— А то! По ним и видно, особенно по девке! — раздалось в ответ.

Конец фразы потонул в гулком хохоте. Если судить по голосам, позади нас находилось не менее пяти человек. Я хотела обернуться, но острый наконечник оружия, так настойчиво упирающегося мне в спину, напомнил, что этого делать не стоит.

О боги, что же теперь с нами будет?

Мы находились в шатре. Как выяснилось, он состоял из двух половин. Первая — представляла собой подобие сеней. Там находились хозяйственные ящики с утварью и бочки, источающие запах квашеных овощей. Вторая часть шатра была отапливаемой, именовалась «домом» и оставалось только поражаться огромному количеству звериных шкур, ушедших на изготовление. Такие же шкуры были и на полу. Посередине помещения смердела жировая лампа, дающая свет и тепло.

Напротив нас, расположившись на меховой подстилке, поджав под себя ноги, сидел малорослый мужчина. Кроме него в шатре находились еще несколько людей, но именно от этого незнакомца сейчас зависело наше будущее.

— Кто ты? — человек немного шепелявил.

— Я Нил, правитель Лаэрда. Отпустите нас и получите выкуп.

— Выкуп? Ха! Зачем мне твой выкуп? — черные, чуть раскосые глаза вглядывались в лессира. — Мне деньги не нужны. Что еще можешь предложить?

— А что вы хотите?

Человек пригладил остроконечную бородку.

— Ты все равно не сможешь дать то, что нужно. Зачем пришел сюда?

— У вас мой друг.

— Беловолосый воин?

— Да. Лессир Данай.

— Да-най, — по слогам произнес человек, словно впервые слышал это имя. — Его звали Данай? — бросил он кому-то в сторону и, видимо, получив утвердительный кивок, ощерился в улыбке. — Есть такой. Зачем он тебе?

— Он мой друг, — повторил Нил.

— Он враг! — черные глаза заметали молнии, а костлявые пальцы сжались в трясущиеся кулаки. — Он похитил Тень!

— Вы ошибаетесь, — стараясь сохранить спокойствие в голосе, настаивал Нил. — Он не мог.

— Если он твой друг… Тогда ты тоже враг! — резюмировал человек. — На цепь их!

Чьи-то руки схватили мои запястья и резко вывернули наружу. Чудовищная боль пронзила до плеч.

— Нет! Оставьте ее! — голос Нила прозвенел в воздухе. — Вы ошибаетесь. Мы не враги. Отпустите нас и Даная, и мы уйдем.

Но человек не желал слушать. Казалось, эта ситуация очень забавляет его. Словно он все уже давно решил, и слова лишь оттягивали наказание.

— На цепь!

Внезапно шкура, занавешивающая вход, откинулась и на пороге показалась маленькая седая женщина.

— Оставь их, Ылган.

— С какой стати⁈ — дернулся мужчина, но под взглядом старухи сразу сник.

— Великий Пух подтвердил, что они не враги, они гости.

— Великий Пух заговорил с тобой?

— Да, Ылган. Священный дух снизошел к моим молитвам.

— И что же он сказал? — это был риторический вопрос, человек уже знал ответ.

Женщина сделала несколько маленьких шагов к середине шатра и, встав так, чтобы всем было видно, сказала:

— Эти люди, так же как и беловолосый воин, не враги! Они наши гости! Так решил Великий Пух.

Нас проводили в отдельную ярангу.

— Стойте тут, — пробурчала старуха и вышла вон, оставив нас одних.

Я огляделась. Помещение было немного меньше, чем предыдущее, но более теплое. Внутри, вдоль выделанных шкур, красовались пучки засушенных трав, хлопковые мешочки с семенами и глиняные горшочки с неизвестным содержимым. Кое-где висели выбеленные временем кости животных, а, в отдельных связках — рыбьи, мелкие, но тонкие и острые.

— Пресветлые боги! Она шаманка?

— Видимо, — кивнул Нил.

— А кто такой Великий Пух?

— Точно не знаю. Кочевые племена поклоняются своим собственным богам. И у каждого племени они свои.

— Но ясно, что они не пособники Грэма. Слышал, как тот мужик… как там его зовут?

— Ылган.

— Да, точно. Он обвинил Даная, что тот враг Теней.

