Я выпрямил спину.

Совсем скоро, да, но почему? Почему я так уверен, что последняя битва должна случится в ближайшее… Нет, не в ближайшее время. Сегодня. Мне об этом никто не говорил. Никто не предупреждал меня. Тогда почему я…

Щёлк.

«И когда начнётся этот „великий турнир“?»

«Скажем так, про это можешь не волноваться…»

Я цокнул языком.

…Что ж, меня действительно предупредили. Теперь остаётся только попытаться подготовиться… Если это вообще возможно.

На самом деле у меня была зацепка касательно того, что именно тогда случилось. Дудка в своё время рассказывал нечто подобное. Когда я спросил у Него, если ли у меня хоть какие-то шансы, учитывая, что все Остальные накапливали свои силы миллионы лет, Он сказал, что да, имеются, ведь у Меня было важное преимущество.

Я всё ещё не был сумасшедшим.

Каждый из них пытался перестроить реальность по своему образу и подобию.

В то же время я пытался сохранить её первоначальное обличие.

Именно поэтому, теоретически, на моей стороне было бесконечное множество миров, которые ещё не успело затронуть влияние кошмара…

Теоретически.

На самом деле мне крупно повезло, когда я смог настроить себя на эту веру. На это было несколько причин: и моё собственное психическое состояние в тот конкретный момент, и близость другого Владыки, который выступал как бы на контрасте нормального, и мир, в котором я находился, и моё положение и так далее и тому подобное… Звезды сошлись невероятно удачливым образом и, честно говоря, я не мог представить, что мне нужно сделать, чтобы это повторить.

Вернее, мог, но это было чрезвычайно опасно.

Мне нужно было снова сразиться с одним из Них. На самом деле в этом не было ничего сложного. Наше грандиозное сражение за судьбу вселенной намечалось в самое ближайшее время. Проблема в том, что у меня была единственная попытка, и в случае провала… попробовать снова уже не получится.

Можно было расспросить об этом дудочку — он всегда казался мне дружелюбным — но… нет. Доверять ему было слишком опасно. Спасибо за дельные советы, но Он всё ещё был моим противником. Он тоже хотел захватить и перестроить вселенную.

Но зачем тогда Он помогал мне? Чтобы использовать меня и разделаться со своими конкурентами? А может это был один большой эксперимент? Или нет? Или не было никакой причины?

Собственно, безумцам они бывают не нужны.

Я задумался, стараясь вспомнить мельчайшие детали тогдашнего противостояния. Что ещё может послужить зацепкой? Вера, вера… а что насчёт моей собственной веры? Она была ничтожной, и в то же время её нельзя было назвать совершенно бесполезной. Она позволила мне продержаться, пока я настраивался на ту самую великую Веру с большой буквы.

Вообще если так подумать, мне и раньше приходилось сражаться с «человеком половинкой». Нашу первую битву мой Предшественник, Фантазмагорикус, намеренно подстроил, чтобы испытать мои силы. Наверное. Кто его знает, на самом деле.

Я вздохнул и отправился в кабинет, чтобы снова перечитать дневник. Особенного смысла в этом не было, благодаря своей фотографической памяти я наизусть помнил его содержание, и всё же я надеялся найти хоть какую-нибудь зацепку.

В итоге мои надежды оказались разбиты. Ничего удивительного. Вполне может быть, что я уже продвинулся дальше своего предшественника в понимании того, как работает Зона кошмара. Размышляя об этом и перелистывая потрёпанную книжку, я вдруг почувствовал приступ вдохновения. Я взял чернила, перо, открыл дневник на чистой странице и приступил к работе.

Старательно припоминая, что уже было записано, я перечислил свои новые открытия. При этом я старался следовать стилю моего предшественника, чтобы новые записи не казались инородными, и чтобы «следующий» — надеюсь его не будет — не испытывал бесполезных подозрений.

В своё время я был очень подозрительным.

