Сперва она проверила свои возможности на животных, что остались без своих хозяев. После Дрива проверила силу своего слова и обнаружила, что её стихи оживают, если читать их со всей той злостью, что была в её душе. Чем больше разрасталась тьма в её сердце, тем сильнее становилась ведьма.

Забор из тел своих соседей и друзей она превратила в настоящую ледяную стену и спряталась за ней. Её слугами были приманенные магией олени. Но ни одна ведьма не лишена человеческих потребностей, и Дрива начала свою месть с поиска рабов.

Облачённая во всё белое, ведьма выехала в мир на санях, запряжённых оленями. Пурга скрывала её следы. Дрива словно летела по небу, сметая и засыпая снегом всё и всех на своём пути. Её считали призраком, богиней, духом ветра и зимы, а тех несчастных парней, что она забирала с собой, считали жертвой. В общем-то, так и было, ведь рабы ведьмы жили недолго.

Всю долгую северную зиму безумная женщина похищала мужчин. Особенно она любила полярную ночь и свет северного сияния. Лишь коротким северным летом она давала людям передышку. Однако, даже летом её замок изо льда не таял и оставался непреступным.

Всего через пару лет люди в окрестных поселениях так привыкли, что сами выставляли на улицу тех мужчин, по которым никто не стал бы скучать, стоило на горизонте появится снежной буре. Это продолжалось так долго, что уже никто из живых не знал начала этой истории.

Обезумев от своей власти, Дрива перестала предупреждать людей метелью.

Жители поселения не сразу поняли, что происходит, когда на главную площадь въехали сани, запряжённые оленями. Люди не успели разбежаться и спрятаться в своих домах. Взгляд безумицы упал на молодую женщину с ребёнком на руках.

Сердце ведьмы дрогнуло, но тьма слишком приросла к её душе. Неистово смеясь, Дрива выхватила младенца прямо из рук его матери и унеслась в своих санях, напустив на поселение снежную бурю.

По иронии судьбы, Сольвейг, мать похищенного малыша, тоже проявилась. Проявился и истинный дар женщины — от одного прикосновения её руки таяли вековые снега, кипела вода, запекалось мясо. Эта мать не стала оплакивать своего ребёнка. Сольвейг бросилась в погоню.

Увы, и эта ведьма не понимала сути своей силы, поэтому не стала обучаться мастерству. Долгие годы она искала следы, натыкаясь лишь на слухи и мифы. Многие считали Сольвейг сумасшедшей, и просто потешались над ней. Но горячее сердце матери не смогли потушить многочисленные неудачи.

Однажды, лютой зимой, молодая ведьма наткнулась на стену изо льда. Изнутри на неё смотрели лица, перекошенные холодом и смертью. Не было сомнений, что она нашла нужное место. Вытопив себе проход, Сольвейг вошла в обитель похитительницы.

Рабы Дривы совершенно не обращали внимания на постороннюю. Найти нужный дом не составило труда. За сотню лет всё поселение обратилось в развалины, и лишь одно жилище, обильно украшенное костями, было пригодно для жизни.

Сын Сольвейг подрос и приближался к тому возрасту, когда отцы традиционно учили детей держать в руках щит и боевой топор. Однако, когда-то крепкий и сильный малыш, выглядел больным и отсталым. Дрива не могла контролировать своё колдовство и, несмотря на то, что не было препятствий вырастить мальчика своим сыном, изувечила его своей магией.

Ошалевшая от горя Сольвейг бросилась на похитительницу. Ледяная ведьма в долгу не осталась и ответила. Истинный дар Дривы не действовал на соперницу, и завязалась жестокая битва.

Несмотря на опыт, тьма внутри не позволяла думать рационально. Сольвейг вышла из смертельной схватки победительницей. Её родной сын, ставший невольным свидетелем кровопролития, пал замертво. Рабы Дривы очнулись от транса и бросились на солнечную ведьму, не разбираясь, что не она стала причиной их бед.

Обезумевшая от горя и боли Сольвейг бросилась бежать и прыгнула в море. По всему побережью вскипела морская вода, что стало знаком окончания тирании Королевы пурги.

***

Люся и Артёмка сидели с задумчивыми лицами.

