— Все в порядке, Пресли? — спрашивает Джарвис, когда видит мое лицо. — Ты выглядишь очень бледной. У тебя приступ паники? — С тех пор как мой отец рассказал ей о моей предполагаемой попытке самоубийства, ее постоянное пристальное внимание было невыносимым.

Я отмахиваюсь от ее вопросов, качая головой.

— Где Пакс?

— Оу. Кажется, прошлой ночью ему пришлось уехать в Нью-Йорк. Какая-то семейная чрезвычайная ситуация. — Джарвис, кажется, не очень обеспокоена тем, что она мне только что рассказала, но знает ли она о проблемах со здоровьем мамы Пакса? Нет. Я сомневаюсь, что Пакс рассказал кому-либо из преподавателей академии, что он пожертвовал костный мозг своей больной матери. Если ему пришлось срочно возвращаться домой из-за какой-то чрезвычайной ситуации, значит, что-то случилось. Его маме, должно быть, стало хуже.

Я не могу думать ни о чем другом, пока урок английского проходит невероятно медленно.

К тому времени как звенит звонок, сигнализирующий о конце моей пытки, я уже приняла решение.

Мне все равно, злится ли Пакс на меня. Меня не волнует, что он больше не хочет иметь со мной ничего общего.

Я еду в Нью-Йорк.

Я собираюсь поехать туда и убедиться, что с ним все в порядке.

***

— О чем ты говоришь? Я чертовски люблю поездки. — Рэн запихивает спортивную сумку в багажник машины. — К тому же, он ушел посреди ночи и ни слова не сказал. Пакс знает, как сильно я люблю посещать город. И я с нетерпением жду встречи с Мередит.

Я попросила Элоди узнать у Рэна адрес, по которому могла бы найти Пакса. Она появилась в моей комнате час спустя и сообщила мне, что Рэн собирается сам отвезти нас всех троих в город, и не собирается принимать отказ в качестве ответа. Теперь, когда я стою перед Бунт-Хаусом с сумкой у ног, я вижу, что она права; он непреклонен в том, что поедет. Парень поднимает мою сумку и тоже бросает ее в багажник.

— Только не говори ничего Дэшу или Кэрри. Я не могу справиться с тем, чтобы возить пятерых человек в одной машине. Этого, блядь, не будет.

Мы отправляемся в путь сразу после трех.

В шесть Рэн ухмыляется, быстро читая сообщение, пришедшее на его телефон.

— С ним все в порядке. С Мередит все в порядке. У него фотосессия с каким-то известным фотографом. О-о-о, Ральф Лорен? Прикольно. Он сказал, что возникла чрезвычайная ситуация, чтобы исчезнуть на пару дней.

Мое сердце немного замирает в груди. С сегодняшнего утра я отправила Паксу в общей сложности четыре текстовых сообщения, спрашивая, все ли с ним в порядке, и он не ответил ни на одно из них. Мне следовало знать, что он ответит Рэну, он одним из его лучших друзей и все такое, но это все еще немного задевает.

— Ох. Рада, что он наконец-то ответил, — бормочу я.

— Ух. Пожалуйста. Как будто этот парень когда-нибудь отвечает на сообщения, когда у него плохое настроение. Его мама только что написала мне, что с ней самой все в порядке. И я только что взломал его электронную почту. В календаре есть напоминание о съемках Ральфа Лорена сегодня днем и завтра утром.

— Ты взломал его электронную почту? — Элоди не выглядит удивленной, но я, черт возьми, удивлена. — Как?

Рэн бросает на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

— У меня есть свои способы. — Я так привыкла к тому, что Элоди сейчас встречается с ним, что, кажется, забыла, что он все еще Рэн Джейкоби, темный лорд Бунт-Хауса. Он все еще существует в морально сером мире, где взлом учетных записей электронной почты друзей — вполне приемлемый поступок.

Господи. Если он не против вторжения в личную жизнь одного из своих лучших друзей… что, если он взломал мою учетную запись электронной почты? Там есть сообщения от моих врачей. Назначения терапии. Связи со всеми видами групп поддержки по предотвращению самоубийств и…

Я пытаюсь избавиться от этих мыслей, но освободиться от них все равно, что пытаться вытащить ноги из вязкой грязи. Это требует реальных усилий. Зачем Рэну взламывать мою электронную почту? У него нет никаких причин. Но когда поднимаю глаза, я вижу, что парень снова смотрит на меня в зеркало заднего вида, его темные брови сошлись вместе. Как будто он взломал мой аккаунт, и все знает.

