Так прошло несколько минут: она расчесывала волосы, а они сердито друг на друга смотрели. Пока он не пробормотал:

— Марта никогда не жаловалась. — Не поворачиваясь к ней спиной, Кристофер поднял полотенце и бросил его в ванную. Затем вновь взглянул на нее и увидел, что Хлоя смотрит на него с открытым ртом: — Что?

— Ты… — начала она, но остановилась, чтобы сглотнуть, а то ее бы вырвало, — ты делал это с Мартой? — наконец удалось ей выдавить, проходя в ужас от того, что Марте пришлось проходить через такие пытки. Она едва выжила и не могла представить, как восьмидесятилетняя женщина прошла такое испытание.

— Конечно, — сказал он и нахмурился, словно в его действиях не было ничего плохого.

— Б-больной ублюдок! — рявкнула она, жалея Марту.

— Что не так? — спросил он с озадаченным выражением на своем прекрасном лице, от которого Хлоя только с отвращением покачала головой.

— Как ты мог так поступать с восьмидесятилетней женщиной? — потребовала она, удивляясь, как не услышала криков о помощи Марты, когда Кристофер помогал сестре принимать душ, отказавшись от ее помощи.

Теперь она жалела, что пошла у Марты на поводу и не взяла на себя эту обязанность. Это добавило бы еще час или два к ее рабочему дню, но, по крайней мере, Марта могла бы насладиться безболезненной ванной.

— Восьмидесятилетней? — повторил Кристофер с таким видом, словно понятия не имел, о чем она говорит. Затем покачал головой и пояснил: — Я не купал Марту с тех пор, как ей исполнилось двенадцать.

— Ты помогал ей купаться каждое утро, — напомнила Хлоя, хотя ее мозг пытался переварить только что полученную информацию.

— Нет, я просто помогал ей входить и выходить из душа, — объяснил Кристофер, когда до Хлои наконец дошло, что он только что сказал. — Ей нужна была помощь, но она стеснялась… некоторых отметин на ее теле, — сказал он, отводя взгляд.

— Ты купал Марту до двенадцати лет? — спросила она, молясь, что просто не расслышала его слов, но понимая, что это не так.

Значит…

— Сколько тебе лет? — спросила Хлоя, подавляя страх и осматривая его, по-настоящему изучая.

Мужчина выглядел идеально. На его лице и теле не было ни единого изъяна. Казалось, что у него нет ни грамма жира. Волосы были золотисто-русыми, глаза — кристально-голубыми, а кожа — оттенка совершенного загара. На вид ему было не больше двадцати пяти, но в подходящей одежде вполне мог сойти за тридцатилетнего. Но если он купал Марту, когда ей было двенадцать, значит…

— Мне девяносто девять лет, — заявил Кристофер, пожав плечами, словно в этом не было ничего такого.

К несчастью для нее, Хлоя не могла так просто отмахнуться от этой цифры, когда ее сознание выдавало, что она целовалась со стариком, и это заставило ее сбежать в туалет.

— Хлоя, — сказал он с тяжелым вздохом, когда склонился над ней и убрал важную прядь с лица.

— Уходи, — пробормотала она сердито, подтягивая колени к груди. Она выглядела чертовски потерянной и испуганной, поэтому у него было только одно желание — обнять ее и сказать, что все будет хорошо, но Кристофер не мог это сделать.

Прямо сейчас Хлоя была напугана и сбита с толку, не говоря уже о том, что потеря контроля над монстром внутри себя подбиралась все ближе и ближе, и он боялся чем-то ее спровоцировать. Кристофер надеялся, что она расслабиться после ванны. Это облегчило бы переход к кормлению кровью, но почему-то такой подход не сработал. Он все еще не мог понять, где ошибся.

Женщины любили принимать ванны и особенно, когда их баловали. По крайней мере, он всегда так считал. Его мачехе всегда нравилось, когда отец ее баловал, как и тетками и слугам, работающим на их семью.

Он видел не одну служанку, которая краснела и хихикала под пристальным взглядом поклонника, когда их удивляли букетами цветов, сладостями или подарками. Но Хлоя, как он уже начал понимать, не обычная женщина. Она не оценила его попыток помочь ей расслабиться. Каждый раз, когда Кристофер понимал, что она не получает удовольствие, то старался сильнее помочь ей расслабиться, но ничего не работало.

