На 19 июня был назначен общий штурм города. Однако на рассвете того же дня византийские отряды вошли в раскрытые городские ворота, которые закрылись за ними. На башнях Никеи были подняты императорские флаги. Турецкой знати было разрешено выкупиться из плена, а султанша, дочь Чаки, и члены султанской семьи позже без выкупа были отпущены к Кылыч Арслану.

Крестоносцы были обмануты в своих ожиданиях. Император объяснил паломникам, что, согласно их присяге, город должен перейти к императору и поэтому не мог быть разграблен, и на время погасил их возмущение богатыми дарами из султанской казны. Крестоносцам даже запретили входить в занятый город. Алексей потребовал, чтобы Танкред ему присягнул. Уступая просьбам Боэмунда и других вождей, Танкред принес хитрую присягу: «Я буду верен императору, пока он будет верен делу крестоносцев». Многие из раненых крестоносцев остались на службе императора, поступив под команду Вутумита, оставленного комендантом Никеи. Крестоносцы были полны радостной уверенности. «Через пять недель мы будем в Иерусалиме, — докладывал граф де Блуа своей супруге, -если только не задержимся перед Антиохией». Он еще не знал, насколько правильной будет вторая часть его предположения.

Император пообещал немного позднее примкнуть к крестоносцам, а пока отправил вместе с ними небольшой отряд под командой крещеного турка Татикия, «человека с золотым носом» (по утверждению Гибера из Ножана, вместо отрубленного у него был нос, выкованный из золота). Татикий должен был показывать крестоносцам удобные дороги, оказывать помощь в снабжении их продовольствием, но фактически его главная задача заключалась в том, чтобы забирать под власть императора занятые ими города. Император так и не присоединился к паломникам: он должен был освобождать от турок западную часть Анатолии и Средиземноморское побережье. Крестоносцы никогда не простили ему того, что он не принял участие в походе, и говорили, что император предал «армию Христа».

27 июня 1097 г. крестоносцы от Никеи двинулись на юго-восток, вначале все вместе, а затем, через два дня, разбившись на две колонны: таким образом легче было добывать воду и продовольствие, к тому же ускорилось передвижение. Путь крестоносцев лежал к Дорилее (Эскишехир). Там дорога разветвлялась, одна вела через центральную Анатолию мимо Анкиры (Анкара) и затем либо далее на восток, к Большой Армении, либо на юго-восток, в Сирию. Другая дорога от Дорилеи вела на юго-восток, также в Сирию через Иконий (Конья).

В левой колонне, которая выдвинулась вперед под общей командой Боэмунда, были воины из Италии Боэмунда и из Нормандии герцога Робера, из Блуа -графа Этьена, из Фландрии — графа Робера и византийцы. В правой колонне были лотарингцы Готфрида Бульонского, французы Гюга де Вермандуа и тулузцы графа де Сен-Жиля и епископа Адемара. Колонны разделяли несколько часов пути. В каждой колонне было по 23–24 тысячи воинов, из них около 3 тысяч конных — рыцарей и оруженосцев, и примерно по 20–25 тысяч невооруженных паломников. Общая угроза побудила к объединению двух главных турецких правителей Анатолии — султана Кылыч Арслана и каппадокийского эмира Данишмендида Малик Гази.

