменистом участке и скатываюсь на сотню футов вниз по крутому склону, поцарапав правый бок, я вприпрыжку возвращаюсь домой, лелея свое отвратительное настроение.

В понедельник, вторник и среду мы с Чейз обмениваемся главами друг с другом, но не разговариваем. История принимает приличные очертания. Это превращается в эпическую сагу, которой могли бы гордиться греки. Мой персонаж все еще конкурирует с персонажем Чейз. Они припираются и ссорятся, постоянно спорят, но суть истории, проблемы и физические испытания, с которыми они сталкиваются для достижения своих целей, прочны. Я все больше и больше впечатляюсь написанием Чейз, а также ее способностью соответствовать моему тону и логично продвигать историю вперед каждый раз, когда она отсылает мне следующую часть истории. Я ненавижу ее за это.

В четверг я целенаправленно сбегаю с Экономики, как только звенит звонок, чтобы избежать общения с Чейз.

В пятницу она пишет мне сообщение и прямо спрашивает, что, черт возьми, со мной не так, а я игнорирую ее, как ребенок.

В субботу я проявляю пленку в своем шкафу и чуть не пробиваю кулаком гипсокартон, когда на фотобумаге появляется изображение Чейз, свернувшейся калачиком и крепко спящей в моей постели. Ее волосы — огненная полоса на моей подушке. Она самое красивое, умиротворенное существо, которое я когда-либо видел, и я чертовски ненавижу себя за то, что не забрался на кровать позади нее и, блядь, не обнял ее. Мои руки болят от ее веса. Веса, о котором я даже не подозревал.

В воскресенье я отказываюсь вставать с постели. И совершенно доволен своим решением вариться в собственных страданиях, слушая какого-то по-настоящему мерзкого крикуна, тупо уставившись в потолок, когда происходит что-то абсолютно безумное.

Элоди, блядь, Стиллуотер вальсирует в мою комнату, как будто это чертово место принадлежит ей.

Я сажусь на кровати, сердито глядя на нее.

— Какого хрена ты делаешь? — рычу я.

Она складывает руки на груди.

— Я пришла сюда, чтобы спросить тебя о том же самом.

Она маленькая. Типа, карманного размера. Раньше у нее были светлые волосы, но сейчас они каштановые, почти черные, и заплетены в две косы до талии. На ней одна из старых футболок Рэна — потрепанная, застиранная серая штука, доходящая ей до колен, почти скрывающая тот факт, что на ней шорты.

Я откидываюсь на подушки.

— Убирайся к чертовой матери.

Она не убирается к чертовой матери. Девушка драматично вздыхает и пересекает комнату, открывая жалюзи, впуская в комнату яркий солнечный свет.

— Ай! Какого хрена, Стиллуотер? Убирайся из моей гребаной комнаты, пока я тебя не выставил.

Она корчит мне рожу, пиная кучу одежды, которую я оставил на полу, когда подходит к другому ряду окон и тоже открывает жалюзи. Затем выключает стерео, заглушая музыку, и поворачивается, чтобы сердито посмотреть на меня.

— Это не мой дом…

— Чертовски верно подмечено!

— …так что я не могу указывать тебе, что делать. Рэна и Дэша, похоже, не беспокоит твое дерьмо, но с меня, черт возьми, хватит. Что, черт возьми, с тобой не так?

Я закрываю лицо рукой, заслоняясь от солнечного света.

— Как насчет того, чтобы заняться своими делами и пойти отсосать член Джейкоби или еще что-нибудь?

Стиллуотер все еще не уходит. Зловредная маленькая язва. Она подходит ближе, встает в изножье кровати.

— Я не уйду, пока ты мне не скажешь. Пресли полностью закрыта уже несколько недель. Она не говорит мне, что случилось, но я знаю, что та рассказала причину тебе.

— Она ни хрена мне не сказала.

— Значит, с ней что-то не так? — резко спрашивает она.

К черту это. Серьезно. К черту это. Я откидываю одеяло и сажусь, свирепо глядя на нее.

— Слушай. Если твоя подруга, блядь, не хочет с тобой о чем-то говорить, то это твоя проблема. И ее. Не моя. А теперь, пожалуйста. Я прошу вежливо. Освободи мою спальню как можно быстрее, пока я не взбесился.

Она смотрит мне прямо в глаза и говорит:

— Нет.

— О боже мой! РЭН! ИДИ И ЗАБЕРИ СВОЮ ГРЕБАНУЮ ПОДРУЖКУ!

— Его здесь нет.

— Тогда почему ты здесь? Просто случайно слоняешься по дому? Какого хрена?

Элоди качает головой, игнорируя меня.

— Я вижу тебя. И знаю, что все это напоказ.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Клянусь всем святым, если она не уберется к черту из моей комнаты в ближайшие три секунды, я выволоку ее за ее гребаные косички.

— Ты отгораживаешься от всех. Возводишь высокие стены, чтобы держать людей подальше, но меня тебе не одурачить. Ты хочешь быть ближе к людям.

— Понятия не имею, что я сделал, чтобы у тебя создалось впечатление, что мне хочется быть близким с тобой, но хотел бы уточнить прямо сейчас, что я определенно, категорически этого не хочу.

— Если бы ты не хотел быть рядом с людьми, ты бы не жил здесь, в этом доме. У тебя было бы свое собственное жилье. Или собственная комната в академии. Ты бы не выбрал жить с Дэшем и Рэном. И не стал бы возить их повсюду. Ты бы не был так расстроен из-за того, что у них есть подружки. Ты бы не был так зол из-за того, что вы не идете в один колледж…

— У них еще есть время, чтобы понять смысл и придерживаться первоначального плана, — говорю я ледяным тоном.

— Видишь. — Элоди вскидывает руки. — Моя точка зрения верна. Тебе нужна связь с людьми. Это важно для тебя. Ты просто не знаешь, как с этим справиться.

— Твои аргументы чертовски глупы. Дэш и Рэн — мои братья. Конечно, я хочу быть рядом с ними. Мне просто не хочется быть рядом с их подружками.

— Потому что ты беспокоишься, что мы с Кэрри отнимем их у тебя.

Я издаю разочарованный стон, сбрасывая простыни. На мне ничего нет, кроме пары боксеров; обычно я сплю голым, так что Стиллуотер повезло, что я вообще их ношу. Она проделывает похвальную работу, поддерживая зрительный контакт, пока я крадусь к ней вокруг кровати. Собрав остатки терпения, я поворачиваю ее так мягко, как только могу, и подталкиваю к двери.

— Знаешь, я могла бы просто снова опрокинуть тебя на задницу, — ворчит она.