При этом демографические факторы (рождаемость, смертность, миграции) также воздействуют на полиморфизм наследственных признаков, максимально поддерживая его гомеостаз.[82] Но в современных условиях естественный прирост сельских популяций резко сократился (до 1 % и менее) уже в начале 1970-х годов. Через 10 лет он стал отрицательным (до - 0,5 %) в северных регионах Беларуси — в бассейнах Двины, Немана, Днепра. За последние 20 лет на фоне постепенного снижения рождаемости (1,0 + 0,2 %) значительно выросли показатели смертности, до 2 % и более. Таким образом, за счет селективной миграции молодежи из села в город и резкого постарения сельчан депопуляционные процессы разрушают эволюционную приспособленность локальных популяций. Суммарный коэффициент рождаемости в 1960–2000 годах наиболее стремительно снижался в Беларуси (в сравнении с соседями), наименее — в Украине (соответственно, от 3,0 до 1,9 и от 2,4 до 2,0). Показатели смертности новорожденных постепенно возрастают с севера на юг (от Латвии к Украине).

На основе коэффициентов механического прироста населения в регионах за период между двумя последними переписями населения были подсчитаны коэффициенты генных миграций. Последний показатель значительно вырос в городах — до 0,39, но резко снизился в сельской местности — до 0,11. Фактически происходит новое формирование популяционных структур крупных сел и малых городов. При том оно протекает со значительным увеличением генетического, этнического и культурного разнообразия. Численность сельского населения за это время особенно сократилась в восточных регионах Беларуси (Восточное Полесье, Поднепровье, восток Придвинья и Центральной Беларуси) — на 25–30 процентов. Социально-демографические показатели и наличие отдельных патологий сохраняют направление «восток — запад». В то же время вектор плодовитости (отношение всех новорожденных к числу женщин детородного возраста) продолжает постепенно снижаться с юга на север от 0,05 до 0,04 в течение последних 20 лет.

Нельзя не остановиться на периоде демографического «ренессанса» 50–60-х годов XX века, когда по средней продолжительности жизни Беларусь входила в первую пятерку республик СССР. Тогда все еще снижалась смертность во всех возрастных группах. Об этом свидетельствуют показатели роста вероятной, нормальной и средней продолжительности жизни. Так последний из этих индексов применительно к 60-летним мужчинам и женщинам за предыдущие 75 лет увеличился, соответственно, на 3 года и на 8 лет.

Более того, в Беларуси были выявлены три зоны «высокого долголетия» в Поднепровье и Восточном Полесье. Множество разных социальных и природных факторов могло способствовать такому явлению. К сожалению, как позже выяснилось, то был конец периода относительного равновесия в отношениях человека с окружающим миром. Осушение болот, ненаучная химизация почвы, физический и духовный Чернобыль положили начало своеобразной инволюции.[83] Она угрожает не только отдельным генетическим характеристикам популяций, но и этническому генофонду в целом.

Все это, вместе взятое, способно повлиять на преемственность воспроизводства нации в эпохальном процессе. Между тем, ранее не отмечались заметные перерывы последовательности в эволюции генофонда современного этноса беларусов. Так, коэффициенты инбридинга, подсчитанные по генетическим данным и демографическим параметрам, не имеют существенных различий между собой. Рост самого этноса происходил преимущественно за счет естественных процессов расширенного возобновления и создания все новых и новых локальных популяций. Примерно до конца 1960-х годов эффективно-репродуктивная часть каждой мини-популяции обеспечивала достижение репродуктивного роста рождением в среднем не менее трех детей на одну женщину.

Многое изменилось в генодемографических процессах за последние 40–45 лет. В стране продолжает увеличиваться нагрузка на репродуктивную когорту за счет лиц послерепродуктивного возраста, причем преимущественно в сельской местности. Так, если на протяжении 60-х годов в городе средний возраст мужчин увеличился на 1 год, то в сельской местности на 3,5 года. На селе нарушается пропорция половозрастного соотношения, что деструктивно отражается на качествах самих популяций, не способствует увеличению их репродуктивных и адаптивных возможностей. К сожалению, подобные негативные тенденции сохраняются и в начале XXI столетия. Средняя людность деревень сократилась до такого минимума, что депопуляция становится полностью необратимой. В настоящее время только пятая часть (20 %) сельского населения обладает возможностями активной репродукции.

