Его суставчатые антенны, выраставшие из шарниров, расположенных в ямках между фасеточными глазами, ими Икс видел в сдвинутом цветовом спектре, антенны Икс-фермент-Тау беспокойно шевелил метелочками жгутиков.
«Десятым члеником антенны, — несколько очумело размышлял муравей, — я определяю врагов, одиннадцатым воспринимаю следы на тропинках охотничьих угодий, двенадцатый членик ведает у меня запахами родного дома… Только отчего мне лезет в мозг, который, считают люди, умнее собачьего, эта мура? А что вообще означает слово мура? Черт побери! Надо спешить в главный зал на совещание старейшин, а я тут прохлаждаюсь…»
Икс-фермент-Тау разомкнул и сомкнул мощные острые челюсти-жвалы и на языке поз изобразил крайнее недоумение.
«Я могу развить скорость в двести пятьдесят километров в час, — подумал муравей. — А что такое километр? И откуда приходит эта информация… Ах да! Я читал об этом в фантастическом романе Юрия Никитина «Мегамир». Хороший он писатель, Никитин… О человеческих качествах его распространяться не буду, как-никак, а работали в «Отечестве» вместе, а сочиняет Никитин крепко.
Да, но что такое писатель? А каков он человек? Про человека мне кое-что известно… И каков он есть, мегамир?»
Ответа на этот вопрос Икс-фермент-Тау не получил. Наваждение, которое так неожиданно остановило его в туннеле, разбросало сознание муравья, вдруг исчезло.
Икс-фермент-Тау встряхнулся, явственно услышав зов старейшин, запечатлел сигнал в памяти и резко побежал туда, где его ждали.
Совещание началось, едва припоздавший начальник патруля выдвинул из-за поворота туннеля антенны и подал сигнал: Я здесь.
Говорил самый старый из руководителей Рода, мозг которого был изощрен многими опасностями, им преодоленными, хитроумными решениями, которые не раз и не два спасали муравейник. Ему было уже двадцать два года, но муравей Альф-фермент-Юс был еще в самой поре, хотя и превысил среднюю норму муравьиной жизни.
Икс-фермент-Тау помнил, как два года назад, когда многочисленная группа фуражиров отправилась за продовольствием к новому, открытому им, Иксом, участку. Отправилась и не вернулась. Погибла целиком, попав под черную смерть, которая обрушилась на них сверху. Это люди обрабатывали лес ядохимикатами.
В муравейнике, лишившемся большей части кормильцев, началась паника. Но Альф-фермент-Юс не растерялся. Твердой рукой навел порядок, взял под контроль сохранившиеся припасы, разделил уцелевших солдат на отряды. Часть ратников он послал за помощью в соседние муравейники их Федерации с просьбой поделиться кормом, а часть, организовав срочное обучение, превратил в фуражиров и отправил на неповрежденные ядом участки леса с наказом без пищи не возвращаться.
За старым Альфом начальник патруля знал и другие подвиги, бывал с ним на поверхности, ходил в набеги на участки враждебных сообществ, попадал в различные переделки, опасные положения. В последнее время Альф-фермент-Юс муравейника не покидал. Ему попросту запретили это, потому как берегли, учитывали громадный жизненный опыт, который хотелось сохранить для других старейшин, более молодых, хотя и достойных.
— Мы собрались здесь для того, чтобы решить, как помочь Третьему муравейнику нашей Федерации, — передал сородичам Альф-фермент-Юс. — Сегодня оттуда прибыла представительная делегация старейшин, они лучше, нежели я, расскажут о том бедственном положении, в котором они оказались. Поэтому передаю слово Бэта-фермент-Рцы.
— Муравьи! — различил сигнал старейшины рода, входящего в Федерацию, насторожившийся начальник патруля. — Нас постигла беда, которая, как вы знаете, довольно часто приходит в наши дома, уничтожая изнутри. Если вы не поможете нам, Третье сообщество погибнет. Самим нам не справиться, мы уже пытались и неоднократно. Муравейник серьезно болен. Спасите души ваших братьев самым резким, физическим воздействием на их одурманенные отравой тела!
— Что же произошло? — взволнованно пробился сигнал одного из самых молодых начальников патрулей.