Я отворачиваюсь, глядя в окно. Пейзаж, пролетающий за окном, меняется с массачусетского леса на коннектикутский, когда мы проезжаем границы штатов.

— Тогда, может быть, нам стоит вернуться, — тихо говорю я. — Если он в порядке, и его мама не больна. Он явно не хочет разговаривать ни с кем из нас.

Рэн только смеется.

— О, мы не собираемся возвращаться. Мы уже на полпути. И кроме того. Этот сукин сын никогда не знал, что для него хорошо. Он поговорит с нами, нравится ему это или нет.

ПАКС

— Я говорю тебе. Если хочешь остаться на моем радаре, тебе придется отрастить волосы.

Щелк!

Интерьер склада с его грязными окнами и облупившимися стенами на секунду вспыхивает ярко-белым, когда вспышка фотографа заполняет пространство.

За тарелками с фруктами, стопками выпечки и банками с посредственным кофе мой агент запихивает в рот мини-круассан. Никогда не видел, чтобы кто-то так много ел и при этом, казалось, никогда не набирал вес. Я наблюдал за ней последние пару лет, ожидая любого явного признака того, что она бросается в туалет, чтобы очистить содержимое своего желудка, но никогда не видел ничего, что указывало бы на булимию. Похоже, этой женщине повезло с сумасшедшим метаболизмом. Возможно, это могут быть таблетки для похудения.

Она указывает на меня пальцем, одна из ее идеально полных темных бровей слегка приподнимается.

— Такую работу нельзя терять из-за своего упрямства. Это съемка, делающая карьеру. Ты не можешь позволить себе отклонить это предложение, и я не могу позволить тебе этого сделать. На кону слишком много денег. Это первый раз за пять лет, когда «Американ Игл» спрашивает о тебе. Ты берешься за эту работу. И будешь пожинать плоды до конца времен.

— Точно. Уверен, ты думаешь лишь о моем финансовом благополучии.

Она бросает недоеденный круассан на буфетный столик и идет по пыльному, потрескавшемуся бетонному полу на своих высоких каблуках.

— Ты чертовски прав, я также думаю о своих гонорарах. Думаешь, я терплю твою задницу бесплатно, Пакс? Это все? Мне платят, и платят хорошо за контракты, которые я заключаю. У меня не было бы никаких клиентов, если бы я не была целеустремленной. Мой вопрос в том, что, черт возьми, с тобой происходит, придурок? У тебя, кажется, пропал кураж.

Щелк!

Еще одна вспышка света осветляет склад, превращая серое утро в ослепительно белое. Фотограф Каллан Кросс — парень, с которым я уже целую вечность хотел поработать, — отходит от камеры и скрещивает руки на груди. Он молод для такого количества наград и призов, которые он завоевал. Ему примерно лет тридцать пять. Однако парень выглядит как строгий школьный директор, когда переводит взгляд с Хилари на меня.

— У меня нет проблем с тем, что ты здесь, — говорит он Хилари. — Но ты отвлекаешь парня до чертиков, и хотя я думаю, что он лучше всего выглядит с хмурым выражением лица, я должен запечатлеть таинственного, соблазнительного, привлекательного незнакомца, а не разъяренного крикуна. Вы, ребята, сможете обсудить, сколько у него волос на голове, когда мы сделаем перерыв на обед. А пока, может быть, тебе стоит выйти на улицу и сделать несколько звонков или что-то в этом роде. Заключить еще несколько сделок. Как думаешь?

Хилари пользуется большим уважением в своей области. Она акула. Привратник, который стоит между монолитными брендами и некоторыми из самых популярных и востребованных моделей в мире. Если фотограф хочет снять кого-то, скажем, такого, как я, он должен пройти через Хилари, и большинству из них повезло бы больше, если бы они прошли через тридцать сантиметров железобетона и стальную плиту толщиной в пару сантиметров.