Леснянка постаралась улыбнуться, но пугающий оскал, обнаживший хищные клыки, вышел не очень дружелюбным.

Она проворно зашагала по тропе. Подивившись на зелёного великана, леснянку нагнала вся компания.

— Они себя называют «Дочери Древа»? — шёпотом уточнила Романова.

— Можно и леснянки. Это их не оскорбит, — также негромко ответил ей Крис. — Они верят, что в давние времена Первое Древо создало весь их род. По повелению Великой Матери, разумеется. Все лесные девы выросли на его ветвях…

— Что, как яблоки? — усмехнулся Далард.

— Как орехи, — язвительно отозвался Хранитель Чёрного Кристалла. — Меня тонкости не интересовали… Спроси у них сам, верзила!

— Дупла… — долетел в спину Насти голос Северянина. — Видите, сколько дыр в стволе? Они появились в этих отверстиях. Много веков назад. Так гласит их предание. С тех пор леснянки больше не приходят в наш мир. Мир, который безжалостно истребляет этот удивительный народ. Слишком многие из этих гнёзд пусты. Однажды не останется никого…

— Поверь, Северянин, это случится ещё нескоро! — надменно усмехнулся Хозяин. — Дочери Древа умеют постоять за себя. Радуйся, что вам не выпал шанс убедиться в моих словах на собственной шкуре!

— Дэини! Дэини!

Настя оглянулась на голос. Сердце в груди затрепетало маленькой птахой.

Наир бежал к ним, смешно раскинув руки, и улыбался так безоблачно и радостно, как умеют только маленькие дети.

Настя набросилась на него, обхватила за шею, прижалась, улыбаясь блаженно, как и «сын леса». Лэгиарн готов был задушить подругу в объятиях, закружил, поставил, снова подхватил, снова поставил.

— Как же я рад вас видеть! — сияющее лицо Наира полностью подтверждало его слова.

— А мы как рады, что тебя нашли! — Настя смахнула невольную слезу.

Лэриан, наконец, оставил Рыжую и поспешил приветствовать обоих рыцарей, потом бросил заинтересованный взгляд на Владетеля Чёрных Земель. В зелёных глазах промелькнула тень насторожённости.

Сам Крис на лэгиарна смотрел с присущим ему высокомерием и даже некой враждебностью…

Ещё бы! Настя ведь себе позволила обниматься с заново обретённым другом, да ещё так бурно, да ещё и прилюдно!

А Хозяин, пожалуй, ревнив сверх меры — даром, что вместо сердца — камень…

Насте подумалось, что сейчас он непременно сообщит о своём негодовании.

Но, прежде чем он это сделал, глубокий красивый голос неподалёку произнёс:

— Приветствую тебя у Первого Древа, Хозяин! И вас, чужеземцы!

Небо темнело стремительно. Рыжие краски заката превращали облака в расписной батик. А под сводами леса уже вовсю царствовал вечерний сумрак.

Но у костра в этот час было светло, тепло и уютно. Настя смотрела, как танцует огонь. Высокое сильное пламя потрескивало, приплясывая на углях, жадно пожирало тонкие ветви, нетерпеливо облизывало поленья потолще.

Они расселись вокруг кострища, окольцованного россыпью невысоких округлых камней. Кто-то прямо на земле, кто-то мостился на гранитных постаментах.

Вероятно, эти валуны появились на поляне неслучайно. Чёткая геометрия круга говорила о его рукотворности. Вероятно, каменное кольцо с горящим по центру костром служило для ежевечерних посиделок лесного племени.

«Местный сельский клуб, — улыбнулась про себя Романова. — А это директор заведения…»

Мать Сатифа в отличие от остальных дриад сидела на широкой мохнатой шкуре. Что за зверь носил её прежде, Настя предположить не рискнула. Удивилась только слегка. В её голове леснянки и шкура животного в одну картинку не складывались, являлись фрагментами двух разных мозаик.

Настя ожидала увидеть мир сказочных фей, что пьют нектар и росу, а питаются солнечным светом. Дочери Первого Древа должны быть подобны растениям. Уж, во всяком случае, охота и огонь — это точно не про дриад!

Но оказалось, что лесным девам вегетарианство чуждо так же, как и миролюбивость.

