Сам Хирузен не безосновательно считал себя сильным шиноби. Во всём их выпуске с ним могло сравниться от силы пара человек, среди которых особенно ярко выделялся его давний друг и соперник — Данзо, но… При всём его уважении к их труду и упорству, Хирузен смело мог заявить — они могли держаться с ним рядом, но не превзойти. Даже среди матёрых джонинов юный Сарутоби чувствовал себя комфортно, с уважением относясь к их опыту, но осознавая разрыв в голой силе, что был отнюдь не в пользу ветеранов.

На этом фоне особенно ярко сияла фигура его Сенсея. Ведь тот превосходил его во всём! Абсолютно! И как бы он не старался все эти годы, разрыв и не думал сокращаться. Подобное заставляло ещё сильнее гордиться Наставником, ведь тот, как и они все, неизменно рос над собой, и ещё упорнее налегать на тренировки.

Да, Тобирама-сама был для Хирузена и всей его команды непререкаемым авторитетом, но Тэкеши-доно… Он был Легендой этого Мира ещё задолго до формирования Деревень Шиноби, а после его слава лишь множилась и крепла. Сам Хирузен с трудом мог стоять рядом с ним, столь велико было давление испускаемое тем, кого даже враги сквозь зубы называли Сильнейшим Существом, сбросившего с этого пьедестала даже Биджу.

Собственно всё это вместе и послужило причиной того, что дойдя до желанной цели, никто из них так и не решался постучать в заветную дверь. Да что постучать, они шелохнутся лишний раз боялись.

— Да входите уже! — вдруг разрезал вязкую тишину коридора яростный рык, от которого тройка шиноби тут же подскочили на месте и едва по привычке не бросили в ответ несколько боевых связок.

— Мне долго ещё ждать?

Неуверенно переглянувшись они вместе толкнули злосчастную лазурную преграду и проскользнули в кабинет.

Внутри он был… обычным и небольшим: деревянным гладкий пол, белые стены, несколько полок с книгами и свитками, а также весьма добротным рабочим столом, за которым и восседал Глава Клана Кагуя… Точнее явно чем-то весьма раздражённый Глава Клана Кагуя.

— Чего надо, мелюзга? — чуть сморщившись при взгляде на сломанный пополам стилус, пророкотал он, — Обратно мамам под юбку захотелось? Ну так опоздали, раньше надо было думать.

— Нет, — стараясь да бы его голос звучал как можно более твёрдо, ответил Хирузен на правах лидера команды, — Тэкеши-доно, учитывая напряжённый ход войны, а так же очевидные успехи нашего отряда, мы просим вас рассмотреть наше прошение о переводе на фронт!

— Отказано, — явно уделяя больше внимания тому чтобы разыскать среди кипы других бумаг новый инструмент для письма, чем слушая их, пробасил Кагуя, — Биджу! Ну видел же его всего минуту назад!

— Но почему? — несмотря на все старания Хомуры, Кохару всё-таки не сдержалась и вклинилась в разговор, — Мы справимся! Вы это знаете!

— Нет — не знаю. И нет — не справитесь! — явно желая ответить им в куда более грубой форме, прорычал Тэкеши-доно, продолжая поиски, — Я вас не учил и в деле не видел, и потому понятия не имею на что вы способны и чего стоите. К тому же, я обещал Тобираме что и близко не подпущу вас к передовой, и да, я специально говорю это, дабы вы могли направить все свои претензии и мольбы ему, хоть в письменной хоть в личной форме. Ибо мне и без этого забот хватает!

— Но… — начал было Хирузен, но тут же оборвал себя на полуслове, когда явно в конец раздражённый их разговорами Глава Клана Кагуя один хлопком раздробил добротный дубовый стол в мелкое крошево.

Звук разрываемой на тысячи клочков древесины мигом разнёсся по округе, но Кагуя этого словно бы и не заметил. Вместо этого, взгляд ярко зелёных глаз буквально пригвоздил их тройку к месту, и Хирузен почувствовал как его кишки начали сворачиваться в узел от страха.