— Слышал. Но не будем делать поспешных выводов, Тала. Для начала, посмотрим, кто такой Великий Пух.

Тут одна из шкур поднялась, и морщинистая рука старухи поманила нас за собой. Яранга шаманки имела одну особенность, незаметную с первого взгляда — она была соединена с соседним шатром проходом, наподобие коридора, длиною не более метра. Очередная шкура полетела вверх и нашему обзору представилась просторная комната.

В теплом свете лампы, среди разбросанных мехов, на ворохе из тысячи подушек, возлежал Великий Пух. Был он размеров необычных, и внешностью для божества странной. Но склонила подле него голову седая шаманка, опустилась на колени.

Грозно сверкнули глаза Великого и сжались лапы в кулаки. А в тишину ворвался голос, попрекающий старую жрицу:

— не крутите мне по самое не желаю! Я шо, по-вашему, специально напрашивался к вам? Ой, да вы вгоняете меня в гроб и даже глубже, больно мне оно надо. Вы, человеки, ведете себя не по-человечьи! Ну, что ты сидишь? что сидишь, я тебя спрашиваю? дай девочке сесть, видишь, еле стоит ребенок!

И ребенок, то есть я, со счастливыми криками «Хома! Хомочка, родной! Нашелся!», на глазах изумленной шаманки, кинулась обниматься с Великим Пухом.

Ой, как же приятно быть лучшим другом местного бога. И самую теплую ярангу выделят, и самыми вкусными яствами накормят, и дорогими мехами одарят. В общем, отношение к нам изменилось полностью.

Здешнее племя поклонялось одному-единственному божеству и имя его — Тень. А так как в последнее время призрачные духи старательно прятались, то любого представителя теневого братства снежные кочевники почитали, как родного отца и прародителя всего живого. О многообразии «божественных» существ они не догадывались и свято верили, что тень — един, но в обличиях разных.

А посему, едва увидев Хомочку, тут же кинулись ему в крохотные ножки и забормотали слова хвалебных песнопений.

— Подожди, — прервала я и кинула в рот очередной кусок вяленого мяса, жесткого, но вкусного. — А почему они Даная-то забрали? Он же с тобой был.

Хомка покрутил носиком:

— и шо, что со мной? Я говорил, говорил, а они лбами в землю тычутся, хвалы нараспев читают. А как головы-то подняли, увидели, что Данай меня тоже не понимает, и объявили его вражиной. Я им кричал, кричал, а они только поклоны бьют. сюда дошли. А тут и вы скоренько подоспели.

— Нас могли убить, — пожаловалась я Хомке.

— А что это ты мне говоришь? Скажи тем, кто не понимает! Пока эта старушенция меня слышать научилась, да пока я объяснил…

Я пересказала лессирам историю пленения. Данай подтвердил, что Хомка и вправду что-то пищал, но ни он, ни воинственное племя не могли понять эмоциональных словоизлияний пушистика.

Слава всем богам, в том числе и новоиспеченному божеству, дело скоро уладилось.

— Как твоя нога, Данай? — поинтересовалась я.

— Уже лучше. Эта шаманка смазала ее чем-то до одури вонючим, — блондин сморщил нос, словно до сих пор ощущал зловонный запах. — Но надо признать, помогло.

— Передвигаться можешь?

— Еще бы! Хоть сейчас можем идти.

— Нет, — решительно мотнул головой Нил. — До утра остаемся тут. Не хочется вновь коротать ночь среди снегов. А завтра на рассвете, в путь.

— Как скажешь, — согласились мы.

— До Лаэрда осталось немного. Главное спуститься с гор. А там уже наш край. Там легче.

Нил мыслил здраво. Прошлая ночь, и эмоциональное напряжение сегодня утром, выбили нас из колеи. Необходимо хоть несколько часов тепла и спокойствия. Тем более от сытной пищи и жаркого очага глаза закрывались сами собой. И плевать, что до вечера еще далеко. Плевать на все.

— Тала… Тала… — тихий мужской голос пробивался сквозь сон.

— М-м-м… — томно потянулась я и перевернулась на другой бок.

— Тала, просыпайся.

— У-у-у…

— Тала! — голос становится настойчивее.

Напрасно. Я лишь залезла с головой под подушку и постаралась воскресить сновидение.