Услышав такое признание, Шэн отбросил все сомнения.
— Рассчитывай на меня, Сей, — сказал он убежденно. — Я уйду отсюда с тобой. И сделаю для этого все.
Через три дня Сун, пробегая мимо, незаметно кивнул Шэну.
«Все готово!» — означал этот мимолетный кивок.
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Пожилой капитан с простоватым, изрытым мелкими оспинами лицом крестьянина, непонятно по какой причуде судьбы облачившегося в офицерский китель с чужого плеча, покрутил ручку телефонного аппарата.
— Дежурный? — зло закричал он в трубку. — Соедините меня с майором Яманаси!
Слышимость на линии была хуже некуда. Вот и приходилось капитану надрывать голосовые связки.
— Господин майор? Это я, капитан Отохиме! Да, да, капитан Отохиме из Бинфана! — срывающимся фальцетом докладывал он. — Спешу вас уведомить, господин майор, что прошлой ночью птички выпорхнули из клетки!.. Что? Как думаю, когда они долетят до Харбина?.. Полагаю, уже сегодняшней ночью вы, господин майор, будете иметь счастье лицезреть своего протеже!..
Отохиме повесил трубку на рычаг и, тяжело отдуваясь, принялся вытирать носовым платком вспотевшие от напряжения затылок и шею. В ушах его еще звучало сказанное майором Яманаси: «Благодарю вас, капитан! Вы блестяще справились с заданием государственной важности!»
Слышать эти слова капитану было приятно. Тем более он надеялся, что когда-нибудь услышит от майора Яманаси: «Капитан! Поздравляю вас с внеочередным присвоением звания...» «Майор Отохиме!» — произнес капитан звучно и поднял вверх пухлый палец. Выпятил нижнюю губу. И долго еще стоял так в глубокомысленной задумчивости.
Тем временем майор Яманаси уже просил дежурного телефониста военной миссии соединить его с полковником Унагами.
— Рад за вас, Унагами-сан! — услышав знакомый голос, задушевно пробасил майор. — Первый ход вашей игры, судя по всему, удался. Подробности?.. О подробностях мы будем знать сегодняшней ночью. По крайней мере, так я надеюсь... Да, что называется, из первых рук. От него, конечно, от нашего подопечного. Адрес?.. Разумеется, он в курсе, что я буду ждать его в пансионате «Березка». Думаю, он появится, когда хорошенько стемнеет. Во всяком случае, господин полковник, как только он возникнет на горизонте, ха-ха... сразу же вас уведомлю. А пока еще раз с удачей вас, Унагами-сан!.. Вы все рассчитали верно, я убежден.
В самом центре Харбина стоял в те годы, да и в наши дни стоит, надежно отстроенный П-образный кирпичный дом в три этажа, выходящий фасадом на Гиринскую улицу.
На вывеске, прикрепленной сбоку от двустворчатых ворот, обитых оцинкованным железом, всякий, проходя мимо, мог прочесть название, отмеченное мягким лиризмом: «Пансионат «Березка».
Если верить документам, то в этом трехэтажном доме из красного кирпича действительно помещался пансионат, принадлежавший правительству Маньчжоу-Го. Однако на самом деле зданием распоряжались на паритетных началах командование подразделения № 731 и «токума кикан» — военная разведка.
Для Исии и его подручных пансионат на Гиринской служил своего рода секретной перевалочной базой.
Японский публицист Сэйити Моримура, проведший уже после второй мировой войны частное доследование по делу о преступлениях «дьявольской бригады», свидетельствует:
«Прежде чем отправиться в Харбин, служащие отряда на автобусах или грузовиках приезжали в «пансионат». Затем, переодевшись в гражданское платье, они выходили из ворот внутреннего двора и смешивались с толпой на городских улицах. По возвращении в отряд все это проделывалось в обратном порядке».
Далее в своей книге «Кухня дьявола» Сэйити Моримура пишет:
«Кроме «пансионата», в том же здании находились помещения, отданные нескольким военным организациям под канцелярии и гостиничные номера».
