"Рапорт" начальников 32 пѣх. див., конечно, не был одиноким. В матеріалах, напечатанных Шляпниковым, имѣется еще обращеніе офицеров 3-го сиб. горно-артил. дивизіона, примыкавшее к лозунгу: "арміи внѣ политики". "Первый приказ министра" — утверждало это обращеніе — "роет пропасть между солдатами и офицерами, которой не было, ибо вопрос о взаимоотношеніях строго регламентировался уставом". Теперь "в сознаніи полуграмотнаго, а подчас и совсѣм неграмотнаго солдата полный сумбур". "Мы, офицеры, с самаго начала великих событій для Россіи, сумѣли сплотить вокруг себя солдат, но уже сейчас наша работа сведена к нулю. "Вы" или "ты", это — первое яблоко раздора, которое брошено в нашу тѣсную и дружную военную семью, этим самым нашему единенію с солдатами положен конец. Солдаты поняли это, как ограниченіе власти офицера, — офицера, который в бою имѣет право жизни и смерти. Его авторитет подорван... Не станем скрывать, что не одни германскіе и австрійскіе офицеры идут с револьверами сзади атакующих цѣпей, приканчивая слабых духом — каждый наш ротный, и батальонный, и полковой командир имѣет на своей совѣсти не одну жизнь... Мы, близко стоящіе к бою, считаем это явленіе нормальным... Судите же сами, какой пустяк "ты" или "вы" по сравненію с ужасом войны"... "Ваш второй приказ нарушает давнишнюю традицію корпуса офицеров русской арміи. До сих пор в своей средѣ мы не имѣли офицеров-евреев. Нація, заклеймившая в эту войну себя на наших глазах клеймом позора !.. Если вы не видѣли, как каждый еврей старался сдаться в плѣн и передать противнику наши военныя тайны, то мы знаем достаточное количество таких примѣров... Эти мѣры — второе яблоко раздора, брошенное вали в нашу среду". "Вы" и "евреи" единственно конкретный матеріал, на котором останавливается "обращеніе", повторяющее слова, нѣкогда направленныя Милюковым в адрес стараго правительства: "Что это — глупость пли измѣна?" Авторы "обращенія" отвѣчают, что это "недостаточное знаніе русской арміи" и ставят своей задачей открыть министру "глаза на суть дѣла".

Тему о безграмотных поднимает и "памятная записка" ген. лейт. Циховича (XII армія), помѣченная 12 марта. Она проникнута другим настроеніем. Автор, повидимому, был искренним сторонником происшедшей перемѣны, покончившей с "кошмаром распутинских и протопоповских вакханалій", подавшей надежду, что "теперь всѣ силы страны будут обращены на борьбу с внѣшним врагом". Мало того, он сумѣл сохранить в своей части "дух и дисциплину" (отзыв Куропаткина). "Увѣренно скажу, — писал Цихович, — что арміи, равной нашей, не было в мірѣ... Армія наша была и есть несравненной... Введеніе в армію политики на глазах наших её разъѣдает... Политика поглотила теперь все... Роковая ошибка та, что началась спѣшная ломка арміи, сильной до того, — ломка исключительно в угоду политикѣ и на основаніи теорій, пригодных, может быть, для Швейцаріи, но вредных для такого государства, как наше, и при сложной политической обстановкѣ, его окружающей... То, что нам прививают, было бы хорошо, если бы армія состояла сплошь из интеллигентов, окончивших университет. Но вѣдь у нас 75% крестьян, и почти половина в ротѣ неграмотные. Всѣ новыя реформы непонятны и даже такая невинная, как переход с отеческаго "ты" на чуждое нашему крестьянству иностранное "вы", вызывает улыбки и взаимную неловкость". Мотив этот в рѣшеніи вопроса о переходѣ на обращеніе на "вы" повторяется очень часто. Врангель излагал его Милюкову при посѣщеніи Петербурга, когда военный министр был в отсутствіи: "русскій простолюдин сызмальства привык к обращенію на "ты" и в таком обращеніи не видит для себя обиды". Всегда однако забывали при этом прибавить, что в деревенском быту и барин именовался на "ты".

Вліяніе Алексѣева на отвѣт, посланный 32 пѣх. дивизіи, очевидно. Позиція, обрисованная в этом документѣ, находится в явном противорѣчіи с офиціальным заключеніем, которое 7-го Ставка послала в военное министерство но поводу приказа № 114. Противорѣчіе можно объяснить тѣм, что корректный и щепетильный Алексѣев, занимая формально пост лич. нач. штаба при руководящем направленіи в. кн. Ник. Ник.[415], не считал себя в правѣ в офиціальном документѣ, отправленном в центр, проводить личный взгляд и в отвѣтѣ пытался дать объективную сводку главенствовавших в арміи или в Ставкѣ мнѣній.

