Секунда, и Эрин вцепилась бы Колетт в волосы, но импульсивно передумав, сгребла с кровати — за неимением стульев сестры беседовали на постели Колетт, расположенной у окна — свою сумочку и оттолкнув Колетт, пулей выскочила из комнаты без намерения когда-либо возвращаться туда.

***

После побега Эрин Колетт долго не могла успокоиться. Гнев и раскаяние бередили ее и растравляли нервы.

Зачем, зачем она проявила неосмотрительность?! Лучше было подольститься к Эрин и выманить что-нибудь, какой-нибудь лакомый кусочек счастья!

Но нет, она потеряла все своими хамскими словами! Правдивыми словами, и, наконец, придя в относительное равновесие, Колетт стала обдумывать свои дальнейшие планы.

Очевидно Роберт обладал высочайшими принципами, раз мог, не пачкаясь, работать на Сайри, чей бизнес, пусть и крупнейший, мирового значения, оставлял желать лучшего.

Но Роберт являлся высококлассным специалистом, трудясь за чистеньким монитором, а Колетт «рыбка», как некогда иронично обозвал ее Роберт, подразумевая акулу, предложила поучаствовать в эскорт-услугах.

Теперь, окончательно лишившись поддержки сестры, Колетт и не могла отказаться, и боялась согласиться, не понимая до конца, на что в самом деле обрекает себя.

Родители уже имели все основания отлучить ее от дома, узнав о рекламе, в которой сестры снялись с Робертом, но по спланированному стечению обстоятельств — Эрин и Колетт уехали учиться как можно дальше — риск был мал.

Магнус, удобно устроившись на широченных ветвях раскидистого дерева, упоенно рассказывал своему воспитаннику о делах минувших дней.

Зеленоглазый белокожий мальчик пока был совсем юн, и «отец» бережно поддерживал его, открывая крохе грандиозность пейзажей: блестящую синеву великого моря, гладкую роскошь полей и просторы цветочных лугов, буйство лесов и обилие плодовых садов, а также ухоженные виноградники на границе личных владений и царских угодий.

Все любило, дышало, светилось.

А дерево, служащее им приютом, было то самое, памятное.

Магнуса чуть-чуть радовало обстоятельство, что детей анамаорэ не нужно регулярно кормить и неустанно переодевать, и хотя они не сразу начинали говорить вслух, телепатии обучались мгновенно.

Закаленный могучий воин с легкостью перенес бы «суровые испытания» с пюрешками и подгузниками, но их отсутствие позволяло ему сосредоточиться на более интересном.

Красота устной речи вдохновляла анамаорэ, хотя они могли и не общаться вслух. А вот без телепатии существования не мыслили.

Магнус сказал:

— Когда ты единственный не-человек среди людей, кайфа мало. Да, люди могут напасть на тебя скопом, связать тебя, исколоть клинками, изрешетить пулями, и разрушение тела поразит твое воображение, и тебе будет страшно больно и мучительно сложно вырваться, но осознание, что пусть не в любой момент, но ты всегда сможешь покинуть их негостеприимное общество, расслабляет, — Магнус аккуратно погладил малыша и продолжил: — Совсем другое дело, когда маги вообще все, пусть и послабее тебя.

Оливер внимательно слушал Магнуса, впитывая сказанное и поражаясь удивительнейшему обстоятельству: самая незначительная пережитая мелочь теперь откладывалась в его памяти без усилий. Оливер не перебивал, и единственное, что Магнус улавливал от него, были изумление, восторг и восхищение.

— У людей ужасно неразумное устройство, войны за территорию — пффф, — Магнус капризно скривил губы, — как будто в ней дело. Хотя при неумелой организации земли, ее , конечно, не хватает. Одним чересчур, другим ничего, появляются брожения в умах. А тут все поделено на зоны. Хочешь драться, ты же найдешь повод и в самом благословенном уголке, ну так иди в пустыню и дерись.

Оливер мысленно согласился.

— Ага.