— Беда известная, — печально произнес Бэта-фермент-Рцы. Уже не раз и не два приходила она к нам, на погибель муравьиного рода. Нас снова губят ломехузы!
«Опять они! — чертыхнулся, скрестив антенны, Икс-фермент-Тау. — И здесь в муравьином мире, не дают мне покоя…»
В зале начался шум, сигналы накладывались друг на друга, отовсюду слышались конкретные предложения, но общий их смысл был направлен к тому, чтобы немедленно помочь братьям по Федерации.
Икс-фермент-Тау почувствовал, что сознание его снова раскололось, и к знанию о жуке Ломехуза и родиче его — Атемелесе прибавились человеческие знания о космических пришельцах, посланцах Конструкторов Зла, которых люди назвали именем коварных насекомых, разрушающих сейчас родной дом соседей муравья-солдата.
«Да минет нас чаша сия, — подумал Икс-фермент-Тау. — Но кто же я такой? Муравей или человек?»
XX. ВОЖДЬ ПРИЗНАЁТ МАФИЮ
— Послушайте, — усмехнувшись произнес Сталин, — к вам никогда не приходил страх? Чувство особого рода — страх одиночества… Видите ли, я о вас знаю все, но хотелось бы услышать непосредственный ответ. Это даст мне возможность увидеть, каким вы себя полагаете сами.
Вождь обнаружил, что вопросом этим явственно смутил хозяина этого таинственного прежде особняка, а теперь уже, в эпоху гласности, вседозволенности и демократии, наверно, уже легального бандитского логовища.
Пахан, Старик — или как там его еще? — изо всех сил старался казаться невозмутимым.
— Вы знаете, товарищ Сталин, — индифферентно заговорил он, — я как раз и занимался проблемами одиночества, в философском, так сказать, плане. Изучал работы Эриха Фромма, читал американского социолога Рисмена, знаком с выводом канадского ученого Маклюэна о том, что общество неуклонно движется к превращению в толпу безымянных одиночек… Но в связи с чем вы спросили меня об этом? Разве проблема Homo solus’a, человека одинокого, связана…
— Нет, — перебил его вождь, — не связана. К ней у меня академический интерес. Хорошо, оставим тему. Что вам известно о тех, с кем произошло сегодня ночью вооруженное столкновение?
Из пространного рассказа Пахана Сталин узнал, что тому многое известно о ломехузах. Не знал гангстер лишь одного: их подлинной опасности, таящейся в космическом происхождении, в глобальной поддержке, которую они получили от истинных хозяев своих — Конструкторов Зла.
Вообще, этот доморощенный мафиози оказался любопытным, по мнению товарища Сталина, типом. Он был особого рода социалистом, исповедовал вульгарный утопизм, надеялся придти к обществу свободы, равенства и братства через уголовные деяния, через широкое применение криминальных методов. Эдакий стихийный анархист с дипломом кандидата наук в кармане и кистенём в руке…
«А что? — подумал Сталин. — Разве мы, социал-демократы, не начинали с обыкновенного разбоя на большой дороге, с бандитских нападений на банки, почтовые конвои, именуя их ученым, понимаешь, словом экспроприация? Нет, этого парня надо использовать, подтолкнуть к еще более эффективному противодействию ломехузам. Но под моим контролем, понимаешь!»
Так Иосиф Виссарионович и заявил Старику: надо, мол, усилить борьбу с опасным противником. Разработку стратегии и тактики он, товарищ Сталин, берет на себя.
— Действуйте осмотрительно, — сказал вождь. — Сейчас перейдите к временной передышке, запустите к ним парламентёров, хотите, дескать, мира и этого пресловутого, навязшего в зубах консенсуса, согласия, понимаешь… Будьте осторожны. Существа, с которыми вам предстоит иметь дело, дьявольски хитры. И руководят ими не старые добрые черти, которых облапошивал поповский работник Балда, а самые что ни на есть новоявленные Люциферы, с полным, понимаешь, набором галактических средств и приемов.
Теперь Старик с выражением крайней почтительности, переходящей в обожание, но без угодливости смотрел великому гостю в глаза.
