Предначертанное свыше роковое движение героя "от одной стражбы к другой" не замедлило сказаться. Начало было положено, когда Иван вместе с лошадью сорвался в пропасть, потом история с голубятами и последовавшее за ней наказание, чуть не приведшее его к самоубийству… Все, как предсказал Флягину монашек, – много раз погибать и ни разу не погибнуть…

Словно по наитию чьей-то злой воли, обрушивается на лесковского героя жизнь. И слишком часто не выдерживает Иван Флягин ее давления, как в случае с цыганом, толкнувшим его на занятия конокрадством. Вот когда сказывается отсутствие в нем крепкого нравственного стержня, разницы между добром и злом. Так начинается хождение "по мукам жизни" Ивана Северьяновича. А дорога, на которую выходит герой, за каждым поворотом таит неожиданные препятствия. Как будто возымели над ним власть неведомые чародейские силы, околдовали его. "Я многое даже не своею волею делал", – признается слушателям Флягин. Сам он склонен объяснять происходящее с ним "родительским обещанием" или, по его же словам, "призванием". Эта власть рокового начала и делает его "очарованным странником", а еще, по Лескову, "очарованным богатырем", который, подобно древнему витязю из русских былин, погружен в мертвый сон, обессилен вражьими чарами.

Однако горестные скитания Ивана Северьяновича обусловлены и вполне реальными причинами. Он уходит с цыганом-конокрадом, потому что не хочет возвращаться в графский дом, к своему наказанию – "в аглицком саду для дорожки молотком камешки бить". Бежит в Рынь-пески, спасаясь от возможного преследования полицией за смерть богатыря Савакирея. Уходит в монастырь по той причине, что "деться было некуда".

Немало содействуют скитальчеству Ивана и чары внутренние [118], в первую очередь обостренное чувство собственного достоинства. Недаром мальчик так любит диких коней, что, как птицы, тоскуют в неволе, "от стен шарахаются", околевают от жажды и голода, но не смиряют гордыни, не поддаются воспитанию. Для него лучше стать "разбойником", чем "завтра и послезавтра опять все то же самое, стой на дорожке на коленях, да… молотком камешки бей". Больше того, душевная гордость Ивана не дает снести насмешки окружающих, что за "кошкин хвост" осужден он "гору камня перемусорить".

Значительно утяжеляют жизнь героя импульсивность и безоглядность, свойственные русскому человеку. Лишь графинина горничная "ручкой хвать" Флягина по щеке, как он, "долго не думая" ("с детства был скор на руку"), "схватил от дверей грязную метлу, да ее метлою по талии…", или, потрясенный унизительным наказанием за графскую кошку, мгновенно принимает решение удавиться. Не подоспей цыган, "я бы все это от моего характера пресвободно и исполнил", – признается Флягин.

Русский характер у Лескова не только широк и доверчив, но и поразительно легок попаданием в зло, отчего не схож богатырь Флягин с Ахиллой Десницыным.

Ахилла – младенческая душа, а Флягин – убийца, вор, преступник. И как легко расстается он со злом. Трижды убил – и вроде никакая грязь на него не липнет. Своровал – и ладно. Обманывал – так ведь пришлось! В результате лесковский герой оказывается в конфликте не только с внешними обстоятельствами, драматизирующими его жизнь, но и с самим собой, собственной натурой.

Победить себя, обрести равновесие необъятных сил, расходуемых впустую, и нравственного идеала становится возможным по мере прохождения Иваном Северьяновичем неохватного, как пространство России, и запутаннейшего жизненного пути, на котором он и барам своим сумел крепко насолить, и со степным богатуром жестоко на ремнях подрался ради красавца жеребца, в татарском плену долгие годы подщиненным сидел, опалил сердце страстной и жертвенной любовью, безумным загулам предавался, помог любимой, не стерпевшей измены пустого человека, расстаться с жизнью, подвиг военный совершил, в офицеры выслужился, сменил военный мундир на рясу…

И ведут Флягина по дороге жизни, как манка, чувство прекрасного, очарованность миром, являющиеся доминантой характера лесковского странника. Так в повести открывается вторая сторона смысла поэтической формулы "очарованный странник".