— И ты прикинь, все же выжгут, уничтожат, сомнут, а восстанавливается это годы. И защищай землю без конца и края, только восстановил ее, как привет — новые захватчики. У нас зелень растет на порядки быстрее, и здания визуализацией строятся проще, но бережем мы их намного строже. Знаешь, Оли, — малыш вперил в Магнуса блестящие глазенки, — тут далеко не все могут создавать обилие утонченной материи из ничего. Только самые сильные маги, которые способны проникать и в ваш мир, а все остальные живут чуточку примитивнее. А уж копии подвластны единицам...

Оливер поднял брови.

— Копии?

— Ага. Все наши совместные приключения с излишествами ты пережил не со мной.

Оливер впал в глубокий шок от известия.

— Что?!

— А ты думал! Мы тогда только начали встречаться с Тами, и я настоящий каждую свободную минутку рвался провести с ней, да и сейчас рвусь. Как считаешь, были ли мне реально интересны трипы, попойки и прочие неуемные кутежи? Юность, когда я всерьез любил отрываться так, давным-давно прошла, — янтарные с прозеленью глаза на миг сверкнули. — И я создал совершенную копию себя, которую часто отслеживал.

Оливер стушевался и спросил:

— А я смогу создавать копии? Или я всегда буду «чуточку примитивнее»?

Золотоволосый мужчина в просторной белой рубахе и прямых нешироких темных брюках улыбнулся.

— Ты сможешь. Как мой «сын». Умения у нас во многом зависят от сословия, а сословие ты получаешь, исходя из качеств своей души. Я, в прошлом царевич анамаорэ, высший по рождению, счел тебя достойным.

Оливер нахмурил бровки, еще тонкие, но в будущем густые. Он не хотел ничего менять в своей внешности, но сама природа новой сущности сделала его черты прекраснее.

— Высший по рождению? Но ты не царь!.. И даже Лукас вроде не царь...

Магнус расхохотался, обнажив ровные белые зубы, разнообразные улыбки почти постоянно украшали его лицо.

— Царь-не царь. В том и беда, что Лукас практически царь, и Эрик, и Макс тоже. Они поделили меж собой сферы и бесчинствуют. Каждый в своем стиле. Лукас отвечает за войну и растениеводство, мы тут безумно горячие поклонники флоры, Эрик за технический прогресс и магию как науку, Макс за всевозможные искусства. Конечно, у каждого из них полно советников, но ребятки тянут на своих плечах столько, что тебе пока сложно и страшно будет это представить, да и рано. А отец их занятное существо, он следит за оперой, сам в ней «не участвуя». Ладно, об этом тебе еще рано знать.

Оливер скуксился.

— То рано, это рано. А мне так интересно! — и он тут же выдал: — Ладно, нельзя, так нельзя. Хочу полетать!!!

Магнус перехватил его поудобнее и взмыл в воздух.

Налетавшись и накричавшись от радости, они снова вернулись на дерево, будто птицы.

Магнус с сожалением вздохнул:

— Эх, скоро уже придется возвращать тебя нянькам.

Маленький Оливер посмотрел на Магнуса пытливо.

— Мне все-все-все интересно! А расскажи, как вы ведете войну?

Магнус рассмеялся.

— Экий ты хитруша, если я про это начну, то закончу, когда ты дорастешь до моих лет! Да лааадно, ты что, обиделся уже? — Оливер глядел насупленно. — Ну хорошо, если вкратце, наша война — это самовольные шахматные партии. Координаторы в Штабе их просчитывают, а мы исполняем. Каждый оперативник на свой лад, четких правил нет.

Оливер изумился.

— Как так?

— Так, — Магнус продолжал улыбаться, —- тупого исполнительства у нас вообще нет, а принуждение к нему — тягчайшее преступление. Координаторы — отличные психологи и даже психиатры. Они ювелирно, просто филигранно просчитывают характеры, назначая, кому какую операцию доверить. И потому мы оперативники, а не просто солдаты.

Изумрудные глаза Оливера светились интересом.

— Ты сказал, что вы воюете где-то в пустыне...

Магнус махнул рукой, нисколько не опасаясь упасть с дерева.

— Ну не прям в пустыне, камней тоже полно, но там ничего не растет, и никто не живет. Специальный полигон. И ловкость против ловкости, самообладание против самообладания. Все маги, убить могут запросто, на войне официально разрешается терять над собой контроль, если это твоя стратегия.