Теперь у них не осталось времени, а у него — выбора. Если он что-то не предпримет в ближайшее время, то она впадет, по словам Ефраима, в жажду крови, и это повлечет за собой ужасные последствия. Он не мог отменить в ней изменений, но мог сделать переход легче, если она позволит.

— Просто оставь меня в покое, — пробормотала Хлоя, рассеянно отталкивая его руку, явно намереваясь продолжить сидеть на полу ванной и жалеть себя.

Еще раз вздохнув, Кристофер сел перед ней. Он проигнорировал убийственный взгляд, который обещал, что она оторвет ему яйца. Он решил попробовать другой подход поговорить с ней, прежде чем окончательно сдастся и потащит на кухню, чтобы через силу запихать в нее полдюжину пакетов с кровью, прежде чем эта гребаная ситуация не ухудшится.

— Хлоя, — сказал он и сделал паузу, пытаясь понять, что он может сделать, чтобы Хлоя его выслушала и доверилась.

— Я просто хочу домой, — тихо пробормотала она, отводя взгляд и грубо вытирая глаза тыльной стороной ладони, давая понять, насколько она расстроена и испугана, чем разбивала ему сердце. Больше всего на свете Кристофер хотел обнять ее, крепко прижать к себе и заставить все исчезнуть, но не мог.

— Хлоя…

— Я не собираюсь никому об этом рассказывать. Просто не могу смириться с тем, что нахожусь здесь, — произнесла она медленно, словно стараясь сохранить остатки самообладания.

Он подумал солгать ей, пообещать, что все будет хорошо и что в этом нет ничего особенного, но нет. Ему было невыносимо смотреть, как такая сильная женщина как Хлоя ломается, но, если это поможет ему объяснить, почему так важно остаться здесь, то он будет откровенен и сделает вид, что с легкостью рушит ее последнюю надежду.

— Если ты уйдешь прямо сейчас, Хлоя, то убьешь кого-нибудь до конца ночи, — объяснил Кристофер мягко, молясь, что таким тоном смягчит удар. Судя по тому, что она вздрогнула как от удара, и по выражению абсолютного ужаса на лице, то не сможет сказать или сделать ничего для облегчить ситуацию.

Поэтому он перестал пытаться.

— Я бы никогда… — начала она протестовать, решительно качая головой, но он не дал ей закончить, зная, что эти слова будут ее преследовать.

— Да, сделаешь, — сухо сказал он, протягивая руку и беря ее дрожащую ладонь. — Ты думаешь, что можешь сдержать свою суть и свои порывы, но правда в том, Хлоя, что сейчас ты опасна для любого мужчины, женщины и ребенка, которые встретятся на пути.

— Ты этого не знаешь, — отрезала она, хотя в животе у нее громко заурчало, словно в подтверждение его слов.

— Знаю, — сказал он, встречая ее испуганный взгляд, — знаю.

* * *

— Я никогда никому не причиню боль, — слабо произнесла Хлоя, когда до нее дошел смысл его слов.

Но не поэтому она начала верить.

Причина, по которой она начала верить, была довольна проста. Слабый контроль, который она держала изо всех сил, утекал с каждой секундой. Если она сбежит от него и не найдет другой способ через это пройти, то не сможет долго игнорировать запах Кристофера, и это разрушит ее последнюю надежду, что она на самом деле не монстр.

Хлоя отказывалась это признавать.

Не хотела быть такой, не хотела желать чего-то настолько ужасного, и уж точно не хотела думать о потере контроля.

— Я могу тебе помочь, Хлоя, — сказал Кристофер, прерывая ее панические размышления, прежде чем они приведут туда, где нет надежды на спасение. — Я могу помочь тебе пройти через это, научить жить с переменами. Могу показать, как сохранить контроль, но только если ты мне позволишь.

Она издала душераздирающий всхлип и заставила себя сосредоточиться на его нежном пожатии. Хлоя отказалась встречаться с ним взглядом, что не показывать свой страх.

— Это ты сделал со мной такое, — неуверенно заметила она, изо всех сил цепляясь за свою человечность, хотя уже понимала, что эта битва проиграна.