Разве руководство церкви, иерархи православия не понимают, чем грозит советскому народу повальное пьянство, в которое ввергли нас прежние правители и апологеты культурпитейства? Нет, никогда не поверю в ихнюю несообразительность на этот счет!

Но произнесла хоть словечко православная церковь против засилия Жидкого Дьявола, против пьянства, являющегося по всем канонам христианства безусловным грехом, пусть и не таким тягчайшим, как по закону Магомета?

Церковь, увы, хранила молчание.

Безмолвствуют на этот счет иерархи церкви и сейчас, когда они избраны на Съезде народных депутатов в Верховный Совет Отечества, когда они многочисленно и многократно вещают с экранов телевидения, выступают во всех средствах массовой информации.

Что же, позволительно спросить, омерзительный, доводящий христиан — рабов божьих — до скотства и смертоубийства Жидкий Дьявол приемлем для православной церкви? Или она смирилась с его бесчеловечностью, угрозой полного уничтожения русского народа, о духовном и физическом здоровье которого должны в первую очередь заботиться его пастыри, ибо и в православии именно русские составляют арифметическое большинство… Предвижу, что и этот вопрос останется без ответа.

— Докладывайте, Глист, — обратился к агенту шеф филиала Организации, в которой нештатно служил теперь уже бывший работник литературного объединения. — С деталями, но покороче.

— Товарищи на распутье, — осклабил лошадиное лицо новоявленый искариот. — Сибирячкá-коммерсанта Павлова я насобачил отнять у них второй сборник «Ратных приключений», он предложил уже ихней полиграфистке, ведущей рукописи в типографии, восемь тысяч аванса. Бабка будет работать на «Интер».

— Будет или работает? — спросил шеф.

— Кто же устоит против таких башлей? — усмехнулся Глист.

— Смотрите, — предупредил старший собеседник. — Вы действуете в России, народ здесь напредсказуемый.

— Я сам русский, — несколько обиженным тоном произнес перевертыш.

— По паспорту и фамилии, — уточнил, тонко улыбнувшись, его начальник. — Состав вашей крови нам давно известен. Винегрет! Но я о другом. Разрабатывайте этого интеровского парня. На истории с «Отечеством» мы поняли, что он напрочь лишен нравственных тормозов. Такие для нас суть золотой фонд. Привяжите его к себе, он крайне необходим Организации. Его руками можно натворить многое, а затем ответственность взвалить на Сибиряка и Российский фонд культуры, который так неразумно дал ему крышу.

— Я его уже вычислил, — самоуверенно сказал Глист. — Вино и женщины — вот его хобби. А на таких двух троянских конях ничего не стоит прокатить Сибиряка-купца в преисподнюю. Даже и личность замещать не нужно.

— Снова повторю: действуйте осмотрительно… У Сибиряка — здоровая наследственность, он стал таким под воздействием среды. И его русское начало, которого всегда следует опасаться, может взять неожиданно верх. Ваш Сибиряк в состоянии взбрыкнуть, испытав угрызения так называемой совести, что сорвет наш хитроумный план. Такое уж бывало.

— Учту, — кивнул Глист. — Хотя и убежден: новый мой начальник, в отличие от прежнего, раб золотого тельца.

— Хорошо, если так… А что же наш бескорыстный сочинитель?

— Часто ездит с Юсовым в Литературный фонд, бывает в Союзе писателей России, но в Одинцове находится сейчас редко. Думаю, что у него ничего не выйдет. Станислав Гагарин устал. Шутка ли — проиграть выборы… Пережить два раскола. Создать третий коллектив ему будет не под силу. Ведь от него ушли в этот раз все.

— Кроме Юсова, — уточнил шеф. — И еще с ним Казаков…

— Этот человекус пустое место, — пренебрежительно отмахнулся Глист. — Обычный шоферюга, хотя и пребывал в ранге коммерческого директора.

— Не скажите, — возразил старший собеседник. — В каких делах важна моральная помощь, и здесь каждого человека, поддержавшего сочинителя, следует принимать в расчет. И потом вы забыли Дурандина… Ведь только благодаря его преданности «Отечеству» вы не смогли наложить лапы на собранные Гагариным рукописи. Есть еще Дмитрий Лысенков, этот за вами, по-видимому, не пойдет. Есть, наконец, авторы, которые верят именно нашему сочинителю, они знать ничего не хотят о сибирском мафиози. Если те, кто доверил романы и повести Станиславу Гагарину, не потребовали их обратно после его конфликта с воениздатовским генералом Пендюром, то тем более предпочтут они работать с «Отечеством», вошедшим в лоно российского писательского союза. Надо этому помешать!

— Сделаем, — с готовностью ответил Глист. — К сожалению, они довольно быстро разоблачили Демидова, и мы лишились нашего агента в их рядах. Но есть у меня некая дама, она готова работать на два фронта. Используем ее.

— Используйте, — согласился шеф. — Набранную рукопись перехватите в типографии. Не стесняйтесь в средствах. Блокируйте попытки ваших бывших соотечественников встать на ноги. Вы пытались переманить к себе Юрия Никитина?

— Сибиряк с ходу предложил ему пост главного редактора…

— А вас куда же? — усмехнулся шеф.

Глист потупился. Это оказалось его больным местом, и удар был нанесен с предельной точностью.

— Разобрались бы как-нибудь, — пробормотал он.

— Может быть, — сказал старший собеседник. — А пока разобрался Никитин и не пошел к Сибиряку, раскусил его, предпочел Станислава Гагарина, с которым у него как будто бы полная литературная и психологическая совместимость. По крайней мере, пока. Вы потеряли относительно профессионала.

— Но если он такой же, как Станислав Гагарин, то на кой хрен нам нужен? — с отчаянной смелостью выкрикнул Глист.

— Да, тут вы правы, — согласился шеф. — За Никитиным мы давно наблюдаем. Он брыкался еще в Харькове, ему не раз и не два перекрывали кислород, но сумел выжить и даже перебежать в Москву. Теперь, когда они вдвоем, опасность каждого из них для нашего дела возрастает многократно. А может быть, мы возьмем их на тщеславии? Не пьют, черт побери, не развратничают, к деньгам равнодушны… Как в отношении головокружения от успехов?

Глист пожал плечами.

— Боюсь, что их теперь интересуют больше результаты общего дела.

— Тогда направьте усилия на то, чтобы дело это разрушить… Распускайте слухи про их несостоятельность и некомпетентность. Свяжитесь с Владимиром Рыбиным и Виктором Юминым, пусть катят на них телегу в писательский союз, переманивают авторов, побольше им платят, поливают Станислава Гагарина грязью, как делали это до сих пор, но с большим рвением и энтузиазмом. Намекните Рыбину: мы в состоянии помочь ему опубликоваться в иных, кроме Воениздата, местах.

Шире и активнее используйте Виктора Юмина. Человек он надежный, поможет вам уничтожить «Отечество». У него давние счеты с нашим сочинителем. Юмин не подведет вас, если узнает, что ваша цель максимально навредить Станиславу Гагарину и тому делу, которое он затеял. А к Юрию Никитину мы подберемся с другой стороны. Этим письменником я займусь лично… Оставьте его мне. Сами-то вы верите в непотопляемость «Отечества»?

— Никогда в это не верил…

— Зачем же вы ушли вслед за Станиславом Гагариным из Воениздата в Одинцово? Ведь тогда вы еще не служили нам…