Сказано было сильно, с чувством, с верой в собственное дело. Вот только все трое по-прежнему смердели страхом, хоть теперь к нему примешался гнев. Впрочем возражать или отговаривать их я даже не думал. Во-первых бесполезно, во-вторых — уж очень мне стало любопытно что из всего этого получиться по итогу.

Яростный гул пламени, треск рушившихся скал, вихрь сметающего всё на своём пути ветра и грохот водной лавины заполонили собой всё и вся. Враг находил врага, клинок находил клинок, а бесконечная пляска во славу Бога Смерти всё набирала обороты.

Лист против Песка, отчаяние и жажда жизни, против стойкости и веры в собственное превосходство, а посреди этого тот, чья фигура всегда была заслонена тенью.

С раннего детства и по сей день, он пребывал на вторых ролях, ибо были те кто сиял ярче. Насмешка судьбы, быть одарённым сверх всякой меры, превосходить любого из абсолютного большинства, но всё ещё оставаться недостойным того чтобы взглянуть на мир с самой его вершины. В этом, если задуматься, была суть всего рода людского. Неописуемо слабые для того чтобы обуздать течение жизни, слишком недолговечные для того чтобы суметь познать тайны сияния звёзд… и чересчур алчные и жестокие для того чтобы со всем этим просто смириться. Благословение и вместе с тем проклятие. Ведь именно благодаря этим качествам люди были, есть и будут самым страшным, самым безжалостным и самым одарённым из всех существующих видов во всём мироздании.

Достаточно разумные что бы осознавать всю безвыходность и безысходность своего положения, а вместе с этим и абсолютную беспомощность перед лицом высших сил, они, тем не менее, из раза в раз находят в себе силы воспротивиться естественному ходу вещей и повернуть всё вспять, хитростью, обманом и жестокостью подчиняя себе мощь природы и мира, заставляя даже Богов склониться перед собой. И если принять это за правду, то Тобирама Сенджу был самым человечным из всех ныне живущих.

Он жил среди Полубогов и Древних Чудовищ, и подобно героям легенд выковал не один десяток мечей для того чтобы в случае нужды сразить каждого из них, и наконец настал тот час, когда порождения человеческого разума и воли вырвались на свободу. И Небеса содрогнулись.

Яркой вспышкой Тобирама метался по полю боя, в мгновение ока перемещаясь от одного врага к другому, останавливаясь лишь для того что бы нанести один выверенный смертельный удар. Техника Летящего Бога Грома не оставляла шиноби Песка и шанса на спасение, пока Второй Хокаге сеял всюду смерть и отчаяние.

Удар Конохи был стремителен. Едва войска Суны пересекли границы Страны Огня и достаточно углубились в подконтрольные ей территории, как на безмолвные ряды армии пустынников обрушились тысячи техник.

Засада была спланирована идеально, каждый из командиров точно знал свою задачу, а потому не прошло и минуты как вторженцы оказались в котле, вот только развить столь успешную атаку шиноби Листа не удалось. Жители бескрайней пустыни быстро скоординировали свои действия, превращая метавшиеся в панике разрозненные отряды в слаженную боевую машину, а сумбурное побоище в кровавую бойню.

Вот полетели первые ответные техники, воздух разрезали новые крики боли, которые, впрочем, очень скоро оборвались, но им уже вторили новые и новые. Позиции обеих армий дрогнули, смешиваясь в кровавом хороводе и распадаясь на десятки тысяч отдельных схваток.

Что из себя представляет сражение армий шиноби? Только окончивший академию мальчишка, едва получивший свой протектор чунина, скажет вам, что это битва техник, где мощь и сила правят бал. Имеющий несколько десятков, а может и сотню миссий за плечами джонин ответит, что это поединок, опыта, умений и мастерства, где всё решают только навыки, слаженность команды, и лишь затем личное могущество. А ветеран, переживший не один бой, что же скажет он? Ничего, он промолчит, лишь на мгновение позволив картинам пережитого предстать перед глазами. Не из гордости, или чувства стыда, просто едва ли хоть кто-нибудь на этом свете сможет описать, как тысячи людей, давно оставивших представления о невозможном позади, с яростью и остервенением пытаются изничтожить друг-друга.

