— Коты видят на два мира — значит — этот рыжий видит и тех, кто просто живет в Питере и тех, кого потревожили… — решительно отвечала художница.

— Вот черт, — раздосадовано выдохнула автор.

— Что?

— Это же так просто… А я об этом не подумала. И никто, кто над книжкой работал тоже. Про котов как-то все забыли. А можно было бы написать про котов. Если они видят на два мира — они помогают. Надо подумать… Можно сделать красиво… И написать роман с участием котов… Где у нас, в Петербурге, есть легенды, связанные с котами?

Лиза заулыбалась и сама стала похожа на рыжего хорошенького котенка.

— А что это? — Тереза читала что-то на краешке одного из набросков.

— Это? — Лиза вдруг стала несчастной. — Это стишок.

Тереза прочитала вслух:

— Я просто задумалась…

— Вы еще и поэт? — улыбнулась Тереза.

— Я? Нет. Просто само собой иногда получается. Даже не знаю, как…

— Завидую…, - вздохнула Тереза.

— Вы? Мне?!

— Я вот стихов писать не умею. Когда-то у меня была мечта, практически идея-фикс: научиться писать стихи. Само собой не получалось, поэтому я подошла к этой проблеме академически. Обложилась учебниками по стихосложению, перечитала все стихи, которые нравились… Совершила много-много попыток. Я очень упрямый человек.

— И что?

— Не получилось… — Тереза скроила преувеличенно-трагическую мордочку.

Лиза рассмеялась.

— На самом деле, в моем случае не уметь писать стихов — это проблема. Вот, например, с драконами… Как я хотела в серию стихи вставить. А мне что сказали все, к кому я обращалась? Правильно! Про драконов мы писать не умеем! А идея была хорошая!

— Так то ж стихи…

— А у вас что?

— Не знаю…

— Можете мне поверить, что вот у вас самые настоящие стихи и есть! Кстати, а то такое сангина?

— Краска такая… Рыже-коричневая.

У Терезы забурчал телефон — она туда взглянула, улыбнулась и, покачав головой, словно чему-то удивляясь, проговорила:

— Спасибо вам, Лиза! — потом подумала и добавила. — Я вас не хочу задерживать, спасибо, что пришли!

«Она занята, а я не вовремя», — Лиза опять смутилась, засуетилась, стала собирать свои рисунки со стола.

— Оставьте их. Пожалуйста, — Тереза уже поднялась с кресла, показывая, что аудиенция окончена. — Я еще посмотрю.

И Лиза поскорее ушла.

Это была пятница. Света, секретарша, отпросилась пораньше, поэтому в приемной никого не было. Лиза поскорее выскользнула на улицу, чтобы никому больше не мешать.

К тому же, у нее на сегодня было еще одно событие, делавшее ее абсолютно счастливой в предвкушении его. Ей должен был позвонить по скайпу Роберт. Он звонил ей каждый вечер. Это было чудесно. И сегодня… Сегодня он позвонит, как звонил уже два месяца, в одно и то же время. Она ему расскажет, как…

— Лиза, — вдруг услышала она его голос — совсем рядом.

— Роберт, — прошептала она и обнаружила, что ее ноги сорвались с места и уже бегут, бегут к нему.

Спустя мгновение он уже обнимал ее. Ее затылок был как раз под его подбородком — и он позволил себе легонько коснуться волос губами.

Тут Лиза очнулась, залилась краской — и стала высвобождаться из его рук.

Роберт почувствовал это, немедленно отпустил — и даже отошел на шаг назад — на всякий случай — так решительно она это делала.

— Я вот приехал на пару дней, — смотреть на ее ярко-красную мордочку было и неловко, и забавно.

— Это замечательно, — пробормотала она.

— Я хотел сделать вам сюрприз… — ответил Роберт.

— Понятно.

— А какие у вас планы на выходные?

— Рисовать, — пожала плечами Лиза, отчаянно злясь на себя. Увидеть его, коснуться — хотя бы нечаянно — она ведь так хотела этого… А что делает? Отпрыгивает. Дура несчастная! — Вам надо, наверное, поздороваться с Терезой?