Мать Сатифа, предводительница всей этой пёстрой девичьей банды, объясняла такие вещи очень просто:

— Дух наш един с Первым Древом, погибая, мы возвращаемся в его благодатную крону. Но ныне мы обитаем в мире смертных, где имеем плоть, а она требует пищи и тепла. Потому мы едим и пьём, как смертные. Так же, как звери и птицы, как травы и деревья. Не равняй нас с людьми, Дочь Огня! Люди не знают меры, люди не знают жалости, люди убивают от пустого бахвальства и ради забавы. Сестры идут на охоту только ради поддержания наших жизней. Они убивают потому, что нам нужна пища. Мясо, что мы не можем съесть сразу, мы вялим и храним там, в пещере Волчьей скалы.

Сатифа указала на каменный откос, мимо которого они проходили чуть раньше.

— Мы никогда не убиваем просто так. Это закон леса. Так живут звери. Они тоже уничтожают других. Но ведь ты не скажешь, что волк жесток? Не назовёшь безжалостной птицу за то, что она ловит мух? Так устроен этот мир. И мы берём у мира только то, что нам необходимо ­— добычу, которую можем съесть, ветви для костра, которые уже отжили своё. Взамен мы храним этот лес от пришлых.

— Да, про это я уже наслышана. А убивать чужаков — это тоже нормально? — хмыкнула Рыжая. — Это тоже законы леса и мироздания?

— Да, — ничуть не смутившись, ответила леснянка. — Это закон леса. Выживает тот, кто сильнее. Звери всегда защищают свои границы и свою стаю. Моя стая — мой народ. Смертные убивали нас веками. И сейчас не упустят случая, если выпадет им возможность, поверь, Дочь Огня! Но мы научились быть хитрее и сильнее. Нападать первыми. Я не вижу в этом жестокости, только дальновидность. За минувший век мы потеряли лишь двух наших сестёр, а в былые времена…

Сатифа тяжело вздохнула и покачала головой.

— Возможно, кто-то из вторгшихся в наши земли погиб напрасно, я не спорю с этим… Но зато живы мои сестры. Для меня это значит больше, чем жизни каких-то чужаков. Разве я не права, Дочь Огня? Разве ты, выбирая между жизнью моей и любого из твоих спутников, не скажешь — смерть Сатифе?

Настя не ответила. Вопрос показался ей риторическим.

Дочь Огня… — с первых минут знакомства леснянка называла её только так. Эта странное создание с глазами цвета янтаря и телом расписанным узорами от макушки до пят. Настя поначалу силилась понять, что это: татуировки, краска или природная расцветка кожи. Разгадать так и не смогла, а спросить постеснялась. Хотя, наверное, Мать леснянок ответила бы — она к Романовой как-то сразу прониклась симпатией.

Странно вышло…

— Дочь Огня? — сказала Сатифа удивлённо, разглядывая рыжую незнакомку. — Ты не из Долины Ветров. Ты — Дочь Огня. Из мира пришла, про который не ведают здесь. За всю мою долгую жизнь иномирян я не встречала… Так я говорю? Ты оттуда явилась? — светящиеся расплавленным золотом глаза пристально заглянули в лицо опешившей Насти, а покрытая узорами рука взметнулась вверх, ткнув в небо когтистым перстом. — Дарующая Жизнь тебя привела?

— Э-э-э… Не знаю, если честно, — сконфуженно призналась Дэини. — Я не знаю, как попала в ваш мир. И как вернуться обратно, не знаю.

— Вернуться? Зачем? Разве там твоё место? — нахмурилась дриада. — Путь я вижу. По Звёздной Тропе, через Море Времени… Но стоит ли обратно стремиться? Тут тебя ждали. Ты нужна. Там… только лишь помнят. Знаешь, кто помнит… Женщина. Мать.

Глаза леснянки мерцали, как угли. От её странных, почти пророческих слов по спине пробежали мурашки.

— В душе твоей свет пламени. Вернёшься обратно — он угаснет. Останешься здесь — можешь сгореть… Ты послушай Первое Древо! Оно даёт мудрые советы. Услышишь — сделаешь выбор. Ты не похожа на смертных Долины Ветров, ты не похожа на смертных твоего мира… Честь для моего народа принимать такую гостью.

— И для меня, Мать Сатифа, честь быть здесь! — поклонилась Романова, добавила, бросив взгляд на счастливого Наира: — И спасибо, что вы нашему другу помогли!