Медленно, словно готовясь в любой момент передумать, человек повернулся и откинул капюшон. В полумраке с трудом удалось рассмотреть черты лица, и Виолетта решила, что глаза обманывают, или благовония вызвали странную галлюцинацию.

Эти черты… И глаза…

— Отец?

Виолетта не могла поверить собственным глазам. Перед ней стоял человек, которого она уже давно не надеялась увидеть вновь. Он сильно изменился за прошедшее десятилетие. Но эти глаза невозможно не узнать: серые, — такие же, как у неё.

Немного отойдя от шока, девушка невольно занялась поиском объяснений. Но ни одно из них не могло унять нарастающее внутри чувство злости и обиды — всё, что она держала в себе столько лет.

Они стояли напротив друг друга в полутёмном ингу, окружённые обволакивающим дымом жжённых благовоний, и молча обменивались взглядами. Никто не решался нарушить тишину. К счастью, Денис был единственным, кто не потерял дар речи.

— Отец? — удивлённо переспросил он и недоверчиво посмотрел на человека в балахоне. — Вы Эдуард Марлин?

Мужчина промолчал. Он долго рассматривал Виолетту, словно она была картиной или каким-то диковинным сувениром. Опущенные руки тронула лёгкая дрожь. Мужчина с трудом заговорил, явно испытывая непреодолимый дискомфорт:

— Дочка, ты… так выросла!

Услышав его голос, Виолетта вздрогнула, словно получила смачную пощёчину. На глазах выступили непрошеные слёзы. Всего несколько коротких слов выдернули её из реальности и забросили на много лет назад, где всё было по-другому. И они не были чужими друг другу. Она вспомнила тёплую улыбку; запах угольной пыли, которая как будто въелась в кожу за годы работы на шахтах; сильные руки, способные смастерить что угодно. Всё, что она постепенно начинала забывать, вновь обрело смысл.

Это было странно и пугающе. Разум отказывался принимать то, что Виолетта видела и знала: тысячи миль от дома; обособленная территория; другая культура; другой народ; два дня на Аргхане в окружении друидов, практикующих магию древних танаров; и он… здесь… живой и здоровый.

Виолетта пулей вылетела из ингу и трусцой добежала до ближайшего дерева. Тонкий ствол больше напоминал канат. Но плевать. Нужно собраться с мыслями. Нужно немного свежего воздуха. Она осела на землю и прислонилась к стволу. Вскоре показался Денис, но остался стоять в стороне. Решил дать время. Так прошло несколько минут.

— Он хочет поговорить с тобой! — предупредил молодой шаонец, когда молчание сильно затянулось.

Виолетта глубоко вдохнула и выдохнула. Понадобилось ещё немного времени, чтобы подавить эмоции. Наконец, она встала и решительно посмотрела ему в глаза.

— Плевать! — произнесла сухо. — Нам уже давно пора возвращаться на Ориндейх. Не будем заставлять Куаша ждать!

Денис с сомнением почесал затылок. Оглянулся на ингу, словно ждал какой-то поддержки. Но человек в балахоне остался внутри. Побоялся лишний раз смотреть в глаза прошлому.

— Конечно, можем идти, но сама потом будешь жалеть!

— Откуда такая уверенность?

— Сейчас ты злишься. Это понятно. Но когда злость начнёт проходить, появятся вопросы. Это будет мучить тебя, поскольку ты уже не сможешь в ближайшее время вернуться и задать их. Такая возможность есть только здесь и сейчас.

Он прав, и ей была противна сама мысль об этом. «Не будь дурой, — отругала себя девушка, — кто ещё ответит на твои вопросы?».

— А как же Куаш? — неуверенно спросила она.

— Подождёт. Не думаю, что мы потратим много времени. В крайнем случае, доберёмся до Ориндейха сами.

Виолетта кивнула, соглашаясь. Взгляд отчаянно метался по деревне, местным жителям, словно в поисках какого-то спасения. Никто не подходил, не задавал вопросы. Знали ли они кого приютили? Кем он вообще стал?

— Слушай, признаю, не повезло нам с отцами! — попытался приободрить её Романов. — Но у тебя появилась возможность получить ответы. Это меньшее, что он может сделать. Кто знает, может, у него были причины.