Роберт внимательно всматривался в ее лицо, и она от этого смущалась еще больше. Краска ушла из ее лица и выглядела она взъерошенной и потерянной.

«Глупо. Как все это глупо… И чего я к ней лезу…», — подумал Роберт и тоже стал печальным.

— Хорошо, — ответил он насмешливо. — Пойдемте к Терезе. Пожалуй, поздороваться надо.

— Хорошо, — равнодушно согласилась она.

Но потом, когда они поднимались по нескольким ступенькам, что вели в офис издательства Терезы, Лиза вдруг остановилась, развернулась к нему и робко произнесла:

— Если вы ничем не заняты, поехали со мной в Пушкин? Это очаровательный городок в окрестностях Петербурга. Я бы хотела посмотреть, как выглядят золотые листья, когда солнце садиться… По-моему, именно в Пушкине самые красивые осенние листья…

— Отлично, — обрадовался он, — Пушкин так Пушкин.

Тереза их уже ждала. Узнав, что они собираются за город, разулыбалась, сообщила, что уже вызвала шофера, который и будет их сопровождать, а вечером отвезет их к ней на дачу. Сама она дождется Зубова, который обещал освободиться пораньше.

На этом они и решили — спорить с Терезой все равно было бессмысленно. Только отпросилась у Терезы с Робертом в соседний магазинчик, где, чувствую себя страшной транжирой, купила все, что ей могло понадобиться в эту незапланированную поездку — идея о том, чтобы попросить шофера заехать к ней домой — приводила ее в ужас. Не дай Бог Роберт увидит ее страшный, обшарпанный подъезд. А если он поднимется наверх, в квартиру… Это же позор какой…

Лиза даже поежилась, представив себе выражение его лица.

Поэтому она согласилась на все, что предлагала Тереза.

«Вчерашний день получился ужасным…» — с этой мыслью Лиза и проснулась. Проснулась не дома.

Неловко. Нелепо. И как-то совсем нереально.

Вчера была прогулка в Пушкин. Сначала на машине, где Лиза забилась в угол этого кожано-дорогого великолепия, чувствуя себя… отвратно.

Она ведь на какую-то секунду подумала, что Роберт приехал к ней. Он. К ней. Что за чушь! Кто она? Кто он?

Потом было еще хуже. В Пушкине его опознали. Взгляды людей. Они как удары. Они хуже ударов.

На Роберта смотрели со жгучим обожанием, чуть ли не со слезами восторга на глазах. На нее — с пренебрежительным недоумением.

Актер ослепительно улыбался, фотографировался. Он стал каким-то незнакомым. Чужим.

Лиза отошла от Роберта Рэнделла и его фанаток в сторону. Покопалась зачем-то в карманах, нашла маленькую бутылку с водой. И стала рисовать водой по пыли дорожки. Замкнутый круг. А в этом круге — лицо из пыли. Сухой и мокрой. Ее лицо.

Вот и вся ее жизнь. Вот и вся она сама. Пыль под ногами…

Вдруг она поняла, что Роберт ее фотографирует.

— Зачем? — поднялась она.

— Это же красиво, — ответил Роберт нежно. — Ваши рисунки. Вы сами. Я приехал…

— Ничего тут нет красивого, — решительно ответила Лиза и опять отошла от него.

Роберт шагнул ей навстречу, посмотрел на нее внимательно, очень внимательно, невесело усмехнулся каким-то своим мыслям и произнес:

— Летом никто не знал, что я здесь, никто не ожидал меня увидеть. А сегодня меня узнали, еще в вашем аэропорту… Только и всего.

Лиза насупилась, пожала плечами и ничего не ответила.

Так что ее идею посмотреть, как блики солнца играют на золотых листьях в Пушкине, можно было отвергнуть, как неудачную. На редкость неудачную…

Она опять увидела в глазах людей тот самый вопрос: «Что это облезлое недоразумение делает рядом с таким мужчиной?»

Так что Лизе больше всего хотелось забраться под свой продавленный диван и не вылезать оттуда. Никогда.