Рапорт старших офицеров 32 пѣх. дивизіи требовал от военнаго министра проведенія законов о реформѣ арміи только с одобренія Военнаго Совѣта и санкціи Гос. Думы. Послѣднее требованіе являлось послѣдствіем той путаницы в умах, которую породила (см. ниже) неясная конструкція Врем. Правительства; первое же требованіе было выполнено. Военный Совѣт к Петербургѣ из старших генералов — "якобы хранитель опыта и традицій арміи", по выраженію Деникина — в засѣданіи 10 марта, выразил "полную свою солидарность с тѣми энергичными мѣрами, которыя Врем. Пр. принимает в отношеніи реформы наших вооруженных сил, соотвѣтственно новому укладу жизни в государствѣ и арміи, в убѣжденіи, что эти реформы наилучшим образом будут способствовать скорѣйшей побѣдѣ нашего оружія и освобожденію Европы от гнета прусскаго милитаризма"...

Итак, в военной средѣ Гучкова упрекали за то, что он дѣйствует под вліяніем Совѣта, а в протоколах Исп. Ком. 6 марта записано: "военный министр всячески уклоняется от прямых сношеній с Исп. Ком. и, повидимому, не склонен подчиняться рѣшеніям Совѣта". Было постановлено "отправить к военному министру делегацію"... для переговоров об изданіи приказа № 2 и настаивать на необходимости выборнаго начала офицерскаго состава и созданія третейскаго суда, который регулировал бы "отношенія между офицерами и солдатами". (О результатах переговоров делегація должна доложить Исп. Ком. для окончательнаго рѣшенія вопроса о приказѣ № 2).

Жизнь, дѣйствительно, била ключем в Совѣтѣ, хотя дѣятельность его комиссій и носила довольно анархическій характер. Не успѣл Исп. Ком. принять "разъясняющій" приказ № 2 и отправить делегацію к военному министру, как прибыла упоминавшаяся уже депутація от Рузскаго, под вліяніем которой Исп. Ком. рѣшил задержать выпуск "приказа № 2", но было уже поздно — приказ депешей по радіо-телеграфу с царскосельской станціей был сообщен на фронт "для точнаго исполненія", хотя формально он относился только к Петербургу. Текст этого документа, весьма мало напоминающій по своей формѣ "приказ", гласил:

1. Приказ № 1 Совѣта Р. и С. Д. предложил всѣм.. воинским частям избрать соотвѣтственные... комитеты, но приказ не устанавливал, чтобы эти комитеты избирали офицеров... Комитеты эти должны быть избраны для того, чтобы солдаты Петроградскаго гарнизона... могли через представителей комитетов, участвовать в общеполитической жизни страны и в частности заявлять в Совѣт Р. и С. Д. о своих взглядах на необходимость принятія тѣх или иных мѣропріятій. Комитеты должны также вѣдать общественныя нужды каждой части. Вопрос же о том, в каких предѣлах интересы военной организаціи могут быть совмѣщены с правом солдат выбирать себѣ начальников, передан на разсмотрѣніе в разработку спеціальной комиссіи. Всѣ произведенные до настоящаго времени выборы офицеров, утвержденные и поступившіе на утвержденіе военнаго начальства, должны остаться в силѣ...

2. До того времени, когда вопрос о выборных начальниках будет разрѣшен вполнѣ точно, Совѣт признает за комитетами... право возражать против назначенія того или иного офицера. Возраженія эти должны быть направлены в Исп. Ком. С. Р. Д., откуда они будут представляться в военную комиссію, гдѣ наряду с другими общественными организаціями участвуют и представители Совѣта Р. и С. Д., как учрежденія, руководящаго всѣми политическими выступленіями петроградских солдат. Этому своему выборному органу солдаты обязаны подчиняться в своей общественной и политической жизни. Что же касается до военных властей, то солдаты обязаны подчиняться всѣм их распоряженіям, относящимся до военной службы...

4. Для того, чтобы устранить опасность вооруженной контр-революціи, Совѣт Р. и С. Д. выставил требованіе о неразоруженіи Петроградскаго гарнизона, завоевавшаго Россіи ея политическую свободу, а Врем. Прав, приняло на себя обязательство не допускать такого разоруженія, о чем и объявило в своей правительственной деклараціи. В согласіи с этой деклараціей... комитеты обязаны наблюдать за тѣм, чтобы оружіе петроградских солдат от них не отбиралось, что и было указано в приказѣ № 1.