— Уймись, женщина! — почти взвыл черноволосый, отчаянно стараясь отцепить от себя юркую куноичи.

Генгецу смотрел на это с невозмутимым спокойствием. К выходкам Амеюри он давно уже привык, а раз Кагуя не стал атаковать сразу, то значит имеет весьма недвусмысленный приказ на этот счёт, а потому подчинённой ничего не угрожало. Пока что, по крайней мере.

Меж тем разворачивающийся театр абсурда оборвал гулкий бас, донёсшийся откуда-то из глубин дома:

— Сэдэо! Пусти их всех уже наконец! А то я так до ночи тут проторчу в одиночку, как последний идиот!

— Х-хай, Владыка, — пристыженно повесив голову, черноволосый Кагуя посторонился, пропуская их внутрь, при этом явно вздрогнув в моменте когда Ринго нарочито близко подобралась к нему.

Занимательный факт явно куда более близкого знакомства одного из своих лучших, а главное доверенных бойцов, с ближником Главы Демонов Проклятого Перевала Генгецу безусловно хорошенько обдумает, но позже. Сейчас это едва ли имело значение.

Быстро миновав почти пустую прихожую, шиноби Тумана оказались в небольшой комнате, почти всё пространство которой занимал грубо сколоченный стол, во главе которого восседал виновник и организатор этой безумной во всех отношениях встречи.

— Приветствую Третьего Хокаге Конохагакуре но Сато.

— Приветствую Второго Мизукаге Киригакурэ но Сато. Раз с церемониями покончено, предлагаю перейти к делу.

— Полностью с вами согласен. В конце концов — быстрее начнём, быстрее закончим и разойдёмся каждый своей дорогой.

— Тогда приступим.

Крохотная рыбацкая деревушка, навечно застывшая меж голых скал побережья Страны Лапши и неспокойных вод пролива Цугару, где вот уже многие тысячи лет вели борьбу Океан Канаши и Море Канзоку, неожиданно для всего мира стала местом, где вершились судьбы держав. Одинокая покошенная хижина дала кров и прибежище двум монстрам, что уже вошли в историю как самые ужасающие порождения своих эпох.

Смотря на того кто по праву мог называть себя Легендой, Генгецу испытывал странную смесь уважения, зависти и… сострадания?

Не уважать Величайшего Из Кагуя было нельзя. Бесспорно его могли ненавидеть, могли испытывать к нему отвращение и изнемогать от ярости, но уважение к этому реликту Войн Кланов проявляли все, в той или иной мере. Просто потому что невозможно было не признавать того, кто умудрился прожить столь долгий срок под этим Небом, преодолеть все невзгоды, поучаствовать в сотнях битв и Двух Мировых Войнах! Ведь если взглянуть правде в глаза, шиноби жили мало, слишком мало на взгляд самого Генгецу. Во многом из-за этого такие как Кагуя — долгожители, были столь почитаемы. Ведь — смогли они, сможем и мы! Наивные надежды вперемешку со слепыми мечтами, но… Он понимал почему шиноби порой так отчаянно хотелось верить, что когда-нибудь и они станут такими… легендами. Пусть с маленькой буквы, пусть лишь среди своих, но всё же…

Отогнав прочь незваную меланхолию, Хозуки постарался ухватить всё стремительнее ускользающую мысль.

Да, Кагую уважали, и завидовали — куда без этого. В конце концов, было на что положить взгляд. Могущественная родословная, сильный Клан, высокое положение и ужасающая мощь, помноженная на столь же непомерный опыт. Было от чего скрипеть зубами, и исходить на желчь от чёрной зависти. И это при том что и самому Генгецу могли позавидовать многие. И завидовали! Но древняя мудрость вновь оказалась права — на чужом поле трава всё равно кажется зеленее.

Вот и получается: уважение и зависть. Весьма заурядные проявления высоких и низменных человеческих порывов по отношению к тому, кто забрался выше тебя. Так как же там нашлось место состраданию? Генгецу сам не до конца понимал это. Просто смотря сейчас на вольготно развалившегося на против него аловолосого громилу, с нахальной улыбкой матёрого головореза и глубокими зелёными глазами седого старца, он вдруг представил какого это — тянуть на себе поколение за поколением. Служить символом, опорой, нерушимой и непоколебимой твердыней для всех вокруг. И так год за годом, десятилетие за десятилетием, не зная продыху, не ведая конца… Печальная участь, как не посмотри. Уж ему то, всего за неполные два десятилетия сполна хлебнувшему все «радости» правления, это кристально ясно, а какого приходилось Кагуе все эти годы даже вообразить было страшно.