Моримура, однако, не совсем точен. Организация, в чьем ведении находилось здание, по сути, была одна: харбинский филиал специальной службы штаба Квантунской армии — главного органа японской разведки в Маньчжоу-Го. В стенах «канцелярий» контрразведчики проводили конфиденциальные встречи со своими агентами, а в «гостиничных номерах» агенты в случае необходимости могли укрыться от любопытных глаз. Что же в действительности представляет собой пансионат «Березка» — об этом в Харбине ведали лишь избранные. Майор Яманаси входил в их число.
Над одним из окон третьего этажа, выходящим на обширный внутренний двор, покачивалась, разгоняя быстро сгущающийся мрак, гирлянда электролампочек на провисшем проводе.
Яманаси, переодетый в белую фланелевую пару, сидел в плетеном кресле у окна, рассеянно поглядывая на дробящиеся в стекле блики света. На лацкане его пиджака алел в петлице цветок. На расстоянии вытянутой руки на низком лакированном столике матово темнел телефон. Майор знал: с минуты на минуту снизу, из проходной, должны позвонить.
«Если только не случилось что-нибудь непредвиденное», — размышлял он про себя, полируя ногти лоскутком замши.
Но ничего непредвиденного не произошло. В начале двенадцатого, как и ожидалось, раздался звонок.
— Китаец, которого вы ждете, пришел, — прозвучал в трубке доверительный голос.
— Пусть поднимется ко мне! — распорядился Яманаси.
Через несколько минут ночной визитер предстал перед майором. Это был мужчина в годах, с круглым флегматичным лицом. С того дня, когда Яманаси видел его в последний раз, человек этот внешне мало изменился, хотя времени прошло немало. Только одет он теперь был не в европейский костюм. Ныне на нем неопрятно висела жеваная черная куртка из саржи — грязная, ветхая; на ногах — брезентовые дешевые башмаки с деревянными подошвами.
Отвесив поклон, гость опустился на соломенный коврик возле двери. Подобрав под себя ноги, смежил веки. Ничего, кроме усталости, не выражало его желтоватое, с землистым оттенком лицо.
Яманаси понимающе усмехнулся. Вынул из бокового кармана пиджака помятую пачку сигарет «Золотой дракон». Подержал ее на ладони, словно взвешивая.
— Закури, чтобы мозги прочистились! — небрежно, как швыряют кость собаке, бросил он сигареты в сторону китайца.
Тот, не поднимая век, поймал коробку на лету.
— Спасибо! — обнажил в улыбке мелкие зубы. — Огонь у меня свой.
Он извлек из-за пазухи кожаный мешочек, развязав тесьму, вытащил из него обломок напильника, кремень и комок трута. Высек искру и, прикурив от затлевшего трута, затянулся сладковато-дурманящим дымом табака, приправленного опиумом.
С каждой затяжкой лицо китайца как бы свежело, в глазах заиграл живой блеск.
— Устал, как пес, — хрипло обронил он. — Всю дорогу от Бинфана то бегом, то ползком на брюхе. И ни жратвы, ни курева.
— Здесь тебе будет как в раю: и отоспишься, и отъешься вдоволь! — пообещал Яманаси и, помолчав, спросил: — Где второй?
— За Утунем наткнулись мы на заброшенную мазанку. Там он и прячется, — ответил китаец. Затянувшись сигаретой, добавил: — Мой напарник — человек бывалый. Ему не нужно доказывать, что в город безопаснее пробираться поодиночке.
Яманаси, внимательно слушая китайца, потянулся к телефонной трубке. Не сводя глаз с гостя, набрал номер, сказал:
— Унагами-сан, гость прибыл. Приезжайте, ждем...
Как только открылась дверь, китаец живо вскочил с потертого коврика, вытянувшись с почтительным вниманием.
Унагами окинул агента оценивающим взглядом. Покосился неодобрительно на дымящийся окурок, который тот смущенно пытался скрыть в кулаке. Затем повернулся к майору Яманаси.
— Вы уверены, что это, — повел подбородком в сторону агента, — как раз то, что нам необходимо?
— Думаю, да, — наклонил голову майор. — Еще раз могу напомнить данные из его послужного списка: успешно создавал фиктивные подпольные группы в Шанхае и Сучжоу. После его заслали в партизанский отряд, базировавшийся в районе озера Тайху. Итог — отряд ликвидирован.
