В область мемуарных переживаній, очевидно, надо отнести утвержденіе помощника Лукомскаго, полк. Пронина; «Будь Император в Ставкѣ, событія приняли бы, болѣе, чѣм вѣроятно, другой оборот».

Керенскій совершенно ошибочно приписывает Родзянко посылку утром 2-го марта спеціальной телеграммы от имени Думы с требованіем отреченія.

Волненіе Савича отмѣчает и Данилов. Другой мемуарист, очень пристрастный в своих отметках, нѣсколько по иному изображает настроеніе ген. Савича в этот рѣшающій день — правда, через нѣсколько часов послѣ сцены, о которой идет рѣчь. В посмертных воспоминаніях Гучкова говорится: «В вагонѣ, в котором происходила бесѣда об отреченіи Государя, кромѣ Рузскаго, Шульгина и меня, находился ген. Савич. б. командир корпуса жандармов. Помню, как меня тогда возмутило его веселое настроеніе. У нас было глубокое ощущеніе трагизма этого момента, а у него: «Ах, слава Богу, кончилось все это..,» Этот жандарм, ликующій во время отреченія его монарха, является символической фигурой». В Псковѣ, естественно, появилось чувство облегченія в момент, когда, по выраженію самого Гучкова в показаніях, «тяжелая операція, которая назрѣвала и должна быта совершиться, наконец, закончилась».

Из писем А, Ф. хорошо извѣстно, насколько она враждебно относилась к этому политическому дѣятелю. В дневникѣ ген. Поливанова за 12 г. вод 18 февраля имѣется такая анекдотическая отмѣтка: «Военный министр передал мнѣ, что Государь сегодня опять говорил с неудовольствіем о Гучковѣ и спрашивал военнаго министра, передал ли он ему, что Государь называет его «подлецом». Сухомлинов отвѣтил. что такого случая еще не представилось». Палеолог называет в дневникѣ Гучкова «личным врагом Их Величеств».

По воспоминаніям Дубенскаго в разговорѣ с Федоровым Царь упомянул, что он останется около сына, будет заниматься его воспитаніем, устраняясь от всякой политической дѣятельности, но что ему было бы очень тяжело оставить родину. На слова Федорова, что ему «никогда не разрѣшат жить в Россіи, как бывшему императору», Ник. Ал. сказал: «Я это сознаю, но неужели могут думать, что я буду принимать когда-либо участіе в какой-либо политической дѣятельности, послѣ того, как оставлю трон».

По собственноручной записи Федорова, которой пользовался ген. Мартынов, вопрос о гемофиліи наслѣдника Царем был поставлен так: «Григорій Ефимович все время говорил, что А. Ник. к 13 годам будет совершенно здоров. Я и Государыня привыкли вѣрить Гр. Еф., потому что все, что он предсказывал, всегда сбывалось». На это Федоров и отвѣтил: «Если вѣрить в чудо, то можно надѣяться... Современная медицина таких примѣров не знает»,

В записи Ан. Вл. все время говорится только об одной телеграммѣ. Телеграмму Алексѣеву Царь с самаго начала оставил у себя (по записи Вильчковскаго). По существу, конечно, это второстепенный вопрос — важны перипетіи. связанныя с этим фактом.

Всѣ, конечно, помнили, как Шульгин в 1906 г. от имени «одного милліона» волынских жителей представлял Царю демонстративныя петиціи «за самодержавіе».

Очевидно, «истины» касались не лично одного Воейкова, а всей придворной камарильи. Послѣдняя впослѣдствіи мстила Рузскому усиленным распространеніем молвы о псковской «западнѣ», сдѣлавшей невозможным проѣзд Николая II в Ставку. Винберг уже не стѣсняется в квалификаціи сознательнаго предательства стараго генерала. В «правдивых» воспоминаніях Боткиной, гдѣ наворочена куча путаницы, «западня» переносится на ст. Дно. Это здѣсь Рузскій вмѣстѣ с думскими депутатами заставил Царя отречься под угрозой ухудшенія положенія его семьи в Царском Селѣ.

Шульгин говорит, что Царь спросил: «А. Ник. Вл.?» Кто-то сказал, что ген. Рузскій просил доложить, что немного опоздает. — «Тогда мы начнем без него». Колоритная деталь, если принять во вниманіе все происшедшее. Но очень уж много у Шульгина произвольных построеній.

Сторожевым она была напечатана, как анонимная записка. Ген. Мартынов засвидѣтельствовал, что, по словам б. нач. опер. отдѣла Ставки Базилевскаго, это — копія протокола, хранившагося в дѣлах его отдѣленія, т. е., запись Нарышкина.

«Дать... тѣ совѣты, которые мы находим нужным» — в изложеніи рѣчи, данном. Гучковым в показаніях Чр. Сл. Ком. 2 августа.

В показаніях Чр. Сл. Ком. Гучков, конечно, пропустил всѣ эти выпады против «комитета рабочей партіи». Вѣроятно, Гучков свою аргументацію представлял в болѣе причесанном видѣ, нежели записывал генерал-референт.

Возможно, что здѣсь политика причесал уже генерал, составлявшій протокол. Гучков, по его словам, говорил рѣзче: «всякая борьба с этим движеніем безнадежна... ни одна воинская часть не возьмет на себя выполненіе этой задачи»... всякая часть, «как только она соприкоснется с петроградским гарнизоном и подышет тѣм общим воздухом, которым дышит Петроград... перейдет неминуемо на сторону движенія»... «Поэтому — добавлял Гучков — всякая борьба для вас безполезна». Сообщая о присоединеніи конвоя Е. В. к новой власти, Гучков сказал: «Видите, вы ни на что разсчитывать не можете». В послѣдующих репликах своих в Чр. Сл. Ком. Гучков утверждал, что его поддержал Рузскій, сказав, что «никаких воинских частей» он не мог бы послать в Петербург.

В изложеніи Гучкова сказано: «кому-нибудь из великих князей, напр., Мих. Ал.».

В своем разсказѣ Савич подтверждал, что Рузскій телеграмму передал Царю при Гучковѣ.

Шульгин: послѣ взволнованнаго слова Гучкова, голос Царя звучал «спокойно, просто и точно». Только акцент был немного чужой —«гвардейскій».