Поездка до Дубогрива была долгой. Графу пришлось нелегко, и дорога заняла два дня. Трижды рыцарь пожалел за это время, что не обзавёлся оруженосцем, а лучше двумя. Но всякий раз вспоминал, как не любит путешествовать с кем-то ещё. «Только с Беатрис», — подумал однажды и вздохнул, вспомнив, как потерял её. Эти мысли черным облаком постоянно висели над его головой.

Приближаясь к горе, внутри которой обитал единственный на несколько государств волшебник Кольридж Дубогрив, Роберт задумался, отчего так вышло: к магу ездят все, кто знает дорогу. Неважно, из Байтонского ли королевства, или Макотеррского, или каких-либо других. Для мага принадлежность гостя к тому или иному королевству была безразлична. Он общался со всеми, помогал или отказывал, оставаясь вне политики и связанных с ними войн или вооруженных конфликтов.

«Наверное, это выбор самого Дубогрива, — решил граф. — Он может позволить себе такое поведение. Остальные с этим соглашаются». Вспомнил, как волшебнику предлагали встать на чью-либо сторону. Очень большие деньги сулили. Он лишь смеялся в ответ. Не брал ни единой монеты, даже самой дорогой, ни единого драгоценного камня. Совершенно ничего. Оставался самим собой: одиноким отшельником в пещере со своей знаменитой лохматой, густой и не видавшей гребня бороде и волосами, в которых вечно торчали дубовые литься. Притом разные: сухие опавшие и свежие зеленые. Выглядело так, словно внутри волшебника растёт дуб и пробивается наружу.

Роберт спешился, привязал лошадь к дереву, соорудил факел, зажёг его и шагнул в узкую расщелину — вход в пещеру волшебника. Внутри было довольно холодно, рыцарь поёжился — кожу стали колоть крошечные иголочки мороза. «Как он тут живет?» — подумал граф. Он осторожно шёл, стараясь не задевать острые края узкого хода. Любой из торчащих камней мог распороть не только одежду, но и кожу. Пораниться не хотелось.

Через несколько шагов пламя факела внезапно дёрнулось, метнулась чёрная тень. Граф молниеносно схватился за рукоять меча, но вытащить клинок не успел. Существо оказалось обычной летучей мышью. Она уселась на выступ, и рыцарь был готов об заклад биться — она внимательно рассматривала гостя! Потом так же легко вспорхнула и исчезла в темноте.

Вскоре впереди показался свет. Роберт прошел дальше и оказался в большой пещере. Здесь было довольно темно: пространство освещали два факела и небольшой костёр посередине. Возле него, вытянув руки к пламени, сидел волшебник.

Дубогрив нисколько не удивился нежданному гостю. У Роберта возникло ощущение, что волшебник его ждал. Выглядело, словно они договорились встретиться некоторое время назад. Причем не «после дождика в четверг», а в конкретный день и даже час. И вот рыцарь на месте, и Дубогрив открыл глаза, протянул руки к костру, и несколько дубовых листьев плавно опустились рядом с ним, выпав из пушистой бороды.

— Приветствую тебя, волшебник Дубогрив, — почтительно сказал рыцарь, остановившись в десяти шагах от мага. Приближаться к нему он почему-то не решился. Возникло внутри другое ощущение: скрытой опасности. Неявное, но достаточное, чтобы не встать рядом, то есть на расстоянии вытянутого меча. Роберт подумал, что ведёт себя глупо: если Дубогрив действительно так могуч, как о нем рассказывают, то броня и клинок будут бесполезны.

— И тебе здравствуй, граф, — сказал волшебник, притом даже не повернув головы в сторону гостя.

— Как ты меня узнал? — удивился Роберт. — Я же не успел представиться.

Старик усмехнулся в бороду, дубовые листья в ней пошевелились.

— Твой медальон всё за тебя рассказал, — ответил он.

— Медальон? — удивился рыцарь.

— Разве ты не из-за него пришёл? — настала очередь удивляться волшебника. Тут Роберт понял, что разговор будет непростым. Потому кивнул головой, обошёл костёр и остановился напротив Дубогрива.

— Присаживайся, в ногах правды нет, — сказал волшебник, указав рукой на большой валун.