Сродственное душе Ивана Северьяновича чувство прекрасного явлено красотой коня. ("И чувствую, что рванулась моя душа к ней, к этой лошади, родной страстию".) Очаровывая, уводит героя вслед за собой красота песни, которая "то плачет, то томит, просто душу из тела вынимает, а потом вдруг как хватит совсем в другом роде и точно сразу опять сердце вставит…"

Стремление обладать красотой обращает все существо героя в мощный, безотчетный порыв. Кажется, спроси татарин у Флягина за коня "не то что… душу, а отца и мать родную, и тех бы не пожалел". Безудержно сыплет он деньги на поднос Грушеньке, а потом и вовсе "пустил свою душу погулять вволю" – пошел перед Грушею вприсядку, опьяненный ее красотой. Позже герой Лескова скажет, что за такую красоту "восхищенному человеку погибнуть… даже радость".

Вслед за восхищением женской красотой придет к Ивану Северьяновичу глубокое чувство любви к цыганке Груше, в котором обнаружится желание не только разделить с любимой ее боль и страдание, но и сохранить ее душу неоскверненной.

Для Флягина жертвенная любовь к Груше становится моментом осознания истины жизни, своеобразным итогом многотрудного странничества, за которым уже начинается путь праведника – человека, "беззаботного к себе". Пока же бескорыстная "рекрутчина" и воинский подвиг Ивана Северьяновича связаны единственно с отмаливанием Грушиной души. Но недалеко то время, когда пробудится в герое Лескова потребность высшего жертвенного подвига во имя народа. В воздухе запахло войной, и Иван Северьянович ждет только часа сбросить рясу со своих богатырских плеч, опоясаться мечом и отдать жизнь за народ.

"Мне за народ очень помереть хочется", – флягинская фраза, достойная эпического героя-богатыря, живущего свершениями деяний во имя своего рода, венчает итог странствий Ивана Северьяновича – будущего праведника. В финале он предстает личностью в силе и мощи духовной высоты и нравственной стойкости, обретшей смысл жизни в простой истине – жить для других.

Об этой открывшейся лесковскому герою истине (правде) жизни рассказал непосредственно он сам, как мог, по-своему, на своем языке, без вмешательства автора.

История очарованного странника много проиграла бы, поведай ее не сам Иван Флягин в своей неторопливой, простодушной и рассудительной манере, чудесно оттеняющей невероятность происходящего с рассказчиком.

В произведениях Лескова очень часто решающее значение приобретает фигура рассказчика, участника или свидетеля тех событий, о которых идет речь. Так было в "Запечатленном ангеле", "Тупейном художнике". Рассказчиком у Лескова становится или главный герой, или второстепенный персонаж. Важно одно – этот человек должен быть оригинальный, наделенный особым видением рассказываемых событий, обладающий своеобразной речевой манерой. Выбор рассказчика очень важен, именно он дает окраску всему содержанию. И тут Лесков никогда не ошибался. Он был непревзойденным мастером сказа – такой формы повествования, которая характеризуется установкой на устную речь рассказчика.

Сказовая манера не является открытием Лескова. Однако, в отличие от Пушкина, Гоголя, Даля, Вельтмана, Достоевского, использующих сказ эпизодно, лесковская проза почти целиком погружена в атмосферу рассказывания (сказывания).

Используя сказ, Лесков, по его словам, развивал в себе умение "овладеть голосом и языком своего героя". Для этого он "внимательно и много лет прислушивался к выговору и произношению русских людей на разных ступенях их социального положения", в результате чего лесковские "священники говорят по-духовному, мужики по-мужицки, выскочки из них и скоморохи – с выкрутасами…"