Донья Инес Пойми — я тебя молю,— Что лучше всего забвенье, Не то король покушенье Предпримет на честь твою. (В сторону.) Энрике сама я люблю,— Пусть выпадет ей утрата! ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ Те же, дон Энрике и Рамиро. Рамиро Погибло все без возврата! Дон Энрике Донья Хуана Кто здесь? Иль все это во сне? Дон Энрике Энрике звался я когда-то. Донья Хуана Зачем ты вернулся, Рискуя оглаской? Не видишь, что рядом С тобою опасность? Смотри: с королями Шутить, что с огнем: На пренебреженье Ответят мечом. Приход твой — мне к празднику Дар незавидный: Не я виновата, Что он тебя видел. Кто любит и хочет К любимой прийти, Тот тайну обязан Беречь и блюсти; Он тень свою ночи Отдаст под опеку,— Ведь можно по тени Узнать человека. Бывает, что слуги Господ выдают, Когда, охраняя, На улице ждут. Кареты и кони, Вблизи поджидая, Расскажут прохожему, Где их хозяин. Кто любит, не должен О том забывать, Что даже луна Его может узнать. Безрадостны чувства, Открытые миру; Проникнут сквозь стены Соседи-проныры. Проклятье часам, Что не вовремя бьют — Тогда похоронный Мне слышится гуд. Три слога есть в имени Графа Энрике,— Бьют трижды часы, Чтобы горе накликать. А время уходит, И если король Увидит тебя, То сразит меня боль. Любить тебя в смерти? Нет, лучше в разлуке! Будь счастлив с другою, Со мной тебе мука. Но день наступает, В тюрьме своей ночь Его не запрет,— Это мраку не в мочь. Вот горы, одетые В снег, в облака, Видны уже ясно, А ниже — луга. Цветы, просыпаясь, Глядятся в ручьи, Им птицы поют Мадригалы свои. И солнце заря Снаряжает, торопит: С Востока на Запад Еще полдороги. Что смотришь? Чего же Тебе не хватает? Ступай, граф Энрике, Смотри — рассветает. Дон Энрике Да если б я знал, Что ты встретишь меня Презреньем, — к тебе Не вернулся бы я. Как я обманулся, Тебе доверяя! Не думал, что снова Тебя потеряю. И вот потерял! Я сам это вызвал: Забытый изгнанник, Вторично я изгнан. Как странно! Глаза твои Видят меня, Но делаешь вид, Что отсутствую я. В разлуке любовь Обращается в прах, Но ты забываешь Меня на глазах. Придумав опасности, Смертью грозишь мне; Твои оправданья Хитры, но излишни. Король тебя гневом Привел в содроганье, Но гневу нашла ты В любви оправданье. Твердишь, что ты хочешь Мне жизнь сохранить, А хочешь меня От любви излечить. Ты солнцем была мне,— Без солнца не жить. Но трижды часы Не успели пробить, А ты их за солнце Уже выдаешь, Ты их заставляешь Спасать твою ложь. Проклятье часам И тому, кто их создал, Кто выточил оси, Колесики, гвозди! Их гонит пружина,— Считают, считают,— А маятник мчится, И стрелки мелькают. Бессмысленно бьют, Когда сами хотят, И только о смерти Всегда говорят. В часы поместил Часовщик все, что мог: Мелькание жизни И смерти залог. Злой времени вестник, Хозяин желаний, Наш каждый глоток Они мерят заране. И вот говоришь ты (Вернее — пророчишь: Ведь ты говоришь Только то, что ты хочешь),— Что я тебе дорог, Когда я живой, А счастье твое Пусть уходит к другой. За блеск королевский Ты все отдаешь, Меня оставляешь И вмиг предаешь. Клянусь, — пусть глаза твои Это запомнят (Я так их люблю, Хоть они вероломны!),— Клянусь, что мои, Хоть ты их презираешь, Другой госпожи Никогда не узнают. Уеду в Кастилью, И скажут потом, Коль буду я жив, Что я был образцом Бессмысленной верности, Щедрой, унылой: Ведь ты этой верности Не заслужила; А если… то лишь Красотою своей, Она только больше Любови моей. Меня от рассвета Ты хочешь спасти,— Вот он наступил… Что ж, навеки прости! |
