А. Н. Островского первую Уваровскую премию. И здесь нет "настоящей правды" ни на одной стороне, хотя явное сочувствие автора все-таки отдано крестьянину. Сложность коллизии в том, что жена мужика-"питерщика" Анания Яковлева Лизавета отдала свою любовь помещику не по принуждению, а по велению чувства. Барин Чеглов-Соковин не только не отказывается от обольщенной им крестьянки, но готов всегда быть рядом с ней без всяких сверхкорыстных видов, сознавая свою нравственную вину и не упрощая ситуации по меркам, принятым в его среде. Если на стороне влюбленных сила страсти, скрепленной рождением ребенка, то на стороне Анания – исконные нравственные устои, основанные на христианских заповедях: "Бог соединил, человек разве разлучает? Кто-ж может сделать то?" Безумный поступок Анания – убийство младенца – является реакцией на принуждение властей и "мира" ("окаянный, дикий народ") отдать жену и ребенка барину, приняв за них выкуп. Гордо звучат слова крестьянина, обращенные к посрамленному господину: "Я хотя, сударь, и простой мужик, как вы, может, меня понимаете, однако же чести моей не продавал…"

В финале драмы Ананий принимает "грех" на себя одного. Тем самым писатель разрешает конфликт в нравственно-христианском духе (Лизавета сознает себя "грешницей", "мир" прощает Ананию его вину). Даже если предположить, что такой финал был навеян беседой писателя с актером А. Е. Мартыновым, на что указывает П. В. Анненков, а также цензурными запретами (первая постановка пьесы состоялась лишь в 1863 г.), он более отвечает общей идее сочинения, чем первоначальный замысел Писемского: "По моему плану Ананий должен сделаться атаманом разбойничьей шайки и, явившись в деревню, убить бурмистра".

Иосаф в "Старческом грехе" высказывает задушевную мысль автора: "…свойство жизни вовсе не таково, чтобы она непременно должна быть гадка, а что, напротив, тут очень многое зависит от заведенного порядка". Ананий в качестве разбойника, как и любой другой "протестант", нарушитель эпического хода жизни, в глазах Писемского, не может нравственно победить – этике писателя одинаково чужды "невежество", "детский романтизм" и "цветки нашего нигилизма", которым противопоставлены начала моральные, а не общественно-политические. Сатира на "протестантов" присутствовала уже в "Тысяче душ", но особенно острой она стала в романе "Взбаламученное море" (1863), в общественном мнении надолго исключившем Писемского из разряда "передовых писателей".

Резкая критика николаевской эпохи соединилась с обличением "нигилизма", обусловив общий вывод романа: в нем "тщательно собрана вся… ложь" современной России. Одновременно появляются фельетоны Писемского, направленные против демократического движения эпохи от некоего лица, надевающего сатирические маски "статского советника Салатушки" и "старой фельетонной клячи Никиты Безрылова". Писемский был преисполнен скепсиса относительно "шарлатанских" методов демократов-"детей", "фанфаронство" которых не только не спасет Россию, но еще более усугубит ее положение в эпоху кризиса. Окарикатуренные портреты "кумиров" молодбго поколения – А. И. Герцена, Н. П. Огарева, Н. Г. Чернышевского – поставили "Взбаламученное море" в общий ряд с антинигилистическими романами Н. С. Лескова, В. П. Клюшникова и др. "Современник", "Искра" и менее радикальные издания, не задумываясь, обвинили писателя в обскурантизме, "балаганном глумлении", "тупой вражде к некоторым утешительным явлениям русской жизни".

Произведения Писемского второй половины 60–70-х годов показывают, что к "новым людям" с течением времени он стал относиться более сдержанно и не столь нетерпимо. В лучшем из сочинений этого времени – романе "В водовороте" (1870–1871) – женщина нового типа, Елена Жиглинская, не только не подвергается осмеянию, но и поставлена выше других героев по уму и характеру. Это, однако, не отменяет общего недоверия Писемского относительно результатов благородных усилий таких людей. По справедливому замечанию М. М. Гина, героиня обречена, потому что "каждый, кто идет против течения, будет раздавлен". Сила порядка вещей заключает в себе такую непреложную "правду", перед которой должна отступить "правда" "беспокойных людей". Вследствие этого "высокие идейные устремления героев постоянно заслонены, отодвинуты на второй план и, в конечном счете, подавляются обычными человеческими чувствами… и обычными жизненными обстоятельствами… Это и есть водоворот…". В сущности, только более наглядной стала изначальная позиция писателя: "бытовое и личное оказывается сильнее идейного и общего" [7].

Эту же мысль несет и его драматургия ("Бывые соколы", "Самоуправцы", "Поручик Гладков", "Милославские и Нарышкины"), в которой обращение к истории было призвано еще более актуализировать больные вопросы современности.

Сочинения последнего десятилетия (пьесы "Подкопы" ("Хищники"), "Ваал", "Финансовый гений", роман "Мещане" и другие) проникнуты антибуржуазным пафосом, обличая новых "героев времени" в их нравственном оскудении и противопоставляя им героя-"рыцаря".

Закономерно, что в последние годы Писемский обратился к масонской теме, посвятив ей большой роман "Масоны" (1880). Внутреннее совершенствование человека как идея, проводимая масонством, открывало ему в этом движении высокие духовные ценности, противостоящие началам "вольтерьянства", с присущим ему духом ниспровержения "основ" и бесполезным вольнодумством. Любимый герой писателя, масон Егор Марфин, словно подытоживает все то, что писатель стремился выразить своим многолетним творчеством: "…мы – люди, для которых душа человеческая и ее спасение дороже всего в мире, и для нас не суть важны ни правительства, ни границы стран, ни даже религии".

К "чистому реализму" Писемского можно относиться по-разному, его имя недаром окружает полемический ореол.

Очевидно, творчество Писемского не может не вызывать полемики: объективное уравновешивание крайностей побуждает читателя "взрывать" его собственным субъективно-заинтересованным отношением, вырабатывая свой, индивидуально неповторимый взгляд на вещи. Вместе с тем, и сама эта субъективность также была предположена Писемским, давшим право каждому "вмешиваться" в заведенный порядок и производить в нем благотворные, жизненно важные преобразования.

Проблема Писемского, не утратившая живой содержательности, – наиболее убедительное подтверждение чеховского суждения о писателе: "Это большой, большой талант…".

Чистый реализм", беллетристика, юмор, сатира, физиологический очерк, комическое, роман, повесть, антинигилистическая тенденция, "лишний человек".

1. Подготовьте сообщение "Критика об А. Ф. Писемском" (А. В. Дружинин, Н. Г. Чернышевский). Почему критики противоположных эстетических позиций оказываются единодушными в оценке произведений Писемского?

2. Как в эстетической позиции и стиле Писемского обнаруживает себя следование пушкинской и гоголевской традициям?

3. Как понимал Писемский назначение "юмора" и "сатиры", в чем отличие его позиции от воззрений других представителей гоголевского направления?

4. Как современники Писемского характеризовали самобытность его художественного таланта? Укладывается ли определение его художественного метода в понятие "чистый реализм"?