Следует учитывать, что попытки спасения подростка с асоциальным поведением от ответственности за совершенное правонарушение подкрепляют его социально неприемлемые способы ослабления напряжения, препятствуют выработке критики и последующей социально-психологической адаптации.

При лечении подростков, находящихся по болезненным мотивам в конфликте с родителями, нетрудно увидеть ошибки, совершенные последними при воспитании. Еще легче заразиться негативным отношением подростка к родителям и начать с ним «дружить против них». Причиной этого обычно является идентификация с пациентом, отреагирование недовольства собственными родителями терапевта, неосознанное соперничество с родителями пациента и т. п.

Обращая внимание подростка на ошибки, совершенные его родителями, психотерапевт может усилить агрессию пациента к ним, что чревато обострением внутрисемейного конфликта и усилением суицидного риска у пациента. Чтобы избежать этого, я не осуждаю родителей пациента, а воспринимаю их как своих клиентов, пытаюсь их понять и передать это понимание подростку. В результате подросток учится более объективно воспринимать других людей, начинает лучше понимать их трудности, становится терпимее и спокойнее.

Социально-психологический кризис

Кризисом (греч. krisis – поворотный пункт) называют переломное состояние, при котором существующие средства достижения целей становятся недостаточными. Вся цепь социально-психологического развития личности скреплена звеньями кризисов. Это, во-первых, закономерные возрастные кризы, которые могут сопровождаться эволюционными кризисами. К ним относятся кризисы развития у детей и реакции адаптации у подростков и взрослых. И во-вторых, это ситуационные кризисы, возникающие под воздействием тяжелых психических травм, эмоциональных стрессов.

В поле зрения психиатров оказываются кризисные пациенты с выраженными реакциями адаптации и реакциями на тяжелый стресс, реактивными и хроническими депрессиями. Клиенты психолога обычно переживают кризис на доклиническом уровне, недостаточно проработанном в психиатрической литературе.

Продолжительность психологического кризиса ограничивается обычно сроком от одной до шести недель – время, за которое человек находит средства разрешения своих проблем самостоятельно или с чьей-то помощью. Благоприятный исход кризиса способствует повышению адаптационного уровня человека, включая его способность противостоять кризисам в будущем. Негативный исход кризисного состояния ведет к суицидному поведению.

Каждый третий, совершивший попытку самоубийства, рано или поздно ее повторяет, и каждый десятый в конце концов кончает с собой.

В группе повышенного риска суицида находятся (по мере убывания вероятности) люди, никогда не состоявшие в браке, разведенные и бездетные супруги. Мужчины заканчивают жизнь самоубийством в четыре раза чаще женщин. Вероятность суицида повышается при наличии хронических сердечно-сосудистых болезней, онкологических заболеваний, депрессии с паническими атаками, алкоголизма и наркомании.

Характерны фиксация внимания на кризисной проблеме, связь состояния с изменением ситуации, сохранение работоспособности. Суицидная опасность реакций определяется резкостью снижения конструктивного планирования будущего и проявляется в форме переживания безнадежности.

Вызывающее событие может нарушить целостность социальных связей человека или систему социальной поддержки и ценностей (миграция, статус беженца), либо внести изменения в жизнь (поступление в вуз, переезд, начало или окончание профессиональной деятельности, неудача в достижении поставленной цели). Личностный смысл вызывающего события сугубо индивидуален: то, что представляется ординарным одному, может быть весьма болезненным для другого.

Человек, переживающий душевный кризис, не может жить как раньше и не знает, как иначе. Чувствуя беспомощность и отчаяние, человек приписывает окружающим то презрение, которое сам испытывает к себе. Это лишает его возможности рассчитывать на помощь, портит отношения с людьми и приводит к изоляции. Появляется желание наказать «обидчиков», вызвав у них чувство вины по принципу «назло маме отморожу уши».

Многообразие личностных смыслов события отражается на эмоциональном компоненте кризисного состояния. Переживание утраты влечет за собой возникновение эмоций горя, печали. Угроза утраты порождает тревожное чувство неопределенности. Когда человек сосредоточивает свое внимание на личности «обидчика», возникает обида или гнев.

На высоте кризисных переживаний человек одновременно чувствует себя прежним и изменившимся, и в реальности, и вне ее, и в настоящем времени, и в прошедшем. Внимание сужается и ограничивается одной темой, интерес к остальному исчезает. Возникающее трансовое состояние позволяет отстраненно относиться к реальности, давая возможность максимально сосредоточиться на решении кризисных проблем. Вырабатывается новая стратегия, обеспечивающая переход на более высокую ступень развития.

В формировании кризиса участвуют три компонента: конфликт между потребностью и возможностями, дефицит информации о способах решения проблемы и личностная предрасположенность.

Конфликт между потребностью и возможностями первоначально возникает в какой-либо одной сфере жизни, но затем распространяется и на другие. А в крайнем своем выражении – на все стороны психической деятельности человека. Такая генерализация первичного конфликта является необходимым условием возникновения психологического кризиса.

Дефицит информации создает представление о безысходности. Он может быть связан как с новизной ситуации, так и с когнитивными особенностями индивида.

Личностная предрасположенность включает следующие когнитивные нарушения.

• Снижение активности мышления, его стереотипность вследствие «связанности» мышления прошлым опытом.

• Избирательность памяти с акцентом на негативные аспекты прошлого опыта.

• Произвольное формирование выводов в отсутствие достаточных фактических данных.

• Избирательное формирование целостного представления о ситуации на основе одного, вырванного из контекста элемента с игнорированием остальных.

• Формирование обобщающего вывода на основании единичного случая, приписывание ситуации или ее аспектам неадекватно преувеличенного или преуменьшенного значения.

Характерны чрезмерные требования к другим (эгоистический вариант) или реже – к себе (альтруистический вариант). Пациенты обычно невыносливы к фрустрации, избегают наказания и страданий из-за представления об их непереносимости. Часто они регрессируют в инфантильное беспомощное состояние, чтобы получить заботу, ожидают определенных «вторичных выгод» от расстройства.

Эти нарушения развиваются под влиянием следующих биографических факторов:

• утрата одного из родителей в детстве, после чего человек любые утраты воспринимает как необратимые, вызывающие чувство растерянности и тревоги;

• опыт ранней разлуки с родителем и, соответственно, переживания в детстве страха расставания;

• опыт небезопасной привязанности в раннем детстве, чаще всего – к тревожной или отвергающей матери, неспособной обеспечить чувство безопасности;

• наличие родителя, убежденного в своей неполноценности, и/или имеющего жесткую, застывшую систему убеждений и правил; эти установки перенимаются ребенком на основе моделирования и социальной идентификации;

• негативный опыт общения со сверстниками, братьями и сестрами;

• дефицит социального опыта и социальных навыков; – все это препятствует эмпирической проверке и переоценке ранних детских убеждений;

• физический дефект (избыточный вес, ношение очков и т. п.) формирует низкую самооценку, а личностная защита в форме избегания контактов препятствует проверке и изменению детских коммуникативных схем.