— Блять! Вино из-за тебя пролил! Пошла вон!

Но дверь открывалась внутрь и Колетт, закашлявшись, только ударилась об нее, затравленно глядя на Роберта.

— Блять! Чтоб тебя!

Рассвирепев, Роберт подскочил к беззащитной Колетт, оттащил ее от створки, пнул створку ногой и вышвырнул Колетт в коридор.

Колетт не смогла выдавить ни слова. Роберт крикнул:

— Не твоего ума дело! Умру — похоронишь! — и он с силой захлопнул дверь.

Колетт, покачнувшись, прошла пару метров, легонько растирая горло, и села прямо на пол. Она не могла уйти и не могла ничего предпринять, а потому кусая кулачки, чтобы не разрыдаться в голос и не вызвать новую вспышку гнева Роберта — вдруг он услышит — заплакала.

Теперь ее жизнь зависела от этого человека — к тому же дорогого Колетт человека — и она рушилась на глазах.

Колетт не внесла арендную плату за съемную комнату после того, как переехала к Роберту, а Роберт требовал чеки на продукты и прочие бытовые товары. Одежду он покупал вместе с Колетт, одобряя или отклоняя каждый предмет.

У Колетт было ноль свободных денег и не было никаких гарантий на будущее.

Родители в принципе не поняли бы ее жизнь с посторонним мужчиной, да и присылаемого ими хватило бы только на еду.

Эрин начисто исчезла из жизни сестры.

— Что там?! Ну! — Оливер пришел в крайнее возбуждение, терзаемый жутким предчувствием.

Магнус хмуро сдвинул брови и произнес, растягивая слова:

— Дааа, ты прав. Приятель твой сидит в луже крови с винищем и на венках у него узорчики.

Оливера словно дернуло током.

Роберт практически не ощущал боли, злясь на себя за бесчувственность своих нервов. Лучше было жестко подраться с местной бандой, прямо со всей сворой, но те с каких-то пор боялись приближаться, буквально разбегаясь от него…

А Кацуо... Кацуо Роберту не хотелось убивать.

С Магнусом Роберт тоже не мог выплеснуть чувства на полную — Магнус не одобрял драки в аффекте.

Вдруг Роберт услышал голос в голове, четкий, будто говорящий стоял у него над ухом. Роберт даже смог различить интонации и понять, что говорит ребенок.

Родрик?! Его сын?!

Бляяять!

Нет, его сын в любом случае полубог. Более, чем сильный. Более, чем способный. Он прекрасно проживет и без Роберта благодаря своей маме, Кэйли.

Детский голос надрывался — Магнус транслировал Оливеру мыслеобразы происходящего в каморке. Конечно, сам Магнус мог бы появиться и враз вылечить Роберта, только тот все равно бы вернулся к своим демонам после Магнусова вмешательства. Рано или поздно.

Нужен был тот, кого Роберт послушает. Не Магнус.

— Роберт! Прекрати!! Ты мне нужен!! Пожалуйста!!!

Роберт осклабился.

— Ааа, это ты, Оливер... Я нужен тебе... Умница... Вспомнил меня...

Голосок умолял:

— Пожалуйста! Остановись! У тебя еще есть порции крови Магнуса!..

Роберт криво улыбнулся.

— Крови... Да это пустяки, царапины...

Оливер не поверил.

— Неправда, еще немного, и тебе станет совсем худо! Пожалуйста! Ради меня! Я не смогу жить, если ты сейчас же не прекратишь! Я вернусь! Слышишь! Вернусь! Все будет хорошо!

Ответ Роберта был полон боли.

— Вернешься... Нееет... Ты предал меня... Ты теперь с этими, красноглазенькими... Они твои настоящие друзья, а не я...

Вид крови, вытекающей из ран, завораживал Оливера, расширяя его и без того большие глаза.

Магнус ругался про себя, понимая, впрочем, что Оливер — целитель. Детский облик только временное явление, в своей практике Оливеру предстоит сталкиваться с куда более удручающими картинами. Но Магнус все равно стоял на страже его состояния.

Оливер нашелся:

— Нет! Неправда! Анеля моя любимая, но ты мой лучший друг! Хочешь, я тебе докажу? Я дам тебе свою кровь!

Магнус улыбнулся — смышленый мальчишка!

Оливер продолжал:

— Сейчас Магнус придет и даст ее тебе! Я пока не могу сам переместиться к тебе, я слишком маленький, но это будет моя кровь!