Передовая левая колонна вечером разбила лагерь в нескольких километрах от города Дорилея. Рано утром 1 июля объединенные силы конных турок общей численностью около 20–25 тысяч внезапно напали на нее. По приказу Боэмунда в центре лагеря было спешно сооружено укрепление из повозок и палаточных кольев, за которым укрылись женщины, дети и невооруженные паломники. Конным рыцарям Боэмунд приказал спешиться и ограничиться обороной. Только один из них не подчинился, тот самый рыцарь, который сел на императорское кресло. Со своим отрядом в сорок человек он атаковал турок, но вынужден был, покрытый ранами, возвратиться назад. «И мы, хотя и были не способны… выдержать натиск такого большого количества врагов, в едином порыве выступили им навстречу. Даже наши женщины в тот день были великой подмогой, поднося воду сражающимся и постоянно ободряя их в сражении — в наступлении и в обороне», — рассказывает Аноним. Будучи воином более умным и менее гордым, чем знаменитый Роланд, Боэмунд послал гонцов к правой колонне, как только увидел турок. Конные турки — стрелки и метальщики камней и дротиков — атаковали рыцарей Боэмунда с «дьявольским» криком и визгом. Затем турки по приказу отступали назад, чтобы выманить рыцарей в атаку и заставить их нарушить строй, после чего опять всей силой набрасывались на паломников. Геройски проявил себя Робер Нормандский. В разгар боя он был сброшен с коня. Нормандцы пришли в замешательство, считая, что их герцог тяжело ранен или убит. Робер вскочил на коня, сорвал с себя шлем и криком призвал своих воинов к бою. Увидев герцога невредимым, нормандцы сомкнули ряды и отбросили турок. Франкам, как ни странно, помогло то, что им некуда было бежать: со всех сторон их окружали турки. К середине дня турки даже ворвались в лагерь. Положение христиан стало критическим, победа явно клонилась на сторону турок. В это время появилась подмога. Первым к полю боя примчался с пятьюдесятью рыцарями Готфрид Бульонский, за ним — лотарингская и французская конница. Однако героем дня стал епископ Адемар. Вооруженный палицей, во главе тулузцев он обошел турок под прикрытием холмов и ударил с тыла. Турки бросились в бегство, оставив нетронутым весь свой лагерь с шатрами султана и эмиров и богатой добычей. «С приближением наших рыцарей турки, сарацины и все варварские народы тотчас же обратились в бегство через горные ущелья и равнины… Они с удивительной быстротой добрались до своего лагеря, но долго там оставаться не могли. Тогда они продолжили отступление, и мы преследовали их и убивали в течение всего дня» (Аноним). Победа была полной, но тяжелой, в сражении пали многие франкские рыцари, и среди них брат Танкреда Гийом и граф Робер Парижский.

Рыцари были высокого мнения о боеспособности турок. Аноним говорит, что турки должны были бы считаться храбрейшим и благороднейшим народом в мире, если бы только были христианами, оставляя за собой греков в этом отношении далеко позади. Далее он, вспомнив легенду, что и франки, и турки происходят от троянцев, предполагает, что они являются соплеменниками.

Отдохнув несколько дней, 3 июля крестоносцы, объединившись, двинулись дальше, на Филомелию (Акшехир) и Иконий. Переход через фригийскую пустыню под палящим июльским солнцем дался паломникам очень тяжело: «Мы преследовали турок через пустыни, иссушенные и обезлюдевшие земли, откуда трудно было выйти живыми. Нас беспрестанно мучили голод и жажда, и нам почти нечего было есть, кроме терновника, который мы рвали и терли в ладонях: вот какой скудной пищей мы кормились. Там умерла большая часть наших лошадей, так что многие наши рыцари оказались пешими. Из-за нехватки лошадей мы брали вместо них быков, и при нужде нашу поклажу несли козы, бараны и собаки» (Аноним). О том же пишет в хронике «Иерусалимская история» и Альберт Аахенский: «Многие беременные женщины, с запекшимися губами и пылавшими внутренностями, истомленные от невыносимого жара солнечных лучей и раскаленной почвы, разрешались на виду у всех и бросали новорожденных на том же месте… Посреди равнины валялись мертвые и полуживые младенцы… Мужчины, изнемогая от обильного пота и чрезмерной жары, еле шли с раскрытыми ртами и хватали прозрачнейший воздух, чтобы уменьшить жажду». Умирали не только люди, но и «соколы и другие ловчие птицы, составлявшие утеху знатных и благородных, прямо в руках несших их; и даже собаки, приученные к достославному охотничьему искусству, подыхали таким же образом от мук жажды на руках у хозяев».

Положение осложнялось еще и тем, что после поражения при Дорилее сельджуки проводили тактику «выжженной земли»: «Когда они подходили к [греческой] крепости или городу, они, обманывая местных жителей, говорили: “Мы победили всех христиан, и ни один из них больше никогда не осмелится выступить против нас. Дайте же нам войти”. Ворвавшись в город, они грабили церкви, жилища и все остальное; уводили с собой лошадей, ослов, мулов, уносили золото и серебро и все, что могли найти; забирали с собой сыновей христиан и сжигали все, что могло быть пригодным, но всегда трепетали и убегали при нашем появлении» (Аноним). Христиане, прятавшиеся при отступлении сельджуков, оказывали поддержку крестоносцам. И хотя их продовольственная помощь была незначительной, так как им самим не хватало продовольствия, их советы были весьма полезны.