И не зря.

Когда работа была закончена, я закрыл дневник, положил его в третью полку и откинулся на спинку стула. Так я просидел примерно с минуту, собираясь с мыслями, после чего направился в подвал.

Именно собственная вера позволила мне продержаться достаточно, чтобы настроиться на мировую. Если постепенно катить снежок по снегу, он превратится в огромный снежный ком. Но если первоначальная снежинка была слишком маленькой, он развалится ещё прежде, чем успеет прокатиться хотя бы пару сантиметров. Здесь действовал похожий принцип. Моя душа, моя вера, была сердцевиной, без которой ничего не получится.

Сперва я намеревался сразу отправиться в Мир Тали (я оставил несколько указаний на прощание, но работы всё равно было достаточно), но затем немного подумал и решил проверить все прочие миры. Самое время провести ревизию. Может статься, это был мой последний шанс.

Муки выбора, а затем ноги сами повели меня в мир Пирайи.

Я протиснулся в расщелину и оказался посреди пещеры. Вид последней, накрытой тонкой, как иней, белой дымкой немедленно вызывал у меня лёгкое чувство ностальгии. Я посмотрел по сторонам, вздохнул и щёлкнул пальцами.

В следующую секунду моё тело стало обретать иные, намного более громоздкие очертания.

Я выпрямил свою длинную шею, топнул когтистыми лапами и приоткрыл глаза.

Я обнаружил себя посреди круглой комнаты. Высокие — даже по моим меркам, — стены покрывала узорчатая мозаика. Сперва она казалась мне декоративной; затем я стал разбирать в ней конкретные образы: золотого дракона, ледяных титанов с треугольной головой, девушку, которая стояла в конце храма и читала проповедать и так далее.

Примерно понимая, что здесь происходит, я нашёл глазами начало мозаики и принялся читать.

Первые несколько метров картины изображали своеобразную идиллию: ясное небо, солнце и зелёные поля.

Затем, постепенно, начинались горы.

Множество человек — художник изобразил их маленькими точками — пробирались через запутанные каменные лабиринты. Некоторые падали и разбивались насмерть. Другие оставались брошенные посреди дороги. Остальные продирались дальше, чтобы в один момент, на вершине высокой горы встретить огромного дракона. Последний был путеводной звездой, которая отделяла горную гряду и прекрасную долину.

Посреди последней находился город; город у подножия горы, обитатели которого — те же точки — никогда не забывали приносить подношения своему спасителю. И однажды он поблагодарил их за усердие, ибо с вершины горы спускалась особенная, золотая точка, за которой тянулись просторные поля, усеянные пшеницей, кузницы, инструменты и торговые караваны… И в небесах над всем этим сияло не солнце, но великий, теперь уже золотой дракон.

В один момент на пути прекрасного простора мелькнула преграда — огромная коронованная статуя… И тем не менее она уже была уничтожена. Огромная трещина рассекала её на две половины. В этом плане художник постарался: не просто нарисовал разлом, но именно выбил его посреди каменной стены и монумента.

А затем снова бежали поля, по которым маршировали солдаты в золотой броне (оставляя за собой, опять же, только свет и процветание) и прекрасные церквушки, которые сияли точно звёзды и так далее… В один момент всё это обрывалось, и мозаику заволакивал чистый белый цвет. На секунду я предположил, что художник не успел закончить свою работу, но затем белизна стала обретать очертания и превратилась в титана с пирамидальной головой…

Перед ним находился другой титан, третий, четвёртый; они шли ровным строем и несли за собой ослепительную белизну, и вдруг предпоследний в этом ряду упал на колени, а последний превратился в белоснежный кубик, за которым вспыхнули золотые крылья… С этого момента снова побежали золотистые поля, между которыми возвышались всё более величественные города. Иной раз мелькали более конкретные образы: старик в длинной мантии, которые передаёт свой посох юной девушке и так далее…