«Толкуют, что душа легко и смело…» Толкуют, что душа легко и смело Переселяется из тела в тело. Не принимай суждений ни о чем, Когда проверить их нельзя умом. Что тело? Пальма с гордою главою; Она — трава и сменится травою. Ты должен мысль от лишнего беречь: При полировке тает лучший меч. «Звезды мрака ночного — живые они или нет?..» Звезды мрака ночного — живые они или нет? Может быть, и разумны, и чувствуют собственный свет? Говорят: «Воздаяние ждет за могилой людей». Говорят и другое: «Мы сгинем, как злаки полей». Я же вам говорю: «Совершайте благие дела, Не бегите добра, сторонитесь неправды и зла!» Мне воочию видно: пред тем как начать переход, Покаянные слезы душа истомленная льет. Наши души заржавели в наших телах, как мечи, Но вернется их блеск, столь же яркий, как звезды в ночи. «Вы скажете: „Премудр податель бытия!“…» Вы скажете: «Премудр податель бытия!» «Вы правы, — я скажу, — согласен с этим я». Тут вы добавите: «В числе его примет Не только времени, но и пространства нет». А я скажу в ответ, что это спор пустой: Проникнуть в суть его не может ум людской. «Если воли свободной преступник лишен…» Если воли свободной преступник лишен, То его не по праву карает закон. Вседержитель, когда он руду создавал, Знал, что эта руда превратится в металл. Чем убийца коня подковал? Из чего Меч, румяный от крови, в руках у него? Ты на пламень сомнений летишь, — не спеши! Опасайся пожара смятенной души! «Пойми значение сменяющихся дней…» Пойми значение сменяющихся дней. Чем ты внимательней, тем речи их слышней. Все, что случается, поистине похоже На то, что видел мир, когда он был моложе. «Умы покрылись ржавчиной порока и разлада…» Умы покрылись ржавчиной порока и разлада. Когда проржавел меч насквозь, точить его не надо. Жизнь обещала праздники, а слова не сдержала. Как ни обидно, истины в хадисах наших мало. Из множества наставников я лишь рассудку внемлю. Земное бремя тяжкое повергну я на землю, На путь добра спасительный ступлю, расправив спину, Покину мир губительный и суету отрину. О эта жизнь коварная, царящая над нами, Столь цепкая веревками, столь крепкая цепями! Мы в пору созревания встречаемся для боя, Потом, под старость, прячемся в одной тени от зноя. А кто живет умом своим, спокоен сердцем, зная, Что и любовь и ненависть — равно тщета пустая. «У добродетели две степени. Иль три?..» У добродетели две степени. Иль три? Без предпочтения на спорящих смотри. В день Страшного суда Аллаху станет жалко Прилежных тружениц, склонявшихся над прялкой. Душеспасителен их заработок был. Терпенье в слабости — залог избытка сил. Из нитей солнечных носили покрывала, А пряжу нищете их щедрость раздавала. Делились крохами опресноков сухих, И взыщет их судья и возвеличит их. Комар, которого Всевышний не осудит, Слону индийскому по весу равен будет. Когда земля, трясясь, качнулась тяжело, Горчичное зерно идущего спасло. От мук обиженных проистекают муки Того, кто кровью их свои окрасил руки. Изгнанник застонал, и, потеряв престол, Несправедливый царь в изгнание побрел. «Понятна разумному наша природа…» Понятна разумному наша природа. Достойный правитель — прислужник народа. Спокойней правителя нищий живет: Без денег, зато и без лишних забот. На время пускают в мирскую обитель: Придет, поживет и уйдет посетитель. Скорбишь, потому что ушел он сейчас; Потом не припомнишь закрывшихся глаз. Приди добровольно в державу разлуки — Себе я изгрыз бы в раскаянье руки. Не плачь: разбудивший вернет забытье; Воздвигший Каабу — разрушит ее. «Когда тебе жену и впрямь избрать угодно…» Когда тебе жену и впрямь избрать угодно, Останови, мой друг, свой выбор на бесплодной. Смертелен каждый путь, каким бы ты ни шел, Но путнику прямой особенно тяжел. Так создан этот мир: один подходит к дому, И дом освободить приходится другому. «Пора бы перестать печалиться о том…» Пора бы перестать печалиться о том, Что истинных людей не сыщешь днем с огнем. Ирак и Сирия — добыча разоренья, И нет правителя, достойного правленья. У власти дьяволы, и каждая страна Владыке-сатане служить обречена. Царь объедается и пьет из чаши винной, Пока голодный люд терзается безвинно. Присваивает грек и портит наш язык; От речи прадедов араб-тайит [47] отвык. В бою килабский лис [48] достиг такой сноровки, Что копья у него обвисли, как веревки. Когда же наконец объявится имам, Который цель и путь укажет племенам? Молись как вздумаешь, теперь не станет хуже Стране, загаженной, что твой загон верблюжий [49]. вернуться Араб-тайит — бедуин из племени тай. вернуться Килабский лис — имеется в виду племя бану килаб, одно из южноаравийских племен. вернуться Речь идет о захватнической политике Византии. |