С целью дополнительного изучения репродуктивной продолжительности поколений были использованы еще две демографические категории — средний возраст рождения женщиной первого ребенка, и средняя продолжительность репродукции. Эти показатели равны 24 и 26 годам в городах, 23 и 29 — в сельской местности. Подсчитанная на их основе средняя продолжительность генерации у беларусов равна 27 годам.[84]

Горожане перешли к «сокращенному возобновлению» еще в середине 50-х годов XX века, селяне — на 20 лет позже. Так, согласно данным о суммарной плодовитости, в 70-е годы на одну женщину детородного возраста приходились в городских популяциях 0,83 девочки (в Минске даже 0,67), в сельских — 0,93. К сожалению, в начале XXI века брутто-коэффициент возобновления стремительно снижается и составляет сегодня в среднем по стране 0,74 =/- 0,03.

На генетическую эффективность демографических сдвигов мы обратили внимание еще в начале 80-х годов. Подсчитанная нами вероятность оставаться на месте своего рождения в возрасте 20–24 лет была полярной для городского и сельского населения — 0,88 и 0,26 соответственно. Сейчас точно установлено: если миграции между регионами достигают четверти (25 %) от наличной численности населения (без учета внутренних перемещений), то генетико-демографическое взаимодействие формирует специфически новую генную структуру локальных популяций.

Впервые наследственность групп крови была выявлена в 1901–1904 годах, вскоре после того, как Де Фриз, Коренс и Чермак подтвердили генетические законы Менделя. В этой связи возник научный интерес к проблеме распределения новых антропологических факторов между этносами. В 1930 году Ф. Бернштайн предложил модель трехаллельной наследственности, согласно которой две доминантные аллели (р, q) по отдельности обусловливают, соответственно, вторую и третью группы крови, а вместе — четвертую. Рецессивный ген «r» в гомозиготном состоянии формирует первую группу крови, а в гетерозиготном — вторую и третью.

К середине 1960-х годов большинство этносов всех континентов, кроме Восточной Европы и Северо-Западной Азии были исследованы на предмет распределения доминантных, кодоминантных и рецессивных генов многих систем организма. Появилась новая возможность: в дополнение к традиционным характеристикам классической антропологии значительно расширить их количество за счет популяционно и генетически значимых. Если же выделить доминантную и рецессивную наследственность отдельных признаков полигенных систем, то при изучении популяционных и межэтнических различий можно использовать методы статистической генетики. В частности, мы широко использовали цвет глаз, оволосение средних фаланг пальцев рук, форму ушных раковин, отдельные признаки дерматоглифики и другие.

Подобная унификация широкого спектра антропогенетических и морфофизиологических систем человеческого организма позволяет подсчитать эмпирическое и теоретически ожидаемое распределение фенотипов и их аллелей по формуле Бернштайна.

Ряд археологических и палеоантропологических сообщений свидетельствуют о достаточно давнем заселении нашей территории человеком (в эпоху позднего палеолита) и о преемственности его родословной. Изученный нами генофонд и геногеография подтверждают местные корни беларуского этноса и позволяют считать его коренным на европейском пространстве. Так, размах частот генов системы АВ0 среди европейцев равняется 0,45–0,75 для г(О), 0,20–0,40 для р(А) и 0,05–0,20 для q(B) — при средних региональных значениях 0,580 ± 0,009; 0,236 ± 0,011; 0,184 ± 0,010. У беларусов эти показатели таковы: 0,56–0,64 (0,615 ± 0,009); 0,21–0,29 (0,241 ± 0,004); 0,12–0,17 (0,144 ± 0,007).