Песня старика [138] Сном забылся в юности, А проснулся в старости, Проклинаю хворости, Плачу я от ярости: Борода косматая — Словно вата грязная, И на ум столетнему Мне приходит разное: Снилось мне, что бедствую, Грезилось, что праздную… А что к людям не хожу — Люди не виновники: Рóга я не удержу, Не гожусь в любовники, Строить дом я не возьмусь, Подсоблять приятелю, — Лучше в келье затворюсь, Помолюсь создателю. Мир и счастье девушке, Не меня целующей! Не меня на солнышке Встретит ветер дующий. Мне на что надеяться? Может быть, засну еще? Были мы в горах Были мы в горах, Я и Бердия. И под грудь кабан Мне клыки всадил; Я убил его И кабанью кровь Со своей смесил; Но никто мне ран Не перевязал, И лежу без сил, А в глазах туман. И товарищ мой На меня теперь Смотрит, как слепой: Перед ним лежит Средь травы густой Мною взятый зверь. Нагрузив осла Кабаниною, Он в обратный путь Собирается; Возвратясь домой, Пред своей семьей Он добычею Похваляется, Пляшет, пьет, поет, Рог в руке держа, И его души Совесть не грызет, Как железо ржа. Дела нет ему, Что кончаюсь я Не в родном дому, А в лесной глуши, Что с семьей навек Разлучаюсь я. Слушай, человек, Я тебе не враг. Без меня моя Пропадет семья. Чем ты, Бердия, Стал в ее судьбе? Черный Бердия, Разве можно так? Неужели, брат, Бога нет в тебе? Раздел добычи За столом Бабураули Восседал в Гуданис-Джвари. Во дворе метали жребий, Шум подняв, как на базаре, Тысячу овец делили Да быков добытых двести. Но воителю негоже Ставить скот превыше чести, Вот и скрылся он в молельню, Чтоб не быть со всеми вместе; А еще он ранен в руку. И, как должно, боль скрывает, Служка, стоя на коленях, В чашу пиво наливает. «Дело доброе — что свечка Перед божиим порогом. Из рабов Гуданис-Джвари Ты для славы избран богом». «Как рассудишь справедливо — До чего же люди мелки! На врага идут лениво, И потом за стол садятся Не в черед и суетливо. Только в том видна их доблесть, Что хлестать здоровы пиво. Ты один, Бабураули, Наших гор краса и диво!» «Много лет живи счастливо!» И тогда снаружи люди Двери настежь распахнули, Ворвались и загалдели: «Выходи, Бабураули, За двенадцатью быками, За богатою поживой!» И сказал Бабураули, Подбоченясь горделиво: «Всё берите, ничего я Не желаю, кроме пива!» «Всем нам счастье улыбнулось, А тебе на долю пало Больше всех, и ты не думай, Что двенадцать это мало!» «Вы поймите, что ни спьяну И ни стрезву из добычи Ничего я брать не стану: В этом я святыне нашей Клятву дал по доброй воле. Что мое, то при разделе Вы своей считайте долей, Мне же и козы не надо. Только б клятву бог услышал!» И, в косую сажень спину Показав, он в двери вышел. То, что видел я когда-то… То, что видел я когда-то, Вижу в наши времена. Как во дни Адама, так же Мать над люлькой склонена, И никто дитятю крепче Не полюбит, чем она. Небеса всего богаче Украшает божество, Храбреца — любовь к отчизне, Подвиг мужества его. Если он самозабвенно Доблесть выкажет в бою И, отбросив меч со стоном, Сложит голову свою, Неизбывное блаженство Он изведает в раю И свою затеплит славу, Как свечу, в родном краю. По извечному закону С гор седой туман течет; Если дерево подрубят, Вянет лист и гибнет плод; За весной приходит лето, Осень зиму приведет; Словно дружка за невестой, Вслед за жизнью жизнь идет; Солнце греет, холод студит, Слезы лить неволит гнет, И в уста любовь целует, И в глаза вражда плюет. Поцелуй — дитя пристрастья, И дитя обиды — месть. Неизменные законы Для всего на свете есть. Повторяется от века Роковых страстей игра. Завтра может стать владыкой Тот, кто был рабом вчера, В золотом венце подняться На престол из серебра. Если прежде так бывало, Точно так же будет впредь; Без повторных изменений Нам судьбой не овладеть И природе благодатной Не желтеть, не зеленеть. Вот зачем прошу я бога — На страдальческом пути Дать грузинскому народу Мир и счастье обрести. вернуться «Эту песню поет косарь или жнец, работая в одиночку». (Примеч. Важа Пшавелы.) |