Низкий голос ответил ему тихо и устало.

— Не надо, Оли... Ну что ты... Ты там как выглядишь?

Оливер еще не умел передавать образы в совершенстве, поэтому его портрет отправил Магнус. Роберт все равно не понял бы, кто отправитель.

— Ооо. Так ты совсем малипуська... — подступило чувство вины. — Прости идиота, я заставил тебя смотреть на такое...

Кровь продолжала медленно вытекать из ран.

Оливер закричал:

— Роберт! Пожалуйста! Ты же можешь ходить? Иди и выпей лекарство! Срочно! Я прошу!

И Оливер заплакал.

Вышло так по-дурацки, но Роберт не мог обмануть доверие этого милого забавного малыша — и своего настоящего друга — поэтому он нехотя встал и вышел в коридор.

Колетт по-прежнему тихо плакала в коридоре, взглянув на Роберта воспалившимися глазами.

Роберт, насколько мог приветливо — вышло жутко — улыбнулся ей.

— Ааа, болото разводишь... Попу отморозишь. Вставай, я сегодня не умру. Зато выпью таблетку и мертвецки усну, ага? Кончай меня тут караулить.

И он прошел мимо Колетт, поднялся на второй этаж и дошел до своей комнаты, где в тайнике оборудовал портативный морозильник.

— Ну что, Оли, теперь ты доволен?

Кровь Магнуса действовала как сильное, практически моментальное снотворное. Поэтому Роберт расположил кровать так, чтобы выпить «лекарство», не вставая с нее, а затем успеть убрать тару в тайник и закрыть его.

Оливер ответил:

— Еще нет. Давай пей. Я смотрю.

Колетт трясло, но она поднялась с пола и направилась в кухню, где пила простую воду до тех пор, пока ей не стало дурно. А затем — нервная тряска не унималась — Колетт пошла наверх. В комнату Роберта, поскольку он не запретил ей это прямо.

Атлетически сложенный мужчина спал, разметавшись, никаких следов крови на его руках не было, но Колетт знала — ничего ей не привиделось. Перед заходом на кухню она зашла в кладовую и с трудом удержала приступ тошноты.

Подняв мускулистую руку Роберта, во сне особенно тяжелую, Колетт пристроилась рядом с ним, прижавшись к его теплому боку.

Она не могла иначе.

Роберт говорил, что Колетт важна для него, и он сам был дорог ей даже без расчетов, но почему все выходило так кошмарно?

Лукас обворожительно улыбался. Марине хотелось осыпать бесчисленными поцелуями все его красивое лицо: чувственно изогнутые густые брови, сияющие насыщенно синие глаза, прямой нос, горделивые скулы, ямочку над верхней губой и ямочки на щеках, сами губы, полные, страстные, капризные, аккуратный, но безупречный подбородок, и она не сдерживалась, опускаясь ниже, ниже и ниже, а Лукас смеялся и говорил обволакивающе бархатно:

— Глубин ты в самом деле не боишься... Еж... А как насчет высоты?

Марина, нехотя оторвавшись от поцелуев, ответила, и голос ее, идеально подобранный для Лукаса, приласкал его слух.

— Ничего не боюсь. Главное, чтобы там был ты...

— Я там буду... Закрой глаза...

Глаза у Марины были светлые, песочного цвета, огромные и выразительные. Открыв их, когда Лукас разрешил, Марина не сразу поняла, где именно она находится.

Над ее головой расстилалось бездонное голубое небо.

Она в миниатюрном купальнике и Лукас, полностью обнаженный, лежали на тонком матрасе на крыше дома настолько высокого — это определенно был дом, что ничто, кроме неба, не было его соседями.

Солнце припекало, но несмотря на местонахождение, Марина почувствовала себя вполне комфортно.

— Ой! И что мы тут делаем?

Фигура Лукаса притягивала взгляд — удивительный баланс изящества и мускулистости. Сильные руки, широкие плечи и рельефная грудь, идеальный пресс, мощные ноги — Лукас тем не менее выглядел в первую очередь грациозным. Как эльф, как анамаорэ.

Неземную утонченность облика нарушали только волосы на его теле — достаточно густые и черные. Лукас, впрочем, мог убирать их по своему желанию, одним лишь решением, но эта растительность чрезвычайно нравилась Марине.