— Ни каких но тут быть не может, — больше не рыча, но вдавливая их в пол каждым словом, пробасил аловолосый великан, — У меня под рукой лучшие шиноби двух Древних Кланов, половину из которых я тренировал лично. Но даже если забыть это, каждый из них всё равно остаётся матёрым и опытным воином, прошедшим сотни схваток! Каждый знает что такое война не понаслышке, знаком с её реалиями и сутью! Мне не нужно объяснять им прописных истин, мне не надо водить их за ручку и говорить что и как делать. Мне достаточно отдать чёткий и ясный приказ, и они его исполнят. Не будут говорить мне что я ошибаюсь, не станут доказывать что их великие таланты можно применить где-то ещё, но просто сделают что было велено! Без споров и лишних разговоров. Вы на такое очевидно не способны, так о чём вообще тогда речь?

На середине этого монолога Хирузен вдруг осознал, что внутренности у него скручиваются отнюдь не от страха, ровно как и сводит мышцы, трещат кости и разрывается на части сердце. Под конец же он едва мог стоять на ногах и тут вдруг его отпустило. Всё разом прошло, словно и не было вовсе.

Рядом столь же ошарашенно пытались отдышаться его товарищи. Значит это не ему одному почудилось, но что это вообще было! Поборов уже реальный страх, юный Сарутоби посмотрел на Кагую и на мгновение ему показалось, что в его глазах он разглядел вину, но если и так, то её проблеск тут же погас:

— Ваше новое задание будет близ деревеньки Одзи, что на берегу залива Гайкотсу. Там пропал один наш патруль — расследуйте и установите причину, после доложите. В бой по возможности не вступать. Вам всё ясно?

— Да, Тэкеши-доно, — нестройным хором пролепетали они в ответ, и направились было к двери, как Хирузен, неожиданно даже для себя, спросил:

— Что это было, Тэкеши-доно? Это ощущение… словно меня перемалывают заживо… Гендзюцу?

— Не владею я гендзюцу, — буркнул им в ответ Кагуя, рухнув в чудом уцелевшее кресло, — Просто я разозлился, и вы попали под горячую руку, и за это мне, всё же, следует попросить прощения. Вашей вины в том чуть. Ещё вопросы?

— Больше нет.

— Тогда жду от вас отчёта о выполнении миссии не позже чем через три дня.

— Хай, Тэкеши-доно!

Переводя взгляд с закрывшейся мгновение назад двери и на обломки стола я громко выругался. С чувством, расстановкой и полной самоотдачей. Давно я уже не выходил из себя, и вот тебе раз.

— Что это было… Вот же ш малец! Я может и сам был не прочь узнать что это было! Да кто мне скажет! Хотя… есть один тип.

И осознавав что даже если мне немедленно припрут замену безвременно почившему столу, работать я сегодня уж точно не буду. Не стал откладывать дело в долгий ящик. Поудобнее устроился в кресле и закрывая глаза прошептал:

— Хочу увидеть Хагоромо.

Бесконечная бездна встретила меня безмолвием и почти что абсолютной пустотой. Почти.

— Рад видеть тебя. Давно ты ко мне не заходил, — с привычной ухмылкой поприветствовал меня Хагоромо.

— Просто заранее был уверен — приду к тебе и точно не захочу возвращаться в тот кошмар, — отзеркалив его улыбку широким оскалом, ехидно протянул я в ответ.

— Могу тебя понять. Чувство ответственности за тысячи чужих жизней, не то, чем можно безоглядно наслаждаться. Хотя бывают удивительные исключения, но ты явно не из их числа. На этом фоне твоё отчаянное желание взвалить на себя ответственность за как можно большее число людей выглядит особенно странно. Впрочем, тебе даже идёт. И эдак одобрительно кивнул в конце, словно бы лично свидетельствуя — идёт, да ещё как. Вот же ш, ископаемое!

— Ну надо же хоть кому-то из нас быть неотразимым. Особенно в те моменты, когда судьба преподносит подарки, к которым ты был совершенно не готов, — в очередной раз пытаясь одержать верх в битве слов, я всё же не сумел сдержать тяжёлый сдох, что сорвался с моего языка против моей же воли. Невероятное вероломство с его стороны, если задуматься, но призвать наглеца к ответу я не успел. Хагоромо, как и сотни раз до этого, мгновенно уловил перемену моего настроения и тут же всё понял, и по уже сложившейся привычке ответил на так и невысказанный мною вопрос:

— Единственный показатель нашей готовности к любому событию — тот факт, что оно с нами всё-таки произошло. А все остальное — просто разговоры. Ты делаешь то, что можешь и так как считаешь правильным, никто не может большего.