Помаявшись в нерешительности, пофланировав по улице, примыкавшей к нижней станции фуникулера, где продавали с лотков масандровский виноград по полтора рубля за килограмм, Станислав Гагарин направился к кассе подвесной дороги.

Народу там было немного, менее десятка, и писатель занял очередь за плечистым парнем в кожаной черной куртке и белом курортном картузе. В левой руке парень держал виолончель в черном же, но дерматиновом футляре.

Когда от кассы до музыканта оставалось два чело-зека, тот повернулся к сочинителю, улыбнулся ему и дружески подмигнул.

— Слетаем на горушу, — утвердательно спросил он. — Такие оттуда виды… Ахнешь!

Станислав Гагарин пожал плечами.

«И чего меня туда несет? — подумал он. — Третьего дня ведь поднимался с Верой… Да еще и едва не поссорились в этой дурацкой люльке… Теперь, правда, я один… Тем более, ничего разумного в этой затее, ни грамма здравого смысла».

— Знаете, мне хотелось подняться вдвоем с женой, — неожиданно проговорил он, запинаясь. — А ее все нет. В магазине, пожалуй, застряла.

«Чего это вдруг захотелось мне, оправдываясь, соврать? — сердясь на себя, подумал литератор. — Бред собачий! В магазине застряла… Тьфу!»

— А чего в них застревать? — весело отозвался музыкант. — Пустые полки… Проклятая мафия и гангстеры-коопираты! И тех, и других к стенке надо ставить…

Он сунул в окошко деньги и сказал писателю:

— Конечно же, не торопись, кореш, подожди супругу. А я поехал… Люблю высоту!

Подошла люлька под номером пятнадцать, и парень с виолончелью лихо запрыгнул в нее, успев махнуть Станиславу Гагарину рукой.

А писатель постоял-постоял у фуникулерного причала и побрел по улице, думая о Вере, которая скоро вернется с лечебных процедур и будет ждать мужа в их санаторной комнате.

Его вдруг обогнал белый мерседес и тут же затормозил у обочины.

Открылась задняя правая дверь, и голос жены позвал писателя:

— Чего же ты ждешь? Садись быстрее!

Из машины выглядывала Вера, та самая, о которой он только что думал, представляя, как ждет она его в санатории Черноморского флота.

Станислав Гагарин приблизился к мерседесу.

— Рядом сядешь или с шофером? — спросила из глубины салона жена.

Вера была в автомобиле одна, если не считать водителя, конечно.

Ситуация была странная, но сочинитель как-то не подумал об этом, не попытался связать пережитое им недавно со столь неожиданным появлением супруги.

Он глубоко вздохнул, серой не пахло, и опустился на заднее сиденье.

Белый мерседес бесшумно сорвался с места.

Не уставайте повторять: наши деньги управляют миром!

Надо усиленно развивать торговлю, ее капитал оборачивается быстрее, захватывать ключевые позиции в промышленности, всячески поощрять спекуляцию, которая, находясь в нашем ведении, даст нам дополнительную власть над миром.

Действуйте так, чтобы промышленность выкачала из земли и рабочую силу, и капитал, а затем через спекуляцию передала в наши руки мировые деньги. Тогда варвары сами склонят головы и отдадутся безропотно нам, дабы получить от нас право на существование.

Для разорения промышленности аборигенов мы используем спекуляцию, поощряем навязанную варварам нами, привитую им, внушенную средствами массовой информации, купленной нами литературой сильную тягу к роскоши, потребность ко все большему обладанию вещами; модной одеждой, автомобилями, видеоаппаратурой, предметами далеко не первой необходимости.

Всепоглощающая роскошь, которая становится у варваров смыслом жизни, еще одно наше сильнейшее оружие! Смело, без оглядки применяйте его, сей целиком оправдавший себя метод.

Мы поднимем толпе заработную плату, которая, однако, не принесет никакой пользы, ибо одновременно поднимем цены на предметы первой необходимости, ссылаясь при этом на падение урожайности земли и отсутствие пастбищ для скота, снижение уровня производительности труда. О самой производительности, способах ее роста мы будем молчать, и вернемся к ней, когда рухнут варварские государства и возникнет Наше Царство. Тогда мы сделаем все, чтобы аборигены стали трудиться эффективно, ведь работать они начнут уже на мировое господство тех, кого избрали Конструкторы представителями на Земле.

Мы искусно и глубоко подкопаем источник производства, используем анархию, к которой мы уже приучили рабочих забастовками и митингами, будем бороться за расширение торговли спиртным. При этом примем все меры к изгнанию отовсюду и поголовно интеллигентов варварского семени, особенно и, в первую очередь, так называемых патриотов — они для нас главная опасность.

Чтобы истинная подоплека сути чинимых нами вещей не стала понятна аборигенам раньше времени, мы прикроем ее, замаскируем либеральной и демократической болтовней, искренним якобы стремлением послужить рабочему классу, трудящимся слоям общества, великим экономическим принципам, пропаганду которых поручим модным теоретикам и публицистам, которые давно уже находятся у нас на содержании.

…На всех континентах мы обязаны создать атмосферу брожения, раздоров, всеобщей вражды. В этом обретается двойная польза.

Во-первых, этим мы держим в напряжении все государства, руководители которых хорошо понимают, что именно в наших силах произвести у них особые беспорядки или установить порядок. Все эти страны уже привыкли к нашей способности оказывать на них необходимое давление.

Во-вторых, бесконечными интригами мы запутаем нити, протянутые нами во все государственные кабинеты, организуемой нами политикой, экономическими договорами или заемными обязательствами.

Для достижения этого нам надо вооружиться еще большей хитростью и пронырливостью во время переговоров и соглашений. Но в том, что называется «официальным языком», мы будем держаться противоположной тактики и на миру будем казаться честными и сговорчивыми.

Таким образом, варварские народы и правительства, которых мы уже приучили смотреть только на показную сторону того, что мы им позволяем постичь, примут нас за благодетелей и спасителей рода человеческого.

Главный успех в политике заключается в тайне готовящегося предприятия. Слово не должно согласовываться с действиями дипломата.

К действиям широко задуманного нами плана, который необходимо завершить к концу Двадцатого века, и этот вожделенный триумф уже близок, мы обязаны вынуждать варварские правительства действовать в наших интересах при помощи так называемого общественного мнения, которое формируется не имеющей границ Великой Империей. Речь идет о прессе, радио и телевидении. Они, эти мощные средства оболванивания толпы, за немногими исключениями, с которыми не стоит считаться, уже в наших руках.

Одни государства мы попросту купим, других запугаем террором, третьих задушим процентами по иностранным займам, четвертым устроим революционное восстание собственного народа.

Арсенал наш разнообразен и велик. На каждого аборигена мы найдем подходящую удавку.

Мы заручимся для себя всеми орудиями, которыми наши противники могли бы воспользоваться против нас. Необходимо выискивать в самых тонких выражениях и загвоздках правового словаря оправдания для тех случаев, когда нам придется произносить решения, могущие показаться аборигенам смелыми и несправедливыми.

Эти решения важно подать в таких выражениях, которые казались бы высшими нравственными правилами юридического порядка.

Необходимо окружить себя публицистами, юристами-практиками, администраторами, дипломатами и, наконец, людьми, которые подготавливаются сверхобразовательным воспитанием в наших особых школах. Эти люди постигнут тайны социального быта, будут знать иностранные языки, а также тайный политический жаргон. Они будут ознакомлены с подкладочной стороной человеческой натуры, с ее чувствительными струнами, особенностями характера аборигенов любой местности.