Размышляя о двойственности любого успеха, Генгецу сам не заметил, как молчание, опустившееся на лачугу едва оба Каге заняли свои места за крохотным, потрескавшимся от времени и разбухшим от влаги столом, превратилось из неуютного в давящее. Никто не спешил первым начать беседу, при том что и на обычные попытки давления и желание выявить слабину своего оппонента это не было похоже. Кагуя явно не пытался вынудить его первым взять слово, тем самым показав свою слабость, но всё равно молчал. Словно… тут губы Генгецу против воли исказились в едва заметной улыбке… словно бы он не знал как начать разговор. Забавно, но и сам Мизукаге едва ли представлял каким именно образом следует дать отмашку этим непростым переговорам, что в принципе едва ли казались возможными в свете только что отгремевшей Войны.

Впрочем тут на стороне Хозуки был один козырь, которым он не преминул воспользоваться, разбивая наконец порядком затянувшуюся паузу:

— И так — мы здесь. Признаться честно, я едва ли рассчитывал на то, что вы откликнитесь на мой призыв о переговорах, Хокаге-сан. Всё же репутация у вас весьма однозначная, и тем страннее видеть вас сейчас тут. Скажите, почему вы настояли именно на личной встрече? Дело подобного уровня можно было бы уладить и с помощью чиновников, на худой конец секретарей.

— Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам, — не убирая с лица нахального оскала, пробасил ему в ответ Кагуя. При этом Генгецу отчётливо видел, что взгляд Повелителя Костей пролегал ровно над его правым плечом и уходил в даль, туда где сейчас застыла массивная фигура Фугуки. Интересно.

Однако развить свои размышления Мизукаге не сумел, поскольку Кагуя, выждав небольшую паузу, продолжил:

— Впрочем причина побудившая меня позвать вас в столь дивное и красочное место на тайную прогулку под лучами палящего солнца, куда прозаичнее.

— Убийство? — с показным равнодушием поинтересовался Генгецу, при этом подмечая как напрягся телохранитель Второго Хокаге.

— Нет, — спокойно возразил аловолосый, чуть скрыв свой звериный оскал, — Для этого, уж не сочтите за хвастовство, подобные уловки мне были бы ни к чему.

— Но с ними проще, не спорьте, — Генгецу изо всех сил старался спровоцировать Кагую на действие. Не кровавое буйство, конечно, но хотя бы толика гнева была бы кстати. Любая искренняя реакция могла помочь выяснить истинные мотивы этой встречи, но пока что пробиться сквозь любимую маску Третьего Хокаге не получалось.

— Не мне судить. Никогда не испытывал надобности прикидываться чьим-то другом перед тем кем свернуть ему шею.

— Всё бывает в первые.

— Не для такого старика как я. Впрочем, как уже было сказано ранее, причины побудившие меня устроить эту встречу лежат на поверхности.

— Просветите?

— Для этого всё и затевалось. Но для начала небольшая географическая справка. Она поможет прояснить мою позицию. Страна Воды, которую вы представляете, расположилась аккурат на Расколотых Островах, ровно посередине между материками Хонхоной, откуда берут своё начало все прочие Великие Какурезато, и Уандуком, малоизвестными землями далеко на востоке.

— Общедоступная информация.

— Да. Но далеко не каждый ответит на тут же возникающий вопрос — почему Страна Воды так отчаянно вцепилась в Хонхону? У вас огромный простор для экспансии: острова Нега и О’Узу на севере, всё побережье Уандука на востоке. Бескрайние просторы захватить и удержать которые на порядок легче нежели чем любую, даже самую захудалую, Страну на столь желаемом вами материке. Так в чём же дело?

— Позвольте угадать, сейчас вы поразите меня ответом и раскроете глаза на сию тайну? — иронично протянул Генгецу, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Всё же тот факт, что Третий Хокаге на полном серьёзе пытается объяснить Мизукаге политику его родной Страны смотрелись в высшей степени забавно. Хоть и настораживающе.