Роберт оглянулся: до камня шагов шесть-семь, зачем ему располагаться так далеко? Не слышно ведь будет и плохо видно — костёр горит несильный, освещает слабо. Но стоило рыцарю так подумать, как Дубогрив поднял с земли лежащий рядом с собой посох — крючковатую длинную палку. Коротко взмахнул ей, и камень неожиданно с шорохом скользнул к костру, под самые ноги гостя. Тот, чтобы не упасть, был вынужден сесть.

— Волшебник, — начал было Роберт, но Дубогрив прервал его:

— Сначала я скажу. Чтобы ты понимал, что с тобой происходит. Не перебивай. А то забуду, о чём говорил. Всё-таки не молод уже. Итак, твой медальон. Тот, кто изображён на нём, зовётся Энлиль. Много веков тому назад жили люди. Называли себя шумерами. Их верховные маги, или ещё их величали жрецами, однажды открыли великую тайну перемещения между мирами. Ты ведь знаешь о том, что наш мир не единственный, существующий во Вселенной?

Рыцарь неопределенно мотнул головой. Он всегда был далёк от науки, считал себя человеком приземлённым. Его воспитывали, как сильного воина, аристократа тела и духа, способного рачительно и умно распоряжаться своими владениями. Но магия, волшебство, потусторонние силы, — всё это интересовало Роберта лишь в виде сказок, которые ему рассказывали няньки. Да и то до определенного возраста.

Когда мальчику исполнилось семь, он впервые сел на коня и с тех пор стал интересоваться только практическими делами. Как управлять конём, как правильно сидеть в седле, как держать щит и меч. Ему стало не до женских былин, и хотя по-прежнему няньки рассказывали их маленькому графу перед сном, он уже на запоминал, — уставал за день так, что тут же засыпал. Потому теперь, став взрослым сильным мужчиной, уже не помнил почти ничего из детства.

Дальше были частные учителя, но отвлеченные науки, такие как философия, логика, древние языки, — всё это Роберта не интересовало. Потому он вырос человеком практического склада ума, который привык действовать, а не рассуждать. Уж тем более не фантазировать, глядя по ночам в усыпанное звёздами небо.

— Вижу, ничего ты в этом не смыслишь, — вздохнул Дубогрив. — Ну хорошо. Просто чтобы ты понимал. Наш мир — не единственный. Есть и другие, а сколько их, никто не знает. Может, десятки, а может, миллионы. Что там происходит? Древние шумеры видели только некоторые. Каждый из миров, в который им удавалось проникнуть, они называли Карманной Вселенной — потому, что видели только их крошечную часть. Ну, много ли увидишь, если приехал в чужую страну на несколько дней? Вот ты бывал в Макотеррском королевстве?

Роберт кивнул. Бывал, конечно. Даже много раз. Его потянуло рассказать об этом, но волшебник явно не собирался слушать. Он продолжил говорить, задумчиво глядя в костёр, и пламя отражалось в его глазах. Блики бегали по огромной бороде, и потому все дубовые листья на ней казались то жёлтыми, то оранжевыми, то алыми. Так, словно туда пришла осень.

— Для шумеров проникнуть через время и пространство оказалось делом сложным, но они сумели. Стали создавать описания Карманных Вселенных, куда смогли проникнуть. Но главное в другом. Путешествия стали возможны благодаря трём медальонам в честь трёх богов. Огня — имя его Ану. Был он первоначально неотъемлемо связан с богиней земли Ки, от которой породил бога воздуха, отделившего небо от земли. Воды — зовут его Нинхурсаг. Ветра, которого прозвали Энлиль. Ты спросишь, откуда взялись эти медальоны? Три огненных шара спустились незадолго до этого на Землю. Они упали в землях, которые заселяли шумеры. Там, где случилось это, стали происходить разные чудеса. В одном взявший в руки осколок шара смог пройти через огонь, и остался невредим. В другом человек с обломком сумел преодолеть реку, поскольку вода огибала его, не замочив. Но был и третий шар. Тот, кто побывал на месте его падения и взял с собой кусочек, мог больше не бояться дыма, урагана, тумана, — всего, что связано с воздухом. Он уснул в доме, где случился пожар. Все вокруг задохнулись, а этот вышел из горького дыма, совершенно ничего не почувствовал.