Что ему сказать? Как внятно обрисовать набор картинок, что мелькал у него перед глазами, когда он, подобно бешенному псу метался из стороны в сторону, раз за разом преодолевая не один десяток метров, и не останавливаясь ни на секунду, в попытках уберечься от пролетающих тут и там техник, одинаково безразличных и к своим и к чужим? Как описать чувство опасности, не раз спасавшее там, где не поспевали глаза и уши? Как передать боль в руках, до крови сжимающих последний кунай, и всё равно отбивающих град сыплющихся со всех сторон ударов? Во что облечь обжигающе-горячий воздух, наполненный вонью горелой плоти, дымом пожаришь, озоном, и вязким запахом крови, то и дело врывающийся в истерзанные лёгкие? Как объяснить уверенность в неминуемости собственной смерти, но одновременно с этим отчаянную жажду жизни, что позволяет сражаться даже когда от ран тело уже немеет, а в голове дурман? Как донести что это лишь одна из тысяч картин, повсеместно разгорающихся на поле брани, где алые бутоны огненных техник за раз обрывали жизни десятков, где белые полумесяцы калечили и разрубали на куски всех без разбору, пока яростные порывы ветра стёсывали плоть с тел ещё живых бойцов, тонущих в крови и нечистотах, и всё это продолжалось в бесконечном хаотичном движении… повсюду, куда не брось взгляд.

Нет. Ни один ветеран вам этого не расскажет, просто не сможет, ибо для них весь бой это просто череда мутных картинок, ярких вспышек, ноющей боли и яростных криков, после которых наступает оглушительная, почти невыносимая тишина.

По-настоящему, во всей его кровавой красе и омерзительном великолепии, поле схватки видят лишь те, кто давно уже превзошёл даже тех, кого считают элитой Скрытых Деревень. Сильнейшие и могущественнейшие из всех, лишь им ведома правда. И прямо сейчас один из таких монстров разрывал на части воинов Конохи.

Он был огромен, настолько что заслонял собой небосвод, словно невиданный до селе песчаный бархан с черными прожилками неведомых печатей по всему телу, проходящих по зубчатой пасти, овальному туловищу, прямо к мощному толстому хвосту. Он смотрел на мир через чёрные склеры глаз и жёлтые радужки зрачков, что сияли как две четырёхконечные звёзды. Таков был Воплощенный Гнев Бесконечной Пустыни, Повелитель Песка, Однохвостый Демон-Тануки — Шукаку.

Однако на этот раз не сам биджу сеял смерть и разрушение, но тот кому по воле рока пришлось стать для него тюрьмой. Кто именно это был Тобирама не знал, да и не важно это было, значение имел лишь тот факт, что тварь прямо сейчас, медленно, но уверенно пробивала себе путь из окружения, ведя за собой не малую часть бойцов Суны. И если замысел неприятеля увенчается успехом, то уже отряды Конохи рискуют попасть в окружение, а этого Второй Хокаге никак не мог допустить.

Не тратя и секунды на раздумья, младший из братьев ринулся вперёд, на ходу формируя водяной таран, что сорвавшись с его пальцев проделал просеку в нестройных рядах пустынников, а после не преминул возможностью взмахом верного меча оборвать ещё несколько жизней.

Прорвавшись сквозь вакханалию общей свары, Тобирама белой кометой влетел в одну из лап биджу, прошивая ту насквозь. Обиженный, полный ярости и боли рёв стал ему наградой, после чего пара злобных маленьких глазок уставилась прямо на Второго Хокаге, и вслед за ними на него обрушились многие тонны песка, норовя в фарш изломать тело и навсегда погрести то под своей толщей, однако навстречу песчаной лавине тут же ринулся бесконечный поток воды, возникший буквально из ниоткуда. Две стихии с ужасающим гулом встретились, и отступили, не в силах побороть друг-друга, но собирая щедрую жатву со всех кому не повезло оказаться на их пути.