Сатифа подошла ближе, бросила ледяной взгляд на притихших дозорных, заваривших всю эту кашу.

— Суд хотели? Я объявляю Суд и Справедливую Казнь. Пусть сама Дарующая Жизнь решит, достоин этот разбойник жизни или смерти! А я остаюсь в стороне.

По толпе прокатился взволнованный шёпот.

— Мне следует обрадоваться? — настороженно уточнила Настя. — Что такое этот Суд?

— Обряд, — загадочно улыбнулась Царственная, бросив короткий взгляд на Эливерта, тот всё ещё висел в цепких руках дозорных и сейчас шевельнулся чуть заметно. — Древний обычай. Были времена, когда мои сестры боялись ошибиться и убить невиновного. Так проверяли справедливость обвинения. Если были сомнения… Твой Ворон отправится за Грань, на Суд Дарующей Жизнь. Если Великая Мать сочтёт его достойным прощения, он вернётся обратно. Если нет, он умрёт.

Настя медленно осмысливала её слова.

— За Грань? Но… то есть… он умрёт?

— Первое Древо — это связь всего в нашем мире, связь живых и мёртвых. Его сок имеет магические свойства. Надо выпить напиток из плодов Первого Древа и тогда… Да, он умрёт. Но не полностью. На время. Это как сон. Если он пройдёт испытание, Дарующая Жизнь вернёт его обратно в наш мир.

— Наркотой, значит, балуетесь… — непонятно для всех хмыкнула Романова. — Выходит, он умрёт, а потом воскреснет. Или не воскреснет. А если Суд не устроим, то просто умрёт, и всё. И я тоже с ним. Зашибись! Ладно, давайте эту самую Справедливую Казнь! Так хоть какой-то шанс… У Великой Матери, в отличие от вас, сердце есть. Может, она Эла пожалеет…

Настя поднялась с колен и вдруг настороженно спросила:

— А не обманешь, Мать Сатифа? Может, ты его сейчас просто ядом опоишь, и всё. Потом скажешь, что Мать Мира его не простила, а? Откуда мне знать, что вы ему даёте? Поклянись, что всё честно!

— О, дитя! — укоризненно качнула головой леснянка. — Клянусь, никакого обмана! Ты нас за кровожадных чудовищ принимаешь? Думаешь, мне доставляет удовольствие убивать? Я долг свой исполняю, и не более. Зачем мне эти хитрости? Я и так могла бы с ним расправиться. Это в небе ворона достать нелегко, а подранка добить ­— сил великих не требует. Беспомощный, как птенец. Но ты так самоотверженно защищаешь этого смертного, что мне уже любопытно заглянуть в его душу… Может, я и вправду ошиблась на его счёт…

— Ты ошиблась. Вот увидишь, — улыбнулась Настя. — Начинайте!

— Постой! — Кристайл неожиданно оказался рядом. — Рано радуешься! Она ещё не всё сказала… Откажись, Дэини! Откажись, пока не поздно! Ты не понимаешь…

— Что не понимаю? — сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Да никто не пройдёт это испытание! За Грань сходить и обратно вернуться — это не по лесу прогуляться… — воскликнул Хранитель Кристалливора.

— Что — никто и никогда?

— Ну, почему… Одного счастливчика помню, — улыбнулась лукаво Сатифа. — Вернулся. Простила Великая Мать. Вдруг и вам повезёт. А я на это погляжу. Я — Та, Что Зрит. Мне умирать нет нужды, чтобы за Грань заглянуть и увидеть, чем всё закончилось. Я за вами пригляжу. Ты ведь с Вороном пойдёшь, Дочь Огня… В одиночку из Бездны не выбраться.

— Вот! Я про это и хотел сказать, — блондин вцепился Насте в руку. — Она ничего толком не объяснила, а ты и рада. Вместе с осуждённым должен пойти доброволец. Тот, кто готов жизнью пожертвовать. Если этот твой дружок проклятый прощения не получит и обратный путь не найдёт, твоя душа тоже там навсегда останется, в Бездне, у Владетеля Мрака в плену, на веки вечные. Я тебе не позволю так глупо с жизнью расстаться, слышишь!

Настя вырвалась из сжимавших её сильных пальцев.

— Не здесь. В этом лесу всё решает Мать Сатифа. Она объявила Справедливую Казнь. И я иду на Суд. А ты тут приказывать не смеешь, так ведь? Так вот стой себе там, в стороне, и не мешай!

— Дэини, не надо! — это уже голос Кайла.

Да что они все, сговорились? У Насти и так поджилки трясутся от мысли, на что она подписалась, а ещё отговаривать начинают.

Кайл растолкал лесных девиц.

— Да пустите вы меня! Что я сделаю? Пустите меня!

Полукровка подскочил к Рыжей.

— Дэини, давай я пойду!

— Кайл, ты рассудок потерял? — охнул Далард, тоже подлетая.

За спиной Наир что-то рассержено доказывал Шаэлгарди.

— Идите вы все… лесом! — шумно выдохнула Настя. — Где вы раньше были? Я это всё затеяла, мне и отвечать.

— Дэини…

Шёпот едва различимый, но Настя услышала его сразу, спиной уловила. Обернулась, снова падая на колени, обхватила ладонями лицо атамана, заглянула с надеждой.

Глаза полуприкрыты, дыхание едва-едва. Может, почудилось…

Тонкие потрескавшиеся губы дрогнули, приоткрылись.

— Солнце моё… не надо!

Настя глядела в измученное бледное лицо Эливерта. Ей так хотелось его поцеловать. Прямо сейчас. Нестерпимо хотелось. Хоть на один миг этих изувеченных губ коснуться. Наверное, в последний раз...

Она не посмела. Вокруг столько всех: свои, чужие — стоят, смотрят…

Вместо прощального поцелуя Дэини наклонилась ближе и шепнула ободряюще-нежно:

— Ничего… Прорвёмся!

Потом Рыжая поднялась с колен и спокойно произнесла, посмотрев на Сатифу:

— Я готова. Готова шагнуть за Грань.

Сердце моё, ты не заперто в клетке пустой,

Сопровождай его душу над тёмной водою,

Тропами смерти, которыми тени бредут.

Сердце моё, помоги ему встать над судьбою,

Чашу забвенья испить и остаться собою,

Бездны пройти и очнуться в свету.

Лора Бочарова

Глубокий колодец.

Она падала и падала. Нескончаемо долго. Скользила во тьме, словно в огромную трубу угодила.

Крохотное пятнышко света над головой всё уменьшалось, пока не стало похоже на бледный диск луны в вышине небес.

«Я — Алиса, что прыгнула в нору за белым кроликом…»

Мысли приходили и исчезали, такие же странные и абсурдные, как видения, иногда мерещившиеся во тьме этого бесконечного туннеля. Неясные лица и тени, яркие пятна, а иногда жуткие пугающие личины. Они проступали из темноты и тотчас пропадали, словно не успевая за полётом рыжей девчонки.

Это было похоже на странный сон или какое-то фантастическое шоу…

Темнота, а в ней — яркие вспышки.

Отрешённо взирая на эту феерию, Настя припомнила «комнату ужасов» из городского парка, в которой ей случалось бывать в детстве. Пугающий аттракцион представлял собой запутанный лабиринт, из которого следовало найти выход. Поиски осложнялись тем, что из темноты постоянно выскакивали жуткие монстры из папье-маше, светящиеся черепа, хохочущие скелеты и резиновые пауки, свисающие с потолка. Вскрикивая от неожиданности, Романова повторяла про себя, как магическое заклинание: «Они ненастоящие! Это всё понарошку! Не взаправду!» Забавно, но это тогда спасало. Фальшивые чудища уже не пугали до ступора. И Настя вспоминала о цели, и находила выход, радуясь солнцу и небу над головой.

Когда в очередной раз из пустоты на неё надвинулось нечто, напоминающее гигантскую студенистую медузу с клешнями, Настя, недолго думая, отчётливо произнесла вслух:

— Это всё понарошку! Ты ненастоящая.

Детская формула борьбы с кошмарами сработала неожиданно чётко. Затянувшееся падение внезапно прервалось. Настя узрела стремительно приближающееся дно колодца. Испугалась, что сейчас расшибётся…

Но приземление вышло на удивление мягким. Настя не ощутила удара или боли.

— Это просто сон, — напомнила она себе, поспешно вставая на ноги.

Тьма не была абсолютной. В сером сумраке проступали каменные своды подземелья. А ещё с высоты на дно колодца падал тонкий бледный луч света.

Нереально конечно. Как бы он сумел забраться на такую глубину?

Но в этом странном сне всё было необычно и даже противоестественно.

Дэини замерла на месте, опасаясь шагнуть за пределы светлого круга. Во мраке копошилось нечто, почти неразличимое, но вызывающее отвращение уже одними звуками — хрустело, чавкало и шуршало.