Мальчик размышлял о том, насколько разрушительна может быть магия. В его сердце всё сильнее росло уважение к Галине, сохранившей рассудок, несмотря на все беды, свалившиеся ей на голову. До того момента он не в полной мере понимал всю серьёзность темы колдовства.

Люся же, едва не свихнувшаяся от мысли, что услышанная только что сказка — реальная история, отвлекала себя мыслями о том, как же сказки изменились с течением времени.

— Галь, я же правильно поняла, что прототип Герды — это мать прототипа Кая?

— Угу, — подтвердила ведьма.

— Хорошая ведь история! Зачем нужно было менять рассказ о силе материнской любви на мутную историю про девочку, которая похищенному мальчику не пойми кто?

— Полагаю, чтоб сделать зло однозначным и превознести женское самопожертвование. Но ведь Дрива — тоже мать, так же потерявшая сына. Слишком сложная сказка получилась бы. К тому же, такой историей не научить девочек молча терпеть и спасать всех вокруг, наплевав на самих себя.

— Короче говоря, сказки Андерсена ты не любишь?

— Почему же? — возмутилась Галина, — Я очень люблю сказку о русалочке. Очень показательная и жизненная история. Даже удивительно, что реальных событий под ней никаких нет.

— О, тётя Галя! — вклинился в разговор Артёмка, — А русалки существуют?

— Русалки-то существуют, но ни одна даже умственно отсталая русалка не станет перекраивать себя ради еды.

— В смысле, ради еды?! — мальчик вытаращил глаза.

— Русалки едят мужчин, а не хотят за них замуж, — догадалась Люся, — Галь, а ты ведь сухопутная ведьма, получается?

— Ну, да, наверное, — в недоумении ответила Галина.

— Возьми мой голос и наколдуй мне рыбий хвост! Проголодалась я что-то.

— Изольда Поликарповна, новости есть? — спросила Галина, глядя в хрустальный шар.

— Есть, дорогая! — юная блондинка внутри шара лучезарно улыбнулась, — И только хорошие!

— Не томите же! — ведьма положила подбородок на свои переплетённые пальцы и улыбнулась в ответ.

— Отец ребёнка отлучён от ковена и под страхом санкций отлучён от общины перевёртышей. Его жена подала на развод и выставила его из дома. Стоит ему нарушить малейшее правило, и не сносить ему головы. С таким характером и самомнением, поверь, это лишь вопрос времени.

— Отлично, — злобно ухмыльнулась Галина.

— Едем дальше. Ковен рассмотрел твою просьбу и согласился. Можешь приступать к обучению мальчика. Даже с низким магическим потенциалом, перевёртыши в наших рядах — ценный ресурс. Если же потенциал окажется значительным, то действовать будем по всем правилам.

— Я понимаю, Изольда Поликарповна.

— Это не только ты должна понимать. Не хотелось бы новых проблем, связанных с этим ребёнком. Предупреди его до того, как начнёшь его учить. Я буду ждать отчёт через две недели.

— Так скоро? — удивилась Галина.

— Ты сомневаешься в собственных силах? — с улыбкой спросила блондинка из хрустального шара.

— Нет, конечно, в себе я уверена. Но мальчику же всего двенадцать. Для оценки его потенциала куча времени.

— Отвечу честно. У нас тут готовятся к передаче новому хозяину два фамильяра, и с претендентами не густо. Если мальчик достаточно силён, то ему будет нужен фамильяр. Хотелось бы убить двух зайцев одним выстрелом. Не люблю, когда в обители подолгу находятся бесхозные животные. Сразу ассоциации с приютом возникают.

— А что с усыновлением?

— Галя, мне кажется, ты слишком торопишься. Это необратимый процесс, и я настоятельно рекомендую тебе подумать ещё. Проблемы с биологическими родственниками улажены.

— С отцом — да. А мать?

— Улажено и уже давно.

— Вы не говорили.

Изольда Поликарповна пожала плечами.

— Так ты и не спрашивала.

Из подвала Галина вышла в смешанных чувствах. Радости было много больше, поэтому на её лице красовалась лёгкая улыбка. Артёмка воспринял это как хороший знак и тоже улыбнулся.