«Сомневаюсь!».

Денис протянул руку, предлагая свою поддержку. После недолгого замешательства, девушка неуверенно коснулась его ладони. Их пальцы переплелись.

— Хорошо… — почти шёпотом решилась она. — Только если ты будешь рядом.

— Я не оставлю тебя наедине с сомнительным типом, даже если он твой отец! — с брутальной усмешкой ответил патрульный и потянул её к ингу.

Как только они подошли к пугающим маскам, Эдуард Марлин нерешительно показался. В свете солнечных лучей Виолетта вновь поразилась тому, как же сильно он постарел. Это был уже не тот энергичный молодой человек, которого она видела на старых снимках, пылящихся много лет в коробках на чердаке. И не тот заботливый, забавный и счастливый родитель, образ которого сохранился на задворках памяти.

Перед ней стоял высокий мужчина, заметно потрёпанный жизнью. На лице отпечатался след печали и глубокой усталости. Борода спадала до груди. Было много проседи в волосах и бороде. Морщины тронули межбровное пространство и носогубные складки. Серые глаза, такие же, как у Виолетты, уже не излучали былой свет. В них вообще не ощущалось ничего живого.

— Нам будет проще говорить без лишних глаз! — хриплым голосом произнёс Эдуард, избегая смотреть дочери в глаза. — Предлагаю отправиться ко мне.

— Веди! — сухо разрешила Виолетта.

Было интересно посмотреть, как он здесь живёт; на что променял дом в Танаре, который обустраивал собственными силами.

Шли молча. Путь лежал к шалашу. Такому же, как все. Он находился недалеко, но за время молчаливого пути Виолетта успела несколько раз пожалеть о своём решении. Чувство неловкости только нарастало. Денис крепко сжимал её ладонь, придавая решимости. Только благодаря ему она не сорвалась с места и не сбежала.

Шалаш громоздился ближе к восточной окраине деревни. Эдуард отступил, пропуская их внутрь. Виолетта обвела пространство скептическим взглядом. Жил он довольно скромно. Она заметила спальное место, маленький столик, небольшой шкафчик. Из личных вещей практически ничего. Девушка жадно всматривалась в каждую деталь в поисках чего-то значимого. Убедиться, что они жили в радости все эти годы, пока их дети росли брошенными.

«Кстати о „них“, где же мама? Мебель рассчитана на одного человека…».

Виолетта была настолько сбита с толку своим открытием, что напрочь забыла про мать. Эдуард заставил отвлечься от мыслей, когда неловко протиснулся мимо них и достал из шкафчика три деревянных плошки и кувшин. Дрожащими руками разлил какой-то напиток. В первую очередь предложил Виолетте, но она решительно отказалась. А вот Денис с любопытством принял.

— Что это? — поинтересовался он, неспешно болтая жидкость.

Мужчина сделал несколько глотков. Похоже, это помогло ему успокоиться.

— Настойка! — ответил он. — Сам делал.

Патрульный настороженно отпил, затем хмыкнул в знак одобрения:

— Крепкая!

— А то! Из лучших сортов ностариуса.

— Это те растения с шипами, которые местные так боготворят?

— Потому что без них жизнь на Аргхане была бы в разы тяжелее!

С этими словами Эдуард налил ещё. Руки дрожали, выдавая напряжение. Виолетта неловко прокашлялась и задала вопрос, пока он не успел напиться и опьянеть:

— Так, значит, здесь ты теперь живёшь?

Она имела ввиду остров. Это до сих пор не укладывалось в голове. Мужчина бросил на неё виноватый взгляд. Выудил откуда-то три самодельных пуфа и жестом предложил сесть, намекая на продолжительный разговор.

Его движения и язык тела создавали не лучшее впечатление: всё как-то не так, непохоже на него. Обрывистые, неловкие и даже местами неуклюжие — словно слуга притащил домой своего господина и теперь всячески пытается угодить, дабы сохранить голову на плечах.

Девушка тяжело вздохнула. На этот раз не стала противиться. Вместе с Денисом села за стол. Эдуард занял место с противоположной стороны. Их разделяло несколько ярдов, но фактически эта пропасть